Огненный шар, рассыпавшийся при прикосновении к Синяю на кучу раскалённых угольков, сменился мощным порывом ветра, разметавшим по комнате еще не собранные серыми в мешки свитки и детские чепчики. Тут же в громилу ударило самое мощное заклинание сна, которое только знала магиня, и вот после него Синяй забеспокоился.

Сначала отпустил плеть, которой держал серых, и они рассыпались по кладовой как перезрелые яблоки, если кому-то, разумеется, встречались яблоки размером с хорошего козла и такие же серые и лохматые. Затем Синяй пошарил по своей лохматой груди и вдруг вытащил из шерсти висящий на цепочке амулет, казавшийся в его огромной лапе маленьким и безобидным.

Однако Лиарена ясно видела окружающий хрустальный кулон рыжий отблеск боевой магии, и понимала, как мало у неё шансов исправить ситуацию. Вот сейчас клон раздавит в мощном кулаке хрупкий фиал, и на волю вырвется какая-нибудь гадость, сметающая вокруг всё живое. И неважно, что это будет, рой призрачных, но подлинно острых дротиков, шквал огня или ядовитый туман.

Главное другое, как бы Лиарена ни жаждала спасти всех, ей это уже не удастся. Попросту не хватит времени, собрать их лианой и перенести хотя бы в коридор, в злобных голубых глазках Синяя уже горит предвкушение расправы над существами, посмевшими нарушить закон и вторгнуться в кладовую его хозяина.

Значит, нужно выполнить данное отцу обещанье и уносить Тая и Бара… но как больно даже думать, что погибнут вот эти мохнатые созданья, даже магистрами обители признанные равными людям по разуму. Больше всего Лиарена желала бы вернуться хоть на минуту назад, в тот миг, когда тут еще не появился этот огромный клон, явно не простивший Зелену победу в их старинном состязании на звание личного слуги Миттена.

Спасительная мысль мелькнула в мозгу светлой молнией, и в следующий момент магиня уже неслась туманным путём прочь из кладовой, туда, где чутье путницы ощущало свободный проход. За спиной у неё летел гигантский синий прислужник, мгновенно опутанный проворной лианой вместе с зажатым в огромном кулаке амулетом.

Путь кончился так же внезапно, как и открылся, и в тот же миг Синяй раздавил свой амулет. Вырвавшиеся из фиала огненные струи, яростно гудя, ринулись прочь, но воздушная лиана, опутавшая громадного клона, на несколько секунд задержала их движение.

Жаль, что не совсем, успела пожалеть Лиарена, отшвырнув синего, и подняла вокруг себя всю защиту, какую только смогла. Хотя и помнила о таившемся где-то под её кожей зеркальном щите, но проверять его крепость магине почему-то не хотелось. С огнём лучше не шутить, не успеешь охнуть, как останешься и без одежды, и без причёски.

Синяй взвыл разъярённым медведем, резко завоняло палёной шерстью, в разных углах комнаты полыхнули яркие костерки, жадно пожирая немногочисленные стулья, занавески и развешенные по стенам снопики сушёных трав и листьев.

— Туши, туши скорее, — завизжал тонкий противный голосок, — сгорит ведь все добро, чего стоишь столбом?!

Этот словно подстегнул Лиарену, хотя в нем вовсе не было приказа, и она немедленно принялась торопливо сбивать пламя влажными лапами тумана и поливать пучки сена тугими дождевыми струйками. Благо воды тут было много, полная бадья, стоявшая на каменном постаменте.

— Хватит, хватит! — Снова заорал голос, — так ты всю воду выльешь! А кто сушить будет?

— Сама и высушу, — оглядывая комнату, огрызнулась Лиарена и замерла, услышав, как странно прозвучал ее голос.

Слишком громко и резко, отражаясь от высоких стен гулким эхом, как будто она говорила в рожок глашатая.

— Не ори так! — приказал визгливый голос и только тут магиня начала осознавать, что команды неизвестного существа она слушает вовсе не ушами.

— А если буду орать? — повысила голос магиня.

— Прикажу Синяю тебя наказать!

— Приказывай, — не стала спорить Лиарена, покосившись насинего клона, в которого из жалости бросила не меньше пары вёдер воды.

С той минуты он забился в угол и тихо сопел, усердно вычёсывая когтями спёкшиеся комочки шерсти.

— Синяй! Пригони гвардейцев, пусть бросят её в колбу! — раздался в мозгу девушки противный голосок.

