— Мой отец часто путешествовал, когда я была маленькой, — заметила Филадельфия.

Макклод смотрел в сторону, словно прикидывая, не слишком ли много он ей рассказал.

— Вот там мы и услышали рассказ о Голубой Мадонне. Говорили, что ею владеют дикари, живущие глубоко в сельве. Идея получить камень руководила нами. Когда дело доходило до коллекционирования редкостей, между нами тремя существовало дружеское соперничество. Сами мы не могли отправиться на поиски Голубой Мадонны, поэтому предложили награду тому, кто доставит нам ее.

— Вы наняли людей, чтобы они украли камень? — недоверчиво спросила Филадельфия, пытаясь понять, как это ее отец оказался замешан в краже.

Макклод ухмыльнулся.

— Вы бывали в музеях? Они заполнены награбленными сокровищами. Какая польза была бы от Голубой Мадонны, если бы она оставалась в сельве и ей поклонялись бы полуголые дикари? Каждый ловит свою удачу, и вы не делайте такой ошибки и не думайте, что ваш отец чем-то отличался от меня. Вашему отцу принадлежало немало ценностей, про которые я знаю, что они были украдены по его наущению. Мы покупали и продавали все на свете еще до того, как вы родились. Каучук, золото, шелка, медь, чай. Я и не припомню, сколько состояний мы приобрели и потеряли. Голубая Мадонна — это пустяк.

— Почему тогда мой отец не купил ее у вас?

Он отвел глаза.

— Иногда у мужчины отказывают нервы. Прошло два года, прежде чем этот камень всплыл на поверхность в Новом Орлеане. Но к тому времени все изменилось. Война кончилась. Люди неожиданно стали иначе ценить жизнь. Ланкастер и ваш отец были на стороне янки, а я был мятежником. Может, это определило различие. Все, что я знаю, так это то, что, взглянув один раз на Голубую Мадонну, ваш отец больше до нее не дотрагивался. Знаете, что он сказал? Он сказал, что она проклята. Если бы он был человеком религиозным, я бы подумал, что ему было видение. Во всяком случае, он и Ланкастер продали свои доли в этом камне мне.

— Но все это не объясняет, почему кто-то хотел погубить его.

— Но ведь нет никаких доказательств, что его умышленно разорили. Вы охотитесь за призраками.

— Я знаю имя человека, который погубил его.

Макклод уже не выглядел безразличным: его светлые глаза сузились.

— Кто?

Она заколебалась, хотя и не понимала почему. Тайрон разрушил все ее мечты о жизни с Эдуардо, и ничего из того, что она здесь услышала, не изменило ее отношения к нему. Он не заслуживал снисхождения.

— Вы знаете человека по имени Тайрон?

Она никогда не видела, чтобы лицо человека так менялось — настороженность сменилась растерянностью и яростью, искривившими его рот и выпучившими глаза.

— Тайрон? — Он приблизил лицо к ее лицу. — Что вы знаете о Тайроне?

Она невольно отступила на шаг.

— Я знаю, что он разыскивает вас и хочет убить.

Он схватил ее за руку.

— Откуда вы это знаете? Будьте вы прокляты! Отвечайте!

Она поморщилась от боли, которую причиняли ей его пальцы, но не отвела глаз.

— Я полагала, что вы знаете ответ на этот вопрос, мистер Макклод.

У него было такое выражение лица, словно он готов ударить ее. Вместо этого он отпустил ее руку.

— Вы ничего не знаете? О нет, кое-что вы знаете, но немного. Вас послал Тайрон? — Она отрицательно качнула головой, а он сунул руку в ящик письменного стола. — Я советую вам рассказать мне все, мисс Хант, если ваша фамилия действительно такова.

— Я дочь Уэнделла Ханта, — с достоинством произнесла Филадельфия. — Мне очень жаль, что я побеспокоила вас. А теперь я ухожу.

— Ну уж нет! — Он вынул из ящика стола пистолет. — Вы не можете уйти отсюда, зная то, что вы знаете обо мне. Если вас послал Тайрон, он поджидает вас. Если вы откроете ему, кто я, моя жизнь не будет стоить и плевка.

— Мистер Тайрон мне не друг, — сказала она со всей силой убеждения.

Макклод улыбнулся, увидев, как вспыхнуло от гнева ее лицо.

