— А мы что, красные девицы? — усмехнулся Краснов и первым направился в зону.

В бараке неработающих звенело, ухало и грохотало. Стонали гитары, трели мандолин тонули в хаосе звуков. Кто-то истошно колотил крышками кастрюль, заглушая звук ложек. Доносились подбадривающие танцоров голоса.

Но как только открылась дверь и раздалось предупреждающее «ша», толпа вмиг рассыпалась по нарам и стало тихо.

— Весело живёте! — Краснов окинул взглядом нары и поздоровался. Дымнов сразу прошёл к столу и сел, с любопытством поглядывая по сторонам.

— Кому тюрьма, кому приют. Тут вечно пляшут и поют! — продекламировали с нар. С постелей глядели ухмыляющиеся, нагловатые лица.

— Что же вы, молодцы, разбежались? Давайте к столу, побеседуем. Небось надоело без работы? — посочувствовал Краснов.

— Ничего, гражданин начальник. Захочется работать, ложись — и всё пройдёт, — пробурчал кто-то в углу.

— Захочется жрать — Ешь. Мало пайки, добывай вторую — свет не без дураков, — тут же добавил второй голос.

Посмеиваясь и перекидываясь лагерными остротами, заключённые собирались у стола. Краснов тоже прошёл и сел рядом с Дымновым. Фомин стоял у двери и беспокойно поглядывал, ожидая какой-нибудь выходки. Но всё шло спокойно. Краснова многие знали и относились к нему с уважением.

На нарах остался только один парень.

— Молодой человек, подходи поближе, поговорим, — предложил Краснов.

— Мне не тоскливо и здесь…

— Сколько тебе лет?

— Поживу трошки, будет столько, сколь тебе.

— Алексеев, веди себя приличней. Ты разговариваешь с заместителем начальника управления, — одёрнул Его Фомин.

— Да мне хоть с прокурором.

Кто-то позади тихо крякнул, и парень осёкся.

— Алексеев? Алексеев, — наморщил лоб Краснов, — Да мы с тобой старые знакомые. Помню, помню. Это я тебя на Среднекане всё пытался приспособить на молодёжный прибор? Значит, ничего не вышло, всё так и лежишь…

— Зачем лежать? И поспать можно, — нагло ответил парень, но слез вниз, потоптался и подошёл к столу.

Завязалась беседа. Комосомольско-молодёжный прииск вызвал интерес. Особенно организация курсов механизаторов. Шум постепенно смолк, прекратились смешки и реплики. Управлять машинами и механизмами хотелось всем. Даже Алексеев внимательно слушал.

«А будет ведь работать, Если пробудить в нем интерес», — подумал Краснов.

Дымнов умел не только рассказывать, но и заставлять говорить других. Краснову это понравилось.

— Гражданин начальник, — обратился к нему смуглый, красивый заключённый, назвав себя дневальным Ивановым. — Работать каждый будет, Если дать работу по душе. Пошлите всю эту братву на механическую базу. Клянусь свободой, большинство парнишек Еще покажут себя. Выгнать-то всегда не поздно.

Краснов повернулся к Фомину.

— Как ты считаешь, начальник?

— Послать можно. Боюсь только, что Колосов взвоет.

— Как-нибудь уговорим, — засмеялся Краснов.

— Правильно, Михаил Степанович. Народ молодой, здоровый, — поддержал Дымнов.

— Направляй всех, — распорядился Краснов, и они вышли.

У проходной их нагнал парень.

— Иду, гражданин начальник, блестит. Схватил — папиросница. Наверное, вы обронили, — протянул он портсигар.

Дымнов схватился за карман. Не может быть?! Ведь всё время прижимал карман локтем. Он повернулся к парню, чтобы поблагодарить, но того уже не было.

— Значит, пришёлся ко двору, — засмеялся Краснов. — Это хорошо. Это, брат, признали в тебе человека…

К началу заседания комитета Юра опоздал. Когда он пришёл, список комсомольцев, уезжающих на прииск, был утверждён и Фомин уже говорил о молодёжных бригадах из заключённых. В углу у окна сидел Дымнов. Краснов перешёптывался с Татьяной.

Комната комитета была свежеокрашена, и Юра уже умудрился испачкать краской руки. Он покосился на ладони и, обняв Краевского за плечи, пристроился на угол скамейки.

— Кто начальником?

— Успенский.

— Ты?

— Заместителем.

— Женя, Валерка?

— Едут все, кто подавал заявление, исключая тебя.

