Дверь со стуком распахнулась, и я инстинктивно распрямила спину и плечи, потому что усталость заставила меня ссутулиться. В комнату вошел Малик, он выглядел ошеломленным, увидев меня связанной на стуле. А я, после того, как стала свидетельницей того, как он вколачивался в каждую дырку тела шлюхи, вообще не могла смотреть ему в глаза.

Мы оба были чрезвычайно тихими в комнате, которая с каждой минутой, казалось, становилась всё меньше. Я заметила, как он повернул голову в сторону мониторов. Странный гортанный звук вырвался из его рта, но я всё равно не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.

— Стар, мне очень жаль, что ты видела меня таким.

Хорошо, это определенно было не то, чего я ожидала. Я надеялась, что он просто возьмет то, зачем пришел, будет джентльменом, развязав меня, а затем просто покинет комнату, не пытаясь затевать этот бессмысленный разговор. Я проглотила чувство дискомфорта и смущения, и, пытаясь придать безразличие своим движениям, пожала плечами.

— Не могу сказать, что увидела что-то такое, чего не видела прежде.

Мой голос дрогнул, и сказанные слова прозвучали не так убедительно, как я планировала поначалу. Он вздрогнул от моих слов и некомфортно поежился, переминаясь с одной ноги на другую.

— Можешь развязать меня? — слабо проговорила я.

Он отшатнулся от меня, как будто я просила его совершить убийство.

— Оу, мне жаль, но я не могу этого сделать.

Я предотвратила его последующие слова, которые, судя по всему, должны были изобразить сожаление.

— Малик, что, серьезно?

Он прикрыл глаза. Я выждала пару секунд, наполненные оглушительным молчанием, затем он медленно выдохнул и подошел ко мне. Он освободил меня и потер мои саднящие запястья, качая головой и глядя на меня. Я не нуждалась в том, чтобы он осуждал меня или Данте. Да, несомненно, это было хреновым поступком, но мы были теми, кем мы были, и пусть это знают все: и Малик, и все остальные.

Поднявшись на ноги, я, наконец, расправила платье, подарив ему скромную улыбку, перед тем как оставить его стоять там в одиночестве.

По какой-то причине, я внезапно обнаружила, что почти беззвучно двигалась по дому, поднимаясь по лестнице. Внезапно я была оглушена странным воспоминанием о том, как я выбиралась из чулана, где меня запирала мама за плохое поведение, когда я была еще ребенком...

Я быстро втянула воздух в легкие, когда остановилась, как вкопанная, мои глаза расширились от внутреннего осознания. Я вспомнила всё так, как будто это было на самом деле. Нет никаких образов, только понимание того, что это правда. О боже, мысль о моей матери вселила в меня ужас. Я точно знала, что мы не ладили, она была ужасным человеком. Я не могла воспроизвести воспоминания, но я определенно точно знала, что у нас были бурные отношения, наполненные ссорами.

Я испытала стремление побежать и рассказать всё Данте, но почувствовала страх. Будет ли он зол, если узнает, что Малик освободил меня? Может, мне стоит настаивать на том, что я освободилась сама.

— Почему ты стоишь на гребаной лестнице?

Я слегка вскрикнула от звука его голоса. Я не могла распознать его настроение.

— Я, я, э-э-э...

Закатив глаза, он пригвоздил меня к месту своим ледяным взглядом.

— Прекрати бормотать! Отвечай мне!

Отлично, его настроение было неважным.

Как он смеет так хреново обращаться со мной? Я сидела в его кабинете, пока он занимался хрен знает чем!

— Я направлялась к себе в спальню и затем внезапно вспомнила кое-что о своей матери.

Он спустился на пару ступеней, что разделяли нас.

— И что же?

Избавляясь от чувства страха, когда я думала о ней, я покачала головой и приподняла плечи, расстроено пожимая ими. Никто бы не хотел признать, что его родитель нехороший человек. Его прикосновения были нежными, когда он потянулся к моей руке и ласково провел по запястью подушечкой большого пальца.

— Твоя мать была старой заносчивой сукой! Ее смерть была просто несказанным облегчением.

