- Он получит мою преданность, когда я верну своего деда, но мой сын не получит его имя.

- Выбери какое-нибудь еще.

- Но какое? - Она пытала его, явно раздраженная отсутствием у него интереса к такому важному вопросу. - Хью? Фальк? Гай? Мартин? А если я ошиблась и будет девочка? Как насчет Изабеллы? Матильда? Херлив? Джоанн?

- Святой Бог, Алейда, имя - это все, что тебе требуется?

- Мне нужно… - рявкнула Алейда, - знаешь, почему я переживаю? Ты не хочешь этого ребенка, и это ясно, как божий день. Осмелюсь предположить, что ты с большей готовностью подберешь кличку лошади. Возможно, мне следует назвать его Римфэкси. По крайней мере, я знаю, что это имя тебя устраивает. - Ее глаза сверкали от слез, она отодвинула назад свой стул, в гневе стукнув кулаком по шахматной доске.

Еще до того, как она вскочила на ноги, Иво упал перед ней на колени.

- Прости меня, Алейда, - он взял ее руки в свои и поднес к губам. - Я не хотел расстраивать тебя. Я знаю, что это важно для тебя.

- Так же, как должно быть важно для тебя, - она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Когда она их вновь открыла, слез уже не было. - Имена очень важны. У них есть значение и значимость, и имя нашего сына следует выбирать с осторожностью, если конечно нет никакой причины, чтобы он оставался маленьким птенчиком.

Он сжал ее пальцы.

- Кем?

- Я его так иногда называю, - объяснила она, улыбаясь своему животу. - Когда он первый раз пошевелился, его толчки были как трепыхание маленьких крылышек. Отсюда и «маленький птенчик».

Один, нет. Ее голос, потрескивание огня, звуки в замке и все вокруг заглушило биение его сердца. Алейда подняла голову и с сомнением посмотрела на него, он почувствовал, как кровь отлила от его лица, возможно, даже от тела, так что его сердце перегоняло по венам только сухой воздух, громко, как поющий барабан.

- Что-то не так? - забеспокоилась она. - Ты выглядишь, словно увидел привидение.

Его язык налился свинцом, но он смог совладать с собой.

- Нет.

- Я сказала что-то не то?

- Нет. - Он поднялся с колен. - Нет, я… я только что вспомнил… я кое-что должен немедленно сделать. - Прочь. Он должен уйти отсюда. - Я скоро вернусь. - Сказал он, наталкиваясь в дверях на входящего Бранда.

Он добежал до конюшни прежде, чем его колени подогнулись. Падая, он зацепился за стойло Фэкса, и повис на нем, неспособный стоять, чтобы не свалиться в навоз, где ему собственно и было место после того, как он поступил с Алейдой. Тяжелые шаги пересекли двор вслед за ним.

- Что с тобой происходит? - потребовала Бренд. - Когда ты чуть не сбил меня с ног, у тебя было такое выражение, будто ты попал в пекло ада.

- Так и есть… - произнес Иво, - Алейда зовет… она зовет ребенка «мой маленький птенчик».

- Ба… - Бренд не мог справиться с вырвавшимся проклятием, но через секунду он кивнул. - Может быть, все не так плохо, как ты думаешь.

- Бренд, это означает маленькую ПТИЦУ.

- Я знаю, что это значит, но женщины так делают, - ответил Бренд, - они дают еще не родившимся детям уменьшительные имена. Ильфа звала нашего первенца Флотар, потому что ее постоянно рвало, она говорила, что он должен стать мореплавателем. А моя сестра Руна называла всех своих детей яйцами вплоть до того момента, когда они появлялись на свет.

Иво поднял глаза на Бренда, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез.

- Правда?

- Ты не помнишь? Яичко этот. Яйцо тот. «Из-за моего Яичка меня тошнит», так она говорила, или «прекрати толкаться в живот, мое Яичко».

Иво кивнул, припоминая, и Бренд вернул разговор в прежнее русло.

- Вот и Алейда поступает так же, как и все. Это ни о чем не говорит.

- Боже, надеюсь, что так оно и есть. - Он несколько раз стукнулся лбом об угол стойла, пока боль не заставила пульсировать кровь. - С тех пор, как мы вернулись я чувствую себя так, будто нахожусь в челюстях акулы. А ведь прошла всего лишь неделя. Что со мной будет через несколько месяцев?

