Николай мрачно слушал мою тираду, но не перебивал.

- И вот, Государь, сегодня утром Родзянко вызывал меня в столицу для объявления себя диктатором и регентом. Государственная Дума поддержала бы нового правителя-регента и узаконила переворот. Но я, может быть, плохой брат Императора, но все же я брат и член Императорского Дома. Узнав о предложении Родзянко, я не поехал в Петроград, а вместо этого сел в аэроплан и поспешил предупредить тебя о смертельной опасности и отговорить от выезда. Вот, Государь, как доказательство моих слов, текст моих сегодняшних переговоров с Родзянко.

Я протянул царю ленты моих телеграфных переговоров, которые я прихватил из Гатчины.

Император взял бумажки и быстро просмотрел текст и бросил листы на стол. Затем зло бросил:

- Дворцовые перевороты случались со времен сотворения мира. И часто совершали их именно ближайшие родственники или даже наследники Государя. Почему я должен верить твоим словам, а не фактам, которые мне докладывали регулярно?

Я пожал плечами.

- То, что я здесь и убеждаю тебя не ехать в Петроград, а не сижу в Таврическом дворце во главе переворота, разве само по себе не доказательство моей лояльности Императору? Если я хочу стать регентом, то, что я здесь делаю? Ты можешь сказать, что я прибыл в Ставку для того, чтобы взять под контроль армию, после того как ты уедешь? Но я тебе на это отвечу следующее - в этом случае я бы просто пожелал тебе счастливой дороги или организовал свое прибытие в Могилев так, чтобы мы обязательно разминулись и ты уже уехал.

Николай молчал, а я, вдохновленный снижением сопротивления, продолжил наступление:

- Тебя предали все. Тебя предала Государственная Дума. Тебя предала аристократия. Тебя предали твои генералы. Пусть не все открыто уже встали на сторону мятежа и ждут удобного момента для измены. Но многие из них колеблются и хотят выступить на стороне самого сильного. На стороне победителя. У тебя есть лишь один шанс -- остаться во главе армии и из Ставки склонить колеблющихся на свою сторону.

Самодержец вскинулся.

- Что? Я должен убеждать подданных, что я законный Император, в верности которому они клялись на Святом Писании? Я должен простить изменников и убеждать их в том, что я все еще силен? Да ты в своем уме?

- Государь! У нас нет иного выхода. Спасение России требует от правителя смирить свою гордость и проявить хитрость. Со скрытыми изменниками можно будет разобраться позже. Да, многие генералы предали тебя. Да, войска в столице открыто перешли на сторону мятежников, а воинские части на твоем пути из Могилева в Царское Село уже ждут твоего приближения для начала мятежа и захвата царского поезда. Да, многие на фронте сочувствуют лозунгам восставших. Но, прошу тебя Государь, прояви твердость и решительность! Останься в Ставке и возьми бразды правления армией в свои руки! Используй с кнутом пряник и даруй подданным некоторые вольности, объяви о даровании Конституции, текст которой будет вырабатывать специальная комиссия. Что будет в этой Конституции - разберемся потом. Главная задача настоящего момента - сбить накал выступлений...

Николай резко перебил меня.

- Что?! Какая Конституция? Я никогда не пойду на это! Наш царственный родитель завещал нам беречь самодержавие, как самобытное естество России, а ты предлагаешь такое! Помнишь, как наш венценосный отец говорил - "Конституция? Чтоб русский царь присягал каким-то скотам?"

- Государь, может некоторые из них форменные скоты, но большинство твоих подданных - русские люди, которых ты обещал беречь и защищать, о коих ты обещал заботиться. Разве русский человек не достоин лучшей жизни? Разве не обязанность правителя - спасать свой народ от чужаков даже поступаясь своей гордостью? Если ты не объявишь о новом времени для подданных, то всякие дельцы сначала уничтожат монархию в России, а затем загребут все в свои жадные ручонки. И не будет царя, который смог бы защитить народ от их произвола. Я знаю далеко не обо всех планах заговорщиков, но уверен в том, что если монархия падет, то не пройдет и года, как Россия подпишет капитуляцию перед немцами. А затем страна погрузится в многолетнюю гражданскую войну, по сравнению с ужасами которой война нынешняя будет выглядеть дракой между мальчишками на гимназической перемене. Дай согласие, Государь, и я встану рядом с тобой в любом деле, которое потребуется для спасения Отчизны. Нужно будет - выступлю посредником по мирному урегулированию, а прикажешь - лично возглавлю карательную экспедицию для подавления мятежа в столице! Решайся! Отмени выезд из Могилева!

