- Ладно, спрашивай.

- Ты скажешь правду?

- Да.

- И не соврешь?

- Нет.

Эстер колеблется, чувствуя беспокойство, но ей необходимо знать ответ на очень важный для нее вопрос.

- Что ты думаешь о Бруно Коррадини?

Услышав вопрос, Феликс кривит губы и хмурит лоб. Он не знает точно, к чему все это приведет.

- Мы не общаемся, нас с ним ничто не связывает.

- Но он тебе не нравится? Ты его за что-то ненавидишь?

- Ты имеешь в виду ту шахматную партию?

- Значит, ты это помнишь?

- Естественно. Как я мог забыть такое. Он смухлевал, поменял местами коня и слона в тот момент, когда я отвернулся, чтобы откашляться. Когда я снова посмотрел на доску, то поверить не мог, что он такое сделал.

- Ты все еще злишься на него из-за этого?

- Если честно, да.

- И тебя задело, что он получил более высокую оценку на итоговом экзамене за второй триместр?

- Его высокая отметка мне по барабану.

Эстер смотрит Феликсу в глаза. Парень необычайно серьезен. Затронуть эту тему было, пожалуй, не лучшей идеей, но уж, коль скоро, она начала допрос, нужно довести его до конца.

- И тебя это ничуточки не взволновало?

- Меня больше взбесил его тогдашний мухлеж. Это была большая подлянка с его стороны, – признается Феликс, не моргнув глазом. – А что касается оценок... Не скажу, что мне не нравится быть лучшим, и я много тружусь, чтобы добиться этого. Не знаю, что со мной тогда случилось, что я не получил наивысшую оценку, но я был разочарован.

Девушка понимает, что в душе Феликса постепенно начинает нарастать и проявляться наружу доселе сдерживаемый гнев. Почва уже подготовлена; самое время задать парню основной вопрос и посмотреть на его реакцию.

- Ты знаешь, что в Твиттере Бруно присылают анонимки?

- Какого рода?

- С угрозами. Кто-то создает липовые профили и шлет ему сообщения. Бруно уже несколько недель на взводе.

- И ты думаешь, что это я посылал ему сообщения?

Глаза Феликса излучают такой же ледяной холод, как и его слова, но тут же на его губах появляется всегдашняя полуулыбочка. Это успокаивает Эстер, которая думала, что Феликс вот-вот испепелит ее взглядом. Девушка решается спросить парня в лоб:

- Это ты?

-Хм, нет. Я не стал бы терять время на подобные вещи.

- Ты не обманываешь меня?

И снова эта характерная улыбочка. Как раньше. Эстер старается прочитать ответ по глазам парня; она знает, что он играет с ней, что это не входило в планы свидания, и что она действительно рискует, продолжая расспросы.

- Я говорю правду.

Поверить? Она должна это сделать. Она должна доверять Феликсу, иначе ей нужно уйти отсюда и больше никогда не встречаться с ним.

- Отлично, Ваша милость, у меня больше нет к Вам вопросов.

- Ты мне веришь?

- Да, верю.

- Ну тогда… я хочу свою награду.

Напряжение последних минут испарилось. Кажется, даже Феликс расслабился. Он допивает воду и

облизывает губы. Эстер придвигается к нему поближе и улыбается. Этот парень какой-то особенный, и она на самом деле верит ему. Он не похож на того, кто станет заниматься подобной ерундой. Если бы он хотел насолить Бруно, то придумал бы что-нибудь позаковыристей простых интернетных анонимок под липовыми никами.

- Хорошо. Ты победил и заслуживаешь награды.

Эстер наклоняется к парню и целует его в губы, все еще влажные от только что выпитой воды.

Феликс с одобрением получает свою награду. Кажется, он ничуть не удивлен, почувствовав губы девушки на своих. Парень кладет свои руки на спину Эстер, наслаждаясь триумфом.

Именно об этом он давно уже мечтал, и, наконец, этот миг настал. День Е. Месть – это блюдо,

которое надо подавать холодным, и нет мести лучше, чем целоваться с девушкой, которую когда-то любил этот придурок Бруно Коррадини. [прим: день Е – день испанского языка, отмечается всеми людьми, для кого испанский язык родной]

Глава 51

Всю обратную дорогу Мери и Палома сидели в машине, смущенно обнявшись. Прямо перед ними сидели рыжулькины родители, и девушки немного стеснялись. Не будь родителей, и за эти последние полчаса девчонки, целуясь, уже съели бы друг друга.

