Вот с того самого момента рай и окончился.

Началось всё с того, что заорал от боли Багдран. Ему уже несколько иным тоном вторил Руд, призывая уже конкретно меня. А когда я понёсся скачками к месту событий, оттуда же донёсся и встревоженный женский писк. Так что я понял заранее: не все трое попали в беду. Но поторопиться надо, благо, что и бежать оказалось совсем ничего.

Ещё на бегу, я с одного взгляда сумел понять суть случившегося. Багдран оступился и в падении угодил ногой в расщелину. Нога застряла намертво и под весом далее падающего тела - сломалась. И вот теперь брат и сестра пытались вытянуть пострадавшего, спасти. Но при этом в панике только усиливали его мучения. Потерпевшему было жутко больно, и он орал уже с испариной на лбу, готовый вот-вот отключиться сознанием.

-Замрите! – крикнул я на последних метрах. А потом уже со своими силами легко сместил парня в нужное положение. После этого дал обезболивающую заморозку на место перелома и вынул конечность из щели с острыми краями. Перелом оказался открытым, со страшными, рваными краями кожи. Ещё и кость несуразно торчала.

Уж на что я насмотрелся на разные раны в последние месяцы, и то с трудом стал сглатывать тягучую слюну. А для карапузов подобная кровь родного человека оказалась невыносимой на вид. Руд согнулся в приступе рвоты за ближайшим валуном, а старшая сестра, ведьма с умениями любовного приворота попросту свалилась в обмороке.

Во избежание ненужных движений, я и Багдрана ввёл в крепкий сон. Затем бросился к женщине, уложил её удобно, убедился, что она и сама вернётся в нормальное состояние, и только тогда принялся за вправление сломанной кости и сращиванию порванной плоти. Потратил на эти сложные исцеляющие действия, минут сорок.

И ладно бы только время ушло! Двадцать! Целых двадцать процентов невосполнимой в этом мире боевой энергии для эрги’сов - исчезло!

И такая досада взяла, что я пару минут мысленно клял нерасторопного парня, его неудачливую ногу, свою личную непредусмотрительность и весь мир в целом. Пусть это нехорошо, но я пожалел свою ретивость при лечении. Мол, мог ведь и половинчатыми мерами целительства обойтись: только кость поставить на место, да банальную шину наложить. А там перелом и сам сросся бы как положено. Так нет, возомнил себя гением Склифосовским и срастил кость! Тьфу!

Понимая, что мысли мои неправильные и несправедливые, злился ещё больше. Но ради экономии энергии, сразу же отбросил идёю самому отнести пострадавшего в нашу штаб квартиру. Всё-таки ему ещё предстояло денёк полежать, да и потом не сразу нагружать ногу полностью. Сил-то во мне больше чем у всех, вместе взятых, но даже ими я не желал больше рисковать без особой надобности. Сами пусть носят!

Оглянулся вокруг, собираясь отдавать команды. Но Руд сидел рядом на корточках и смотрел на меня взглядом побитого, хоть и восторженного щенка. Чуть в сторонке продолжала лежать пришедшая в себя Эулеста. Но вид она имена бледный и ошарашенный. Такую саму надо водить за ручку, как малого ребёнка.

Поэтому я решил пробежаться за Леонидом. Только и буркнул самому младшему:

- Присматривай тут за ними! – и помчался.

Бег – это хорошо. Это – действенная и самая желанная встряска для организма. Да и мысли от глупостей прочищает не хуже мощного пылесоса. Любил я бегать. Вот и сейчас интенсивность моего мышления резко возросла, и я вспомнил, правильно сформулировал давно ускользающую от меня идею. Она словно молния озарила наше ближайшее будущее. А во мне сразу появилась уверенность: скоро противная стена будет покорена!

Так что в наше жилище я ворвался лёгкой поступью, уже успокоенный, гордый своим неадекватным умищем и вдохновлённый предстоящими свершениями. Наверное поэтому не слишком обратил внимания на странные звуки, ещё будучи на входе. А вот когда уставился на открывшуюся мне картину, то меня словно кувалдой по лбу огрели. С минуту я только открывал беззвучно рот, не в силах выдавить из себя ни звука и только пялился на свой командирский лежак.