Император кипел, но уже потише.

- Но почему? Почему я должен отменять поездку к семье? Впереди будет двигаться генерал Иванов с войсками, и я уверен в успешности своей поездки! Руководить подавлением мятежа я могу и из Царского Села! Да и, в конце концов, ты можешь остаться в Могилеве и присмотреть за генералами!

- Боюсь, Государь, я не смогу обеспечить лояльность генералов. Я им не начальник и слушать меня они не обязаны. А Верховный Главнокомандующий тем временем наглухо застрянет на какой-нибудь маленькой станции и будет принужден заговорщиками к отречению. И если раньше приемлемым для заговорщиков было отречение в пользу Алексея или даже меня, то теперь они будут добиваться полного упразднения монархии и сосредоточения всей власти в руках лидеров Думы.

Новый взрыв царских эмоций.

- Что ты такое говоришь?! Да ни один скот не принудит меня отречься от Богом данного Престола!

Я продолжать давить:

- Тебя блокируют в вагоне и все руководители армии, включая генерала Алексеева и главнокомандующих фронтами, потребуют от тебя отречения во имя спасения России. А делегация Временного правительства, которое учредят мятежники, прибудут к тебе для получения Манифеста об отречении. И у тебя не будет другого выхода, кроме как отречься!

- Почему ты в этом уверен?

- Потому, Государь, что они захватят в заложники твою семью.

Николай вскочил.

- ЧТО?!! Нет! Не может такого быть! Никаких мятежников не допустят в Царское Село! Там надежный гарнизон!

Киваю.

- Вот именно они и захватят. Мятеж назначен на 28 февраля, то есть уже на сегодня. Государь, выход только один - немедленно дать команду Бенкендорфу о спешной отправке августейшей семьи поездом в сторону Могилева. Генерал Иванов должен двигаться им навстречу и расчищать путь. Если путь расчистить не удастся, задачей Иванова будет взять под охрану царскую семью и обеспечить ее безопасность. Можно будет даже подумать о вывозе Государыни и детей на аэроплане.

Император ошарашено смотрит на меня.

- Да ты что? Мне хватит того, что ты нарушил мое повеление и поднялся в воздух. Впрочем, тебе не привыкать нарушать мои повеления. Но ты вспомни, чем закончился твой сегодняшний полет? Катастрофой? Тебе твоего случая мало? Это же смертельно опасно! Как я могу засунуть свою семью, своих детей в эту страшную машину?

Снова киваю.

- Опасно. Но значительно безопаснее той судьбы, которая им уготована мятежниками.

- Какой судьбы? О чем ты?.. ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ?!

- После отречения ты, Государь, будешь сразу взят под арест, также под арест возьмут и твою семью. Позднее ты и вся твоя семья будете расстреляны по приговору революционного трибунала в подвале одного грязного дома, ставшего вашим узилищем и местом казни. А ваши тела обольют кислотой, затем бросят в шахту и забросают гранатами.

Николай без сил опустился в кресло. А я продолжил.

- Похожая судьба после революции ждет всех членов Императорской Фамилии, включая меня самого. Революционеры постараются сделать все для невозможности реставрации монархии и уничтожат всех Романовых под корень. Всех, Никки.

Я помолчал, давая Императору освоиться с этой страшной новостью, и добил его.

- Ты меня спрашивал о том, почему я так рвался к тебе сквозь катастрофы и покушения? Теперь понимаешь, какую страшную информацию о планах заговорщиков я тебе нес? Понимаешь, почему потерпел катастрофу мой аэроплан, почему в меня кидали сегодня бомбы и старались не допустить до тебя? Понимаешь, что лично я сделаю абсолютно все, что только возможно для подавления мятежа?