И вот они уже у Мери дома. Мария живет здесь со своей матерью и сестрой. Гадеа тоже вернулась домой из Барселоны, когда Эрнесто и Мара соединили свои жизни в Мадриде. Все четверо уселись в гостиной, чтобы решить, что теперь делать.

- Я не хочу возвращаться обратно к родителям, – выражает свой протест Палома, протягивая Мери руку. – Я хочу остаться здесь, с вами. Если нужно, я посплю на диванчике.

Пас находит эту светловолосую девчонку очаровательной; она очень понравилась ей с самой первой минуты. Поначалу Пас было очень странно видеть, как девушки целуются в губы, но она знает, что быстро привыкла бы к этому.

- Мне тоже хотелось бы, чтобы ты осталась со мной и девочками, но твои родители будут сильно волноваться, разыскивая тебя.

- А мне все равно. Я не хочу ехать в Лондон.

- Мы должны позвонить им и сказать, что с тобой все в порядке, – замечает Эрнесто.

- Если вы сообщите им, они примчатся за мной и снова увезут меня подальше от Мери, а я не хочу!

Взявшись за руки, девушки понимающе смотрят друг на друга. Марию тоже беспокоит сложившаяся ситуация, но она все равно рада. Мери думала, что больше никогда не увидит Палому, а вот теперь они сидят рядом и крепко держатся за руки. Это самое большее, чего она могла желать в последние часы.

- Я понимаю, что ты не хочешь, но мы не можем поступить иначе. Ты несовершеннолетняя, а они твои родители. Они могут привлечь нас к суду за похищение.

- Эрнесто прав, нужно звонить твоим родителям, – убеждает Палому Пас. – Мы могли бы попытаться поговорить с ними и постараться все уладить.

- Мои родители не станут ничего улаживать. Их дочь лесбиянка. Это вызывает у них отвращение, и это единственное, что имеет для них значение.

Никто из присутствующих не понимает образа мыслей этой супружеской четы. Неужели сексуальная ориентация важнее счастья собственной дочери?

- Нужно попробовать, нам не остается ничего другого.

Мария соглашается с родителями, и Палома без сил ложится на диван и кладет голову ей на колени. Она знает, что потом произойдет, и не желает этого. Ей хочется остаться здесь, с людьми, которые уважают ее и так заботятся о ней!

Пас встает и, шагая из стороны в сторону, набирает номер телефона матери Паломы. Ей отвечают почти незамедлительно, и трех секунд не проходит.

- Алло.

- Ньевес? Это Пас, мама Марии.

Женщина на другом конце телефонной трубки громко окликает мужа. Слышно, как мужчина тут же подбегает к жене. Разговор возобновляется.

- Я слушаю Вас, говорите.

- Ваша дочь у нас.

- Что? Ну слава богу! Я так и знала! – кричит в трубку Ньевес. – А почему Вы не отдаете нам нашу дочь обратно? Чего Вы ждете?

- Она не хочет возвращаться домой.

- Она сама не знает, чего хочет! – снова раздается гневный вопль. – Скажите Ваш адрес. Мы приедем и заберем ее.

- Понимаете, сеньора... мы должны поговорить на эту тему. Наши дочери встречаются... и у меня сложилось впечатление, что они очень любят друг друга.

- Это ваша дочь заставила мою поверить в эту чушь. Это она вбила ей в голову!

Ньевес так повысила голос, что Пас даже не пришлость включать громкую связь, чтобы все слышали ее слова.

- Нет ничего плохого в том, что вашей дочери нравятся девушки.

- Что нравится или не нравится моей дочери, это наше семейное дело, а не посторонних.

- Это также и мое дело, потому что Ваша дочь встречается с моей.

- Вы ошибаетесь. Все, что связано с нашей дочерью, исключительно наше семейное дело, а Вы не принадлежите к нашей родне, и не будете.

- Вы не хотите, чтобы Палома была счастлива?

- Со всем моим уважением, я заявляю Вам, сеньора, – не лезьте в нашу жизнь. Мы желаем ей самого лучшего, а, уж ни в коем случае, не Вашу дочь.