Не в силах больше стоять, он поднял её и перенёс на несколько шагов к тяжёлому стенду. Он посадил её на раскрытые книги, чтобы она перестала об него тереться, а то он совершенно терял контроль над собой. Заботясь исключительно о том, чтобы удержать её там, в своих руках, он взял её лицо руками и впился в её тёплые губы.
Она скользнула руками на его талию и притянула себя ближе к нему, закинув пятку вокруг его ноги.
Александр стоял неподвижно, как столб, уставившись прямо в огромные карие глаза Кейтлин. Медленно, очень осторожно она подняла другую ногу и закинула пятку на другую его ногу, так что они оказались в самой недвусмысленной интимной позиции — когда её ноги раздвинуты вокруг его бедёр, а юбки задраны до талии.
Он никогда не считал, что относится к тому типу мужчин, которые испытывают вожделение к невинным, девственным, слишком неприступным женщинам. А будучи женщиной, она при этом выглядела как школьница. Девушки жеманятся и трепещут, стоит только мужчине посмотреть на них. Кейтлин Хёрст не трепетала — никогда.
Она не трепетала даже тогда, когда обязана была трепетать благоразумная женщина. Она спокойно принимала пылкие взгляды Дервиштона, легкомысленное кокетство Фолкленда и решительные поползновения на её достоинство. Последнее исходило от Александра, и если бы у неё наличествовал здравый смысл, она бы испугалась. Очень испугалась. Она бы ни за что не захотела восседать на краю стенда в библиотеке, с ногами, закинутыми вокруг его бёдер.
Он не привык отворачиваться от такого искушения, а она практически не контролировала свои порывы. Казалось, она не осознаёт, что чем больше времени они проводят вместе, тем в большей опасности оказывается сама и её проклятое достоинство.
Но было ли это важно? Было ли вообще хоть что — нибудь важно, кроме ощущения её тела, прижатого к его?
Отбросив попытки понять её, он поднял её юбки кончиками пальцев, потянув их вверх, так что смог коснуться её тёплой кожи через тонкую комбинацию и…
Послышавшийся снаружи звук приближавшейся к дому конной группы проник сквозь затуманенное страстью сознание. Остальные гости возвращались с прогулки.
Александр прислонился своим лбом к её лбу и цепко так держал её, пока его разум медленно и постепенно прояснялся. Проклятье, о чём они думали? Они обязаны прекратить это, бороться с этим. Но глядя в одурманенные страстью глаза Кейтлин, Александр понял, что всё зависит только от него. И, несмотря на то, что это было физически невыносимо, он выпустил её и отступил назад.
— МакЛин, что…
— Нет. — Это было всё, что он смог выдавить. Его сердце громыхало, кожа горела, как будто обваренная от прикосновения к ней, петушок испытывал боль от нереализованного желания.
Кейтлин быстро моргнула, как будто очнувшись от глубокого сна, затем соскользнула со стола, от чего юбки закрутились, расправляясь на место:
— МакЛин, что…
— Остальные едут. Я слышал их лошадей, когда они проскакали к конюшням.
Она прижала ладони к щекам:
— Я даже не слышала. Я… Боже милостивый, не знаю, о чём я думала…
— Мы не думали. — Он не смог выдержать уязвлённое выражение её глаз. — Если уж на то пошло, эта страсть доставила нам много проблем. И утопит нас снова, если мы не научимся её контролировать.
Бледная, она кивнула. Затем взгляд её отвлёкся, она подошла к зеркалу на стене и начала дрожащими руками приводить волосы в порядок.
Тишина становилась невыносимой. Александр потёр лицо. Он был так близок к тому, чтобы потерять контроль над собой, а ведь он никогда его не теряет. Это было роскошью, которую МакЛин не мог себе позволить. С тех пор как умер Каллум, Александр никогда, ни разу не позволял своей страсти взять над собой верх.
До сегодняшнего дня.
В течение нескольких восхитительных, ослепительно ярких мгновений он не контролировал вообще ничего. Он провёл рукой по лицу. Боже милостивый, чему я только что чуть не позволил произойти?