— Ладно, — сказал он, — мне кажется, что вы тоже хотите свести с ним счеты. Вы говорите, что не представляете интересы Тайрона. Но вы ведь не откажетесь вставить палку ему в колеса?

Филадельфия заколебалась. Макклод оказался далеко не тем человеком, как она ожидала. Его ярость напоминала ярость Тайрона.

— Каким образом?

Он угрожающе помахал пистолетом.

— Чем меньше вы будете знать, тем лучше. Вы только приведете меня к Тайрону, а я уж сделаю все остальное. Я давно жду возможности расквитаться с ним.

Она неодобрительно посмотрела на него.

— А если я не соглашусь помогать вам?

Его улыбка стала страшноватой.

— Я не все рассказал вам о Голубой Мадонне. С самого начала ваш отец больше всех нас хотел заполучить ее. Он удвоил сумму награды, когда никто не откликнулся на наше первое предложение. И только после того, как он узнал, что люди, которых он нанял, убили нескольких индейцев, чтобы добыть камень, он отказался от стремления обладать им. Он сказал, что, посмотрев на камень, он увидел в нем не Мадонну, а маску смерти.

Филадельфия почувствовала, как рушится ее мир. Макклод повторил то, что говорил Тайрон, обвиняя ее отца, что тот нанял убийц. Зачем им обоим говорить одно и то же, если это не правда?

— Как вы можете думать, что я поверю вам? — прошептала она.

Макклод удивился.

— Вы хотите знать больше? Семь лет назад мы узнали, что бандитов, которых мы тогда наняли, выследили и убили, но перед тем их пытали, чтобы узнать имена тех, кто купил Голубую Мадонну. Конечно, мы полагали, что в США в безопасности. Семь лет прошло с того дела. Я после войны сменил фамилию. Но в прошлом году Ланкастер получил несколько угрожающих писем. Когда его банк разорился, он умер, так что мы об этом больше не думали. Но потом ваш отец послал мне телеграмму за день до того, как рухнул его банк, и мы поняли, что они разыскали нас. Письмо, которое вы показали мне, подтверждает это.

Филадельфия отшатнулась, но слова Макклода пригвоздили ее.

— Тайрон — тот человек, который погубил вашего отца. Он преследует меня и, вероятно, будет преследовать и вас, когда узнает, кто вы.

— Он знает, — тупо сказала она.

— Святой Боже! Тогда скажите мне, где найти его, прежде чем он убьет нас обоих.

Филадельфия его больше не слушала. Она получила информацию, ради которой пришла, но ответ был горьким, очень горьким. Ее отец из алчности стал причиной ненужных смертей и осквернения священного храма. А когда его нашли, то он, охваченный стыдом и чувством вины, убил себя, оставив ее одну в этом мире. Эдуардо предупреждал ее, чтобы она не доискивалась до правды, говорил ей, что она может не захотеть узнать причину самоубийства ее отца. Почему она его не послушала? О Боже! Почему она не прислушалась к его словам?

Она повернулась и вышла из комнаты, не обращая внимания на крики и угрозы Макклода. Он держал в руке пистолет. Может ли он застрелить ее здесь, в своей конторе? А если и сможет, то какое это имеет значение? Она не видела никаких причин оставаться в живых.

Филадельфия миновала дверь, спустилась по лестнице и вышла под солнечное сияние летнего дня Луизианы.

Тайрон большими шагами пересек двор своего дома и стал подниматься по задней лестнице с плеткой в руке. Он несколько часов ездил по городу в поисках Филадельфии только для того, чтобы, вернувшись, узнать от Полетт, что Филадельфия в своей комнате спокойно укладывает свои вещи.

Утром он проснулся с головой, полной планов. Он решил немедленно уехать из Нового Орлеана и увезти с собой Филадельфию. Они поплывут вверх по Миссисипи до Мемфиса или до Сент-Луиса. Он начнет новую жизнь. Деньги у него есть, много денег. Он купит ей дом — да нет, какого дьявола? — особняк. И тут он обнаружил, что она исчезла.

Тайрон остановился и сделал глубокий вздох. Вероятно, он в своей жизни бывал более рассержен, но не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя настолько задетым. Она приносила больше неприятностей, чем того стоила. И тем не менее ее исчезновение заставило его еще больше желать ее. Если это иррациональное желание не было любовью, то оно было весьма к ней близко.