- Веди себя так, как следует. Улыбайся, держи рот на замке и делай свою жену счастливой так долго, как сможешь.

Иво выпрямился и взял себя в руки.

- Сейчас сделать ее счастливой легче, чем когда нас объявляли мужем и женой.

- Ну вот, - сказал Бренд. Он снова хлопнул его по спине. - Иди. Та нянька вернулась в зал. Твоя леди поплачет у нее на руках.

- О боже, ты подложил мне еще одну свинью, чтобы она стала меня ненавидеть. Эта женщина еще хуже, чем все происходящее.

- Они все такие, - заметил Бренд и подтолкнул его к выходу.

Это было легче, чем он предполагал, решил Невилл Фитц-Хьюберт, взгромождаясь на раскидистые ветви тиса, собираясь наблюдать за сэром Ари в один из вечеров накануне дня святого Михаила.

Он засек сенешаля двумя днями ранее, перед закатом объезжая лес, следующим вечером он увидел Де Васи, скачущего этим же путем. Небольшое следствие привело его в чащу, где он обнаружил лошадей лорда Иво и сэра Бренда в своеобразном загоне, но никого из мужчин поблизости не оказалось. Сегодня Невилл хорошенько спрятал своего коня подальше от этого места, а сам залез на дерево и приготовился ждать. Пока он ждал их возвращения он еще раз вспомнил все оскорбления, нанесенные ему Де Васи, всего четыре. Пять, если зачислить в список реакцию его отца. Невилл провел языком по шраму на губе, куда заехал этот старый подлец перед тем, как запретил возвращаться в дом до тех пор, как от него не будет хоть «какой-то пользы».

Он бродил вокруг родового замка еще несколько недель, вынашивая желание немедленной мести, высматривая лорда, который нуждался в ударе копьем, и которое он получит. Он оказался в Морпете, лорд которого поскакал в Олнвик. Невилл даже не знал, как ему удовлетворить свою жажду убийства, которое было очень легким для Де Васси и таким опасным для его собственной шеи. Но у него получится. Это он знал наверняка.

На поляне сэр Ари тщательно осмотрелся вокруг и спешился. Он не тратил впустую время на рассёдлывание лошади, только поставил ее в загон к той паре. Затем, к удивлению Невилла, начал скидывать с себя одежду.

Так вот, что приводило Де Васси и этих мужчин каждый день в лес - гомосексуализм. Невилл улыбнулся. Даже если бы все шепоты о короле были бы верными, такие же слухи об извращениях среди лордов ниже по статусу едва ли были допустимы. Интересно, этот вопрос касался только этих двух или вся троица будет совокупляться вместе? Внезапный вопль заставил его вздрогнуть, и он чуть не свалился с дерева.

- Вот вы где, - сказал сэр Ари, когда орел спикировал с неба на землю. - Я думал, что опоздал.

Отчаянный стон возрастал по мере того, как солнце скрывалось за горизонтом. Он превратился в крик, из которого исчезли все человеческие ноты, стал более высоким. Сэр Ари начал скручиваться, сжиматься и темнеть, в то время как орел становился все больше и выше. Матерь Божья, что это? Фигуры пульсировали и менялись в сумерках, одна становилась все более похожей на человека, другая, наоборот, на птицу, словно они обменивались душами. Крик орла становился более человеческим. Невилл начал дрожать, это все, что он мог сделать, чтобы сохранять тишину и обмочиться от страха.

Невероятно. Ужасно.

Но реально. Невилл вцепился в ствол дерева, его кровоточащие пальцы зарылись в кору, пока он слышал агонизирующие крики снизу. Внезапно, как и началось, все закончилось, только скачущие удары его рвущегося из груди сердца нарушали тишину.

Там, где приземлился орел, стоял голый Де Васси, в то время, как на месте сэра Ари расправлял свои крылья ворон. Птица еще немного попрыгала, затем взлетела и сделала несколько кругов по роще, пока Де Васси доставал свое облачение из различных лесных тайников. Невилл прижался к дереву, стараясь стать невидимым, молясь о защите от этих демонов.

Де Васси внизу закончил одеваться и начал седлать лошадей. Несколько минут спустя он поманил ворона на свое плечо и поскакал в Олнвик, проезжая рядом с деревом, где примостился Невилл.