Кейтлин уже вернулась на кушетку и подняла упавшую книгу:
— Что ж, это был очень приятный антракт.
Он нахмурился:
— Приятный?
— Более чем приятный. — Щёки её ещё горели. — Мы планировали поговорить, и сейчас — удобное время, пока наездники доедут до дому. Вы уже решили, каким будет моё следующее испытание? Про ваше я уже решила.
Александр не знал, что и сказать. Он был уверен, что она отчитает его за то, что он пытался соблазнить её; вместо этого она спокойно признала за собой часть ответственности и переключилась на другое.
Он осознал, что она всё ещё вопросительно смотрит на него, и заставил себя обрести голос:
— Одним из выполненных Килхухом заданий было — убедить сопротивляющегося гостя пойти на званый ужин. Помните это место?
Она стукнула по книге тонким пальцем:
— Да… там было что — то про гостя, который заявил, что ноги его никогда не будет в замке, а Килхух должен был его переубедить?
— Что Килхух и сделал, став у этого гостя на побегушках; хотя я не убеждён, что эта хитрость сработает в нашем случае.
Кейтлин послала МакЛину взгляд из — под ресниц:
— Значит, я должна убедить…
— Лорда Дингволла. — Он улыбнулся, и улыбка эта была недоброй.
— Кто это?
— Его поместье граничит с этим.
— Значит, я должна пригласить лорда Дингволла на ужин сюда, в замок Баллоч?
Александр кивнул.
Она нахмурила брови:
— И, смею предположить, он терпеть не может герцогиню?
— А почему не герцога?
— Герцог слишком занят самим собой, чтобы принимать его во внимание. А вот герцогиня, похоже, находит удовольствие в такого рода столкновениях.
Губы МакЛина дёрнулись:
— Очко в вашу пользу.
— Если мне удастся убедить этого лорда Дингволла придти на ужин, откуда мне знать, что герцогиня его пустит?
Александр пожал плечами, надменный и самоуверенный:
— Если я попрошу — она сделает это. Она его хорошо знает; его владения прилегают к её на западе, его дом видно с большого изгиба дороги.
— И они друг друга терпеть не могут.
— Я бы употребил слово «ненавидят». По словам Джорджианы, Дингволл однажды обозвал её «пустоголовой расфуфыренной бабой», а она в ответ назвала его «напыщенной старой развалиной».
Мило, подумала Кейтлин. Ей придётся изображать няньку при парочке вздорных взрослых людей:
— С чего началась их ссора?
В его глазах вспыхнули весёлые огоньки, когда он ответил:
— Наверняка Джорджиана мне рассказывала, но я её плохо слушал.
Она фыркнула:
— Придётся самой разобраться, что между ними произошло. Может, мне удастся это исправить.
— А моё задание?
Кейтлин улыбнулась:
— Оно легче, чем падать с дерева.
— Прекрасно, а то моя спина ещё не прошла.
— Обещаю, что в этом задании вашей спине ничто не угрожает. А вот пальцам…
В коридоре послышался шум. Первые гости возвращались из конюшен, и Кейтлин услышала своё имя, произнесённое лордом Дервиштоном. Скоро их побеспокоят.
Кейтлин поспешно произнесла:
— В сказаниях Килхуха посылают добыть гребень и зеркальце между ушей дикого кабана. МакЛин, вам надо добыть бант собаки леди Кинлосс.
Александр выпрямился:
— Этого чудовища?
— Этого старого, почти беззубого чудовища. Того, что рычит каждый раз, когда к нему приближаешься. — Она положила книгу на стол и улыбнулась.
— Идёт. — Он стоял около стенда, на котором они только что обнимались, с видом элегантным, но грозным.
Это был его особый талант. Хоть она и подозревала, что многие мужчины хотели бы уметь так держаться, способны на это были единицы. Для МакЛина же это было так же естественно, как дышать.
Волнение в коридоре усилилось, когда новая группа присоединилась к первой, и громче всех был слышен голос герцогини.
МакЛин скорчил гримасу и направился в сторону окна на террасу — подальше от коридора, насколько это было для него возможно.
В дверях библиотеки появился Дервиштон, который острым взглядом охватил открывшуюся ему сцену: