- Ваше Императорское Высочество, сводный отряд...

- Отставить, штабс-капитан. Мы не на плацу. Хочу выразить вам благодарность от своего имени и от имени моих спутников. Право, если бы не столь счастливое появление вашего отряда, то не встретить бы нам завтрашний рассвет.

Крепко жму руку Мостовского. Тот явно польщен, хотя и пытается скрыть это под маской видавшего виды служаки. После чего он обменивается рукопожатиями с Горшковым.

Беру инициативу в свои руки.

- Итак, откуда и куда вы, так удачно для нас, направлялись?

Мостовский несколько напрягся, но затем видимо на что-то решившись, ответил:

- В Могилев. В Ставку Верховного Главнокомандующего.

- Вот так презабавный случай! Мы направляемся туда же. Но, признаться, я полагал, что вы движетесь из Могилева на звуки выстрелов. Если не секрет, что вы делаете в лесу в столь поздний час?

Штабс-капитан, пока я это все говорил, цепко оглядывал окружающие кусты, словно ожидая там увидеть засаду или группу захвата.

- Мы, Ваше Императорское Высочество, пытаемся попасть в расположение Ставки, в обход возможных неприятностей. Простите, Ваше Императорское Высочество, но мы опасные спутники и я не уверен, что ваше присутствие остановит моих преследователей от атаки.

Лязг затвора винтовки в руках Георгия подсказал, что словам Мостовского поверил не только я один.

- Любопытно. Однако кто же вас пытается перехватить?

- Извините, Ваше Императорское Высочество, но я не могу ответить на этот вопрос. Это не моя тайна. Могу лишь сказать, что от этого, видимо, зависит судьба России.

Я с удивлением смотрел на Мостовского. Вот так. Судьба России. Не больше и не меньше! Хотя лицо штабс-капитана и не допускала мысли о том, что он шутит или рисуется, но вот так, два человека, у каждого из которых есть некая секретная миссия в Ставку, от которой зависит судьба России, вот так просто сталкиваются в ночном заснеженном лесу? И один из них спасает жизнь другого? Что это - каприз судьбы или ничего не значащий случай? Но события последних суток, полных жутких происшествий и чудесных спасений, жестко доказывали мне, что случайности вокруг меня в этом времени происходят крайне редко.

Тогда что это? И что делать дальше? С одной стороны опасно вверять свою жизнь неким непонятным людям с неясными намерениями. Но, с другой стороны, у нас явно безвыходное положение – лошади больше нет и идти вчетвером через ночной лес крайне опасно. Мало ли как там волки – вернутся или нет? Да и не только волки могут нам повстречаться. А у Мостовского десяток вооруженных винтовками солдат…

- Как ваше имя-отчество, господин Мостовский?

- Александр Петрович, к вашим услугам.

- Так вот, Александр Петрович, хочу предложить вам совместный вояж в Могилев.

- Но...

- Нет, нет, Александр Петрович, не возражайте. В крайнем случае, у меня появится возможность вернуть вам долг и спасти в свою очередь вашу жизнь. Не лишайте меня такой возможности, прошу вас!

Мостовский на мгновение кинул взгляд в сторону своих бойцов и кивнул.

- Хорошо, Ваше Императорское Высочество. Я согласен.

* * *

ПЕТРОГРАД 27 февраля (12 марта) 1917 года.

Едва Ходнев проводил жену с сыном и денщиком на новый адрес, к инженеру Васильеву, который согласился пока приютить их и семью полковника Януша, как поступил доклад о том, что на Николаевской набережной к казармам Лейб-гвардии Финляндского полка движется толпа.

Явившись на место событий, полковник с удовлетворением отметил, что присутствие духа еще не покинуло его подчиненных. Глядя на то, как поручик Ожаровский разворачивает поперек набережной у 18-й Линии два пулемета, а его солдаты спешно возводят баррикаду из всего, что попадет под руку в казармах, Ходнев приказывает ввести в действие последние резервы и снять солдат со всех постов в казармах полка, где это было вообще возможно.

Толпа приближалась, выкрикивая лозунги и проклятия. Вот из-за спин идущих впереди в сторону солдат прозвучали первые выстрелы.