Фомин сел, и тут заговорили все. Юре передали записку. Прислал Булычёв. «Выступи с просьбой к комитету взять шефство над лагпунктом механической базы. Не пожалеешь». Он показал записку Игорю, тот одобрительно кивнул, и Юра попросил слова… Дымнов и Краснов поддержали.

— Правильно. Лагерь механической базы следует сделать молодёжным и образцово-показательным. При базе организовать курсы механизаторов. Лучших забойщиков туда, в порядке поощрения…

— Конечно, правильно! Даёшь курсы! Лучшим — квалификацию! Пусть добиваются такого права трудом! Голосуй!

— Единогласно, — объявила Татьяна.

Перешли к следующему вопросу.

Не ладилось с дровами. А в посёлке — школа, детсад, ясли, много семейных. Выступала Татьяна.

— Я предлагаю ответственность за обеспечение посёлка дровами возложить на заместителя секретаря комитета Колосова. Он связан с этим и по роду своей работы…

— Верно! Юрку! Этот не допустит. Да и транспорт у него, — загалдели все, перебивая Маландину.

Долго говорили о клубе. Старое помещение было неприглядным. Строить новое хозяйственники не решались: лес, финансирование…

Договорились, что лес привезут сами комсомольцы. Если каждому выехать на заготовку раз в месяц, то выйдет больше, чем надо.

— А деньги? — спросил Краснов.

— Золото, которое намоют комсомольцы в неурочное время? Чем не деньги?

Заседание комитета окончилось, и Татьяна пригласила всех к себе на чай.

— У меня Есть пироги и торт. Давайте отпразднуем день рождения комсомольского прииска и Еще что-то… — Она повернулась к Краснову и неуверенно пригласила Его.

— А чем я не молодой? С удовольствием, — согласился он и спросил — Что следует подразумевать под «ещё что-то»?

Юра сообразил и бегом на улицу.

— Юра, Юра! Ты куда? — выскочила за ним Таня.

— Срочное дело. Начинайте без меня. Минут через пятнадцать как штык…

Магазин был закрыт. Юра постучал.

— Закрыто, товарищ. Без пяти восемь.

— Мне больше и не надо, так что придется открыть, — Юра налёг на ручки и вошёл.

— А-аа… Колосов. Я-то думал, кто Ещё так… — уже добродушно пробурчал продавец.

— Надо накормить человек двенадцать.

— Завтра привезём с базы.

— А мне надо сейчас. Посмотри лучше, что там осталось съедобное?

— Томатная паста?

— Едали и не такое, пойдёт.

— Яичный порошок?

— Чего же молчал, лучшего не придумаешь,

— Солёная кета?

— Давай. Сколько же взять? По рыбине на человека — не много? Пожалуй, не донесу.

— Ну, а теперь подбери какой-нибудь подарок для девушки.

— Ничего нет, разве одеколон…

— Где тут телефон? — Юра подошёл к стене и покрутил ручку, — Мне Лунеко, Михаил Лазаревич?.. Да я. Нужно сделать подарок… Девушка. День рождения. Только что-нибудь солидное и приятное. Выручай… Женский гарнитур? Это что, шпильки?.. А-а-аа, вон оно что. Да откуда мне знать? А может быть, штаны можно выбросить? Нельзя: комплект, значит? Говоришь, всё будет прилично? Ну ладно, присылай сюда. Не ходить же мне с мешком по поселку…

Когда пришёл Юра, в Его комнате уже был накрыт стол.

— Правильно распорядилась. К тебе разве все бы поместились? — похвалил он Таню и тут же все покупки вывалил на пол, а коробку спрятал.

— Да ты с ума сошёл! Ну зачем двенадцать банок пасты? Это на год, — ужаснулась Татьяна, а когда разобрала всё остальное, расхохоталась, — А рыбы? А порошка? Вот сумасшедший…

— Чем-то кормить надо. Съедят. Что пойдёт плохо, ты Игорьку. А Если бы Еще Валерку сюда… Ты знаешь, сколько мы в тридцать втором на Среднекане… — оправдывался он.

Тут подошли остальные. Юра отвёл Женю в уголок и отдал Ей коробку,

— Так что смотри. В самую торжественную минуту. Понятно? Да не вздумай раскрывать и говорить от кого.

Сели за стол. Юра оказался рядом с Женей. Татьяна подняла рюмку.

— Выпьем за счастье родиться в наше время, — заговорила было она, но Ее тут же перебили.