— Иди, Синяй, гони сюда гвардейцев, сегодня у них будет праздничный обед, — ухмыльнулась Лиарена, направляясь к бадье, — а я пока сварю полную бочку супа.

— Не смей ко мне подходить! А то накажу! Ты, глупая девчонка! Не понимаешь, кому угрожаешь! Я тебя сейчас…

Магиня слушала эти угрозы и озадаченно смотрела в пахнущую болотом бадью, в которой плавала небольшая зеленая тыква, вся в бурых наростах и шишках. Неужели это и есть тот самый Глас, который много лет держит в плену и мучит толпы людей, мощных магов, воинов, родичей Тая и ее мать?! Вот эта корявая плешивая кочка, у которой нет ни глаз, ни рук, ни рта?! Но ведь этого просто не может быть! Ну, неужели, никто из магов за эти годы не мог найти способа её обмануть?!

Позади магини вдруг раздался грохот, и она резко отпрыгнула от бадьи, одновременно оборачиваясь и поднимая всю защиту. Но уже в следующее мгновение рассмотрела, что одна из трёх массивных дверей, которые Лиарена уже заметила, но открывать пока опасалась, валяется на полу в облачке поднимающейся пыли, а на ней стоит тревожно озирающийся по сторонам Барент.

Не прошло и пары секунд, как в осиротевшем проёме показалась зеленая мордочка повара, а потом он резво влетел внутрь, явно подвинутый чей-то решительной рукой.

— Лиа! — едва показавшись в дверях, прорычал дорин, и этот сердитый оклик вдруг показался ей откровеннее самого нежного признанья.

Никогда и ни на кого Тайдир не позволял себе так рычать, если только не удавалось сдержать тревоги.

— Я нашла Гласа, — отозвалась она, улыбаясь мужу нежно и чуть смущённо, хотя виновной себя ни в чем не чувствовала.

— Ну, и где эта пакость? — свирепо осведомился дорин, решительно направляясь к жене.

— Кто это? Не подходите! Вам всем будет плохо! Гвардия! Жанор! Жанор! — тоненько заверещал в голове магини голосок Гласа, срываясь на отчаянный визг, — Ну, где же ты, Жанор?! Я Миттену всё расскажу!

— А это еще кто такой? — недоуменно оглянулся Тайдир, и нахмурился, — Лиарена, ты тоже его слышишь?

— Все его слышат, — мрачно процедил Барент, — он не умеет говорить, зато способен передавать свои слова прямо в мозг. Причём всем, кто находится рядом, маги объяснили. А вот нас он слышит… у него на макушке бородавки чувствительны к звукам.

— Мне плевать на его бородавки, — зловеще усмехнулся дорин, — я хочу видеть этого монстра.

— Вон, в бадье плавает, — пренебрежительно махнула магиня, наблюдая как серые, пробравшиеся в комнату вслед за ее мужем, ловко пеленают в воздушные плети мрачно сопящего Синяя.

И пока Тай сделал, наконец, те десять шагов, которые разделяли его с женой, успела швырнуть всинего клона тройную дозу сонных чар. Как ни противен он ей был, но ярость уже перегорела, а убивать хладнокровно магиня не умела. И учиться почему-то не желала. Да и о магистрах обители вспомнила как нельзя, кстати, наверняка они не откажутся от такого подарка.

— Как ты? — шепнул Тайдир еле слышно, оказавшись рядом с женой, стиснув ее так крепко, словно не видел, по крайней мере, уже дней десять.

— Хорошо, — ответила она одним взглядом, и подтолкнула мужа к бадье, — взгляни на этого красавчика, он еще и угрожать пытается!

— Я и, не глядя, его в щепки разнесу, за все пакости, — нехотя отрываясь от жены, пригрозил дорин, и в мозгу магини тотчас зазвенел тонкий визг Гласа.

— Жанор! Убивают!

— Не надо его рубить, — заволновался Зелен, — Миттен говорил, что он удачный экземпляр, исключительный.

Последнее слово он произнёс хрипловатым голосом Миттена, и в ответ на него тотчас раздался неистовый мысленный вопль бородавчатого монстра.

— Хозяин! Хозяин! Спасай! Чужие пришли, меня, маленького порубить хотят!

— Не ори так, сколько тебе говорить! — с ленивой злобой пробасил совершенно незнакомый Лиарене голос, и она резко оглянулась, не поверив своим ушам.