По знаку полковника Ожаровский отдает короткую команду и один из пулеметов дает короткую очередь поверх голов.

Толпа испуганно пятится и видно, как задние начинают рассасываться по соседним улицам. Памятуя, во что превращается бегущая в панике толпа, Ходнев приказывает не стрелять и дать демонстрантам уйти от казарм.

Глядя вслед уходящим полковник понимал, что это лишь отсрочка и они обречены…

* * *

ОКРЕСТНОСТИ МОГИЛЕВА. 27 февраля (12 марта) 1917 года.

Пока мы беседовали, солдаты Мостовского поставили на дорогу сани. За санями билась в конвульсиях Рыжуха Тихона. Тот причитал и гладил свою лошадку, а один из солдат что-то горячо втолковывал крестьянину. В конце концов, Тихон кивнул и, погладив лошадь в последний раз, отвернулся. Раздался выстрел и все затихло.

Я повернулся к Горшкову и тихо спросил:

- Георгий Георгиевич, вы при себе имеете деньги заплатить Тихону за лошадь и сани? Я потом отдам.

Тот с удивлением посмотрел на меня и, кивнув, пошел общаться с крестьянином. Через пять минут заметно повеселевший Тихон, при помощи солдат, прятал в лесу сани.

- Вот прохиндей! - Летчик аж задохнулся. - Уверял меня, что все сломано и придется покупать новые, а вот, поди ж ты, - прячет. Явно собирается их забрать, купив лошадь в Могилеве!

Задумавшись о ситуации с Мостовским, я пробормотал:

- Да, Георгий Георгиевич, все, все, что нажито непосильным трудом - все ж погибло. Собака с милицией обещала приехать...

Снова удивленный взгляд.

- Это вы о чем, простите?

- Да так. Вспомнил одного соседа инженера Тимофеева. М-да. Так, где там Тихон?

- Здесь я, барин!

Тихон подскочил, как будто ожидал вызова. Я оглядел его с ног до головы и усмехнулся. Такой нигде не пропадет и своей выгоды не упустит. Вон, как разжился деньжатами за этот вечер. И лошадку новую купит. А может и не одну.

- Так что, Тихон, до города далеко?

Тихон помолчал, прикидывая, пару раз оглянулся, а затем изрек авторитетно так:

- Думаю я, что, значится, версты две с гаком.

- Пешком дойдем?

- Пешими-то? Почему б не дойти пешими-то? Волки не сунутся более, да и у нас прибавка-то вышла.

Горшков фыркнул. Тихон степенно повернулся к нему и глянул так... снисходительно.

Через несколько минут мы двинулись по ночному тракту в сторону Могилева. Если верить прикидкам Тихона, то я рассчитывал дойти до города где-то за час-полтора, учитывая ночь, снег и мало ли что...

- Ваше Императорское Высочество, разрешите обратиться?

Оборачиваюсь. Мостовский поравнялся со мной и козырнул. Киваю.

- Обращайтесь, штабс-капитан.

- Вы сведущи в дворцовых порядках. Подскажите - как попасть на аудиенцию к Государю в Могилеве?

С удивлением его рассматриваю.

- К Государю? Лично? Штабс-капитану? Перед самым отъездом Государя из Ставки? Право не знаю чем вам помочь! Вас не пустят даже к царскому поезду.

- Государь уезжает? - Мостовский явно растерялся.

- Да. Такие предположения есть.

- Плохо.

Мостовский долго шел молча, а затем спросил:

- А, если не секрет, вы с Государем будете встречаться сегодня?

Я хмыкнул. Сегодня положительно мне везет на наглецов! Один Тихон чего стоит. Вон идет, морда аж светится от самодовольства. Ощущение такое, что положи ему еще рубликов сто и он своей физиономией будет нам путь освещать словно прожектор локомотива.

Штабс-капитан ждал.

- А, позвольте спросить, чем вызван такой неподдельный интерес простого офицера к распорядку дня и встречам Государя Императора? Уж не шпион ли вы, дорогой Александр Петрович? Откуда я знаю ваши намерения?

Мостовский безнадежно махнул рукой.

- Могу дать слово чести, Ваше Императорское Высочество. Я не шпион. Просто мне нужно увидеть Государя и срочно передать ему кое-что.