История была романтическая, наполненная надеждой и обещанием. Зачитавшись, Кейтлин рассеянно сбросила свои туфельки и подобрала ноги под одну сторону юбки, так облокотившись на локоть, чтобы солнце разливалось по страницам.

В такой позе Александр и обнаружил её, входя в библиотеку получасом позже. Кейтлин сидела, изогнувшись на кушетке, зарывшись носом в знакомую кожаную книжку. Солнечный свет разливался по её плечам и страницам книги, отражаясь на совершенно поглощённом чтением лице.

Он невольно подумал о своей собственной библиотеке в Замке МакЛин, которая занимала два этажа одной башенки; это было его любимое место в замке. Вид Кейтлин, так увлечённой книгой, с босыми ногами, спрятанными под юбками, заставил его задуматься — а что бы она подумала о его библиотеке. Она могла бы сворачиваться клубочком на его чудесном, обложенном подушками диване у окна, солнечный свет грел бы её в зимние дни, и она читала бы в своё удовольствие.

Он нахмурился. Боже милостивый, я скоро начну интересоваться, нравятся ли ей сады!

Она перевернула страницу, губы слегка шевелились при чтении. Александру немедленно захотелось поймать их своими губами, отвлечь её внимание от книги дерзкими жадными поцелуями и страстными прикосновениями. Несмотря на то, что перед ним был удобный случай, он заколебался.

Он не был тем типом мужчины, которые должны доказывать свою мужественность покорением каждой попадающейся на пути юбки. Он предпочитал женщин, которые сдерживали себя, утончённых женщин, которые знали правила игры и не ожидали взамен ничего, кроме обоюдного удовольствия. Таких женщин, как Джорджиана.

И всё же он против своей воли начинал ценить пламенную независимую натуру Кейтлин. Она просто наслаждалась жизнью, переживая выпадающие на её долю испытания с неуклонным воодушевлением — так же, как она наслаждалась изысканными блюдами, приготовленными поваром Джорджианы. Это раскованное умение Кейтлин радоваться самым простым вещам было для него чертовски привлекательным.

Как бы это ни злило его, он был вынужден признать, что был буквально на волосок от обвинения в страстном физическом влечении к целомудренной мисс Кейтлин. Он даже засомневался, может, это уже произошло.

Она сдвинулась на софе, и её ножка выскользнула из — под юбки. Он видел массу женских пяток, но у Кейтлин Хёрст это было максимум, что он видел. Её платья, даром что модные, были исключительно консервативными. Там, где другие женщины опускали линию шеи, чтобы продемонстрировать изгиб груди, Кейтлин всегда оказывалась аккуратно закрыта рядами кружев и лент. Поэтому при виде всего лишь простой пятки его тело бросило в такой жар, как будто она вся была голая.

Проклятье, почему он не испытывал такого пыла по отношению к более зрелым, здравомыслящим, менее… менее непорочным женщинам?

Раньше он был убеждён, что этот её невинный вид был обманом, что он купился на него, как полный дурак. Теперь же, проведя с Кейтлин некоторое время, он вынужден был признать, что был неправ. Невинность наполняла каждое её движение, каждое простодушное высказывание, каждую беспечную гримасу её полных губ. Невинность была подлинной — что только усугубляло дело, потому что доводила его до безумия от вожделения.

Пройдёт ли это, когда он выиграет пари? Посмеет ли он действительно сделать невинную девушку своей любовницей? Глядя на стройную изящную ножку, затянутую в шёлковый чулок, он боялся, что посмеет.

Она перевернула страницу, ведя по тексту тонким пальцем. Солнечный свет согревал её щёку и очерчивал изысканную линию шеи. Горло его сжалось при мысли, как он очертил бы эту же линию своими губами, пробуя на вкус её нежную кожу и…

Чёрт, что это он тут стоит, только думая об этом? Она здесь, и они одни. Для обоюдной безопасности, он должен убедить малышку мисс Хёрст Совершенство, что на самом деле он очень опасен. Чем скорее она это поймёт и постарается не оставаться с ним наедине, тем лучше для них обоих.