Картина-то в общем красивая, если смотреть на неё с позиции естества и продолжения рода: господин Найдёнов во весь рост имеет госпожу Цилхи Свонх. Страстно имеет, шумно, наплевав на все условности нашего бытия в частности и на весь мир в целом. Да и сама малолетняя дама отдаётся с полным самозабвением, с бурной экспрессией и с неожиданным профессионализмом. Или это ей женские инстинкты подсказывали, как надо выгибаться, стонать, обнимать и …прочее?

Ну и наконец, возмущение из меня вырвалось словами:

- Лёнь, ты чё Оку ел? – это у меня срывающимся голосом получилась литературно только первая фраза. Дальше я перешёл на сердитый командирский ор: – Если я тебе давал задание уделить этой ядовитой малолетке внимание и обломать её вредный характер, то я не имел ввиду, что надо ей обломать кое-что и сделать женщиной! Как ты посмел соблазнять ребёнка?! Или ты забыл, сколько ей лет?! Тогда вспомни, сколько тебе, старый пенёк! Тебе уже дымит двадцать девятый год! А ведёшь себя как пятнадцатилетний юнец, страдающий от спермотоксикоза! Ужас! Позор!..

Любовники тем временем сжались в клубок и прикрылись скромным подобием одеяла. Но таким растерянным, угнетённым и молчаливым, я своего друга ни разу не видел. Даже когда он нечаянно убил жену преступного губернатора, он действовал и говорил не в пример дельно и связно. А тут вначале не смог даже слова сказать в своё оправдание. Только отводил глаза в сторону и пыхтел обиженно.

Зато быстро пришла в себя юная развратница и поразила меня довольно сносным владением русского языка. Правда, получалось у неё неожиданно смешно, с китайским акцентом:

- А что (сьто) такое Ока? И почему (посему) Лёня её должен есть? – начала она возмущаться ещё во время моей справедливой ругани. – И какое ты имеешь право прерывать наши любовные утехи?! Я уже совершеннолетняя и сама имею право выбирать для себя партнёра, мужа или любовника!

Честно признаюсь, она своей наглостью и акцентом китайки, резко сбила мой порыв справедливого негодования. Не скажу, что я растерялся, но нужные слова как-то иссякли, а желание ругаться стало испаряться, как спирт с перегретого тела:

- Это у себя там, в Габраччи – ты совершеннолетняя! А здесь, в этом мире, только я определяю границу совершеннолетия.

- Ты?! Да ты уже сам старый, совершенно никчемный мужчина. Полный импотент! Потому что даже Эулесту не можешь приласкать, как полагается настоящему мужчине! И не смей нам указывать, кого любить и с кем спать!

- Но тебе нельзя…

- Мне всё можно! Или тебе завидно, что я не тебе досталась?!

- Да что за чушь?! Я просто обещал твоему дяде…

- Вот и выполняй свои обещания! – хамила откровенно Цилхи. – Не мешай мне жить! И кончай пялиться на мои прелести!.. Лёнь!.. Скажи ему!

Тут и друга моего голос прорезался:

- Борь… ну ты это… В самом деле… Нехорошо как-то…

- Трах, диби дах, тиби дох, тебе в дых! – загнул я непереводимое коленце из лексикона позорного волка. Настолько меня поразило предательство друга. – Вот значит как? – и не нашёл ничего лучше, как отомстить не совсем честным способом: - Там Багдран ногу сломал! Эуля в обмороке. Руд – в шоке. Я весь в мыле ношусь! Примчался сюда за носилками…, а ты с этой гадюкой кувыркаешься?! Ха!

Развернулся, и гордо удалился, никак не реагируя на понесшиеся мне в спину вопросы и уточнения.

Шёл медленно, с чувством собственного достоинства. И парочка меня догнала, когда я уже выходил на свет божий из нашего подземелья. Впереди неслась Цилхи, чуть сходу не вцепившаяся мне в горло скрюченными пальцами:

- Где они?

- На камнях с дымоходом! – она рванула в ту сторону, а Лёня с импровизированными носилками, которые мы соорудили из двух копий, заторопился следом. И я не удержался, чтобы не кинуть язвительно ему в спину: - Беги, беги за своей Евой!.. Адам ты наш, новоиспечённый…

Тот замер на месте на несколько мгновений:

- Чего это ты меня переименовал?