Слава Богу, недалеко была Салли. Она поддерживала общую беседу в течение всего ужина, которая переходила от одной темы к другой, включая красоту и неожиданное тепло сегодняшнего дня и надежды, что так будет продолжаться и дальше. Когда она предложила поиграть завтра в бильярд на траве, если тёплая погода будет держаться, остальные дамы и лорд Фолкленд немедленно поддержали эту идею.

Когда ужин был окончен, мужчины проследовали за герцогом в библиотеку, чтобы пропустить по стаканчику своего порто. Дамы поудобнее устроились с голубой гостиной, попивая миндальную наливку в ожидании джентльменов. Леди Кинлосс принесла свою брюзгливую собаку, объяснив это тем, что «бедное существо» приболело и в этот момент «нуждалось в компании».

Кейтлин посмотрела на собачонку с неприязнью. Между большими ушами этого крошечного создания к пучку шерсти был привязан огромный бант. Глаза у неё были мутные и злые, в пасти не хватало немалого количества зубов, а оставшиеся — торчали под странными углами. Она злобно ворчала на всех, кроме леди Кинлосс.

Это была самая непривлекательная собака, какую Кейтлин когда — либо видела, зато леди Кинлосс вела себя так, будто та была самым милым созданием на свете, называла её «Конфеткой» и целовала прямо в губы, что было весьма рискованно, поскольку собака всё время норовила неистово чихнуть без предупреждения.

Леди Элизабет попросила Салли сыграть на фортепиано, что она неохотно выполнила. Кейтлин подумала, что Салли, скорее всего, хотелось остаться со всеми у камина, чтобы наверняка завладеть вниманием лорда Кейтнесса, когда он вместе с остальными джентльменами вернётся в гостиную; но ей ничего не оставалось делать, как любезно занять своё место и начать наигрывать лёгкую арию. Пока леди Кинлосс потчевала герцогиню рассказами о доблести Муффина в ловле пауков, Кейтлин рассеянно придвинулась к камину, грея пальцы ног.

Вскоре к ней присоединилась леди Треймонт. Высокая женщина с прекрасным цветом лица и ярко выраженным носом всегда казалась Кейтлин немного пугающей, но при виде её тёплой улыбки она улыбнулась в ответ.

— Надеюсь, что собака не передаст нам свою простуду. Обычно я не предрасположена к болезням, но мне кажется, что простуда этой собаки какая — то особенно зловредная.

— Меня больше заботит не быть покусанной.

— У неё ужасный характер.

— Равно как и у её хозяйки. — Слова вырвались у Кейтлин раньше, чем она успела их осознать, и она шлёпнула себя рукой по губам.

Леди Треймонт захихикала:

— Я более чем согласна. Бедная