Он двинулся вперёд и остановился у другого края кушетки. Голова её продолжала клониться, глаза перемещались вниз по странице, и он ждал, что она почувствует его присутствие, как он сейчас чувствовал её. Это была почти физическая тяга, как будто тысячи жарких нитей связывали их вместе, натягиваясь всё сильнее, чем дольше они находились рядом в одной комнате.

Она чуть — чуть приподняла голову. Медленно один раз закрыла глаза. Потом её щёки враз залились румянцем, она повернула голову и уставилась прямо в его глаза.

У него уже была заготовлена какая — то колкость, но когда он встретился с ней глазами, колкость куда — то улетучилась. Улетучилось всё, кроме неё самой. Её мягких нежных губ и огромных карих глаз, таких прекрасных, что мужчина может легко в них утонуть.

Кейтлин вспыхнула мягким розовым румянцем, который скользнул по её коже и заставил его пальцы вонзиться в ладони, чтобы они не пытались до неё дотянуться. Его тело загудело, заболело от её близости. Она тоже что — то испытывала, потому что под скромным голубым платьем её полная грудь вздымалась и опадала от частого дыхания.

Он разжал руки и понял, что может легко охватить ими её талию. Поставив её перед собой, он скользнёт руками к округлым бёдрам. Пальцы сами собой изогнулись, когда он подумал, как прихватит её мягкую попку сквозь платье.

Его тело откликнулось оперативно, петушок взметнулся в полной эрекции.

Она, казалось, боролась с дыханием, её губы раздвинулись. Взгляд заскользил по нему, касаясь его губ, его плеч, затем вниз — к бриджам для верховой езды. Он знал, что она может заметить его реакцию, и ждал, что она отвернётся или как — то выразит своё смятение, что удержит их обоих от опасных шагов.

Но она этого не сделала. Её глаза расширились от сладострастного внимания.

Александр был не в силах больше стоять; он упал на кушетку.

Полная страстного желания Кейтлин сверкнула глазами, губы её раскрылись; она выронила книгу и дала ей скатиться на пол, потянувшись к нему.

Глава 13

Одним ловким движением она ухватилась за его лацканы, забросила своё тело ему на колени и впилась губами в его губы.

Он — то думал, что они поговорят, но с Кейтлин Хёрст говорить было невозможно. Не сегодня. Ошарашенный, он просто принял её поцелуй, поскольку её губы настаивали на этом. Он обхватил её руками и ответил на поцелуй от всей души.

Её губы раскрылись навстречу его губам, и её язык нерешительно к ним прикоснулся. Он застонал и углубил поцелуй, ещё крепче прижав её к своим коленям. Её руки сжались на его шее; его же руки замкнулись вокруг неё, ощущая ровную линию спины, мягкую выпуклость бёдер и то, как изгиб её попки точно подходит к его руке.

Он был весь в огне, его тело так мучилось от вожделения, что ему даже держать её было больно.

Проклятые подушки кушетки страшно мешали. Он встал, подняв её вместе с собой, целуя её страстно, безумно, пока у них обоих не перехватило дыхание. Это были те поцелуи, какими они когда — то скрытно обменивались; поцелуи настолько запретные, насколько и неожиданные.

Она тёрлась об него, неосознанно покачивая бёдрами и посылая через его тело жаркие волны. Он укусил её сочную нижнюю губу, прежде чем снова наброситься на весь рот. Он никак не мог оторваться от этих сладких поцелуев, таких безыскусно страстных, таких щедрых.

Чёрт возьми, да она была жаркой девицей, полной страсти и игривости и такой восхитительно настойчивой. Он скользнул руками по её бокам, позволив большим пальцам коснуться её сосков. Она часто задышала, прижавшись к его губам, и изогнулась в болезненном жарком вожделении.

Он взял ладонями её груди, наслаждаясь их полнотой, описывая большими пальцами круги вокруг сосков. Она задрожала в его руках, задерживая дыхание всякий раз, как он увеличивал нажим. Глаза её закрылись, и она со стоном прижалась к нему в нескрываемом наслаждении. Она обхватила его плечи и потёрлась своими бёдрами об его, изнемогая от желания.