— О боже, она что, умерла?

Я не знала, как реагировать, или как я должна была чувствовать себя после такого потока информации. Если быть откровенной, то я совершенно ничего не чувствовала внутри, только пустоту.

Я позволила ему отвести меня в нашу спальню. Он освободил меня от платья и повел в ванную комнату. Он быстро скинул с себя одежду и потянул меня в душ, включив его. Я позволила ему удовлетворить мое тело. Я была слишком напряжена. Я сильно кончила в тот момент, когда его губы захватили в плен твердую горошинку клитора, которая была скрыта складочками киски. Он мастерски умел действовать своим языком, его руки знали каждый дюйм моего тела, потому что он уже давно изучил его. Его член идеально заполнял меня, прижимаясь к передней стенке лона, где его уже ожидала восхитительная точка G. Каждое поглаживание его языка, прикосновение рук, скольжение его члена внутри меня было точно и идеально выполнено, чтобы опустить меня на колени перед ним.

Я погрузилась в состояние блаженства и пресыщенности, когда после совместного принятия душа он бережно положил меня на кровать под шелковистые простыни. Я еще не совсем погрузилась в сон, когда поняла, что он покинул комнату.

Я почувствовала поцелуи на моих лодыжках, заставившие меня очнуться и сбросить с себя остатки сна, когда они начали подниматься выше по моим голеням и бедрам, к чувствительному местечку между ног, а затем поднялись до уровня пупка.

— М-м-м, я так люблю тебя, детка. Не могу дождаться того момента, когда ты будешь носить мою фамилию.

Его тело вплотную прижалось ко мне, его глаза смотрели на меня с обожанием. Вау, сила его любви озаряла меня ярким сиянием.

— Я так сильно хочу быть внутри тебя, но эта тату должна немного зажить, — расстроено пожаловался он. Мои глаза расширились. — Но в любом случае, я могу попробовать твою сладкую киску. Он усмехнулся, ласково проведя носом по моей шее.

Данте казался таким поразительно беззаботным. Где он был прошлой ночью?

— М-м-м, а что это так вкусно пахнет?

Он приподнял голову, тонкий аромат корицы витал в воздухе.

— Обслуживание номеров. Ты заказала мне блины. Я не могу оставить нашу еду на персонал, хочу принести тебе их сам. Поэтому мне нужно быть там через часик, так что веди себя тихо и позволь мне насладиться моим первым завтраком до блинчиков.

Он исчез под простыней, которой были накрыты наши обнаженные тела.

— Что?

— Я сказал, что Матильда приготовит для тебя завтрак.

Мои глаза резко расширились от громкого голоса Данте, что пронесся по комнате. Это был сон? Нет — воспоминание. В мгновение ока, приняв сидячее положение, я проговорила, останавливая удаляющегося из комнаты Данте.

— А у тебя есть еще какие-нибудь татуировки?

Ледяное выражение глаз Данте, которое было там прошлым вечером, вернулось, когда он резко развернулся и сократил расстояние между нами, подходя к изголовью кровати.

— Нет, а что?

Видение было настолько реальным, но может, всё же, это был сон. Опустившись на кровать, я покачала головой.

— Просто сон.

Он стоял рядом, храня полное молчание и смотря на меня пытливым взглядом.

— Мы можем пойти куда-нибудь? — спросила я в пустоту комнаты, избегая смотреть на него. — Я знаю, мы на острове, но ведь Хантер и все остальные как-то добрались сюда, поэтому я могу сделать вывод, что мы находимся не так далеко от земли, да?

Я почувствовала его волну гнева, она была словно темная мрачная туча, нависшая над кроватью, подступающая все ближе, чтобы поймать меня в свою ловушку.

— Мне нужно работать!

— Может, тогда я сама схожу?

Я не должна была спрашивать разрешения, но понятия не имела, как можно выбраться с острова.

— Я не хочу, чтобы ты выходила без меня. Ты толком ничего не помнишь.

Мне срочно было необходимо пространство, мысль о том, что я была тут заключена, вызывала приступы клаустрофобии, это ощущение напоминало зуд под кожей, который причинял нервозность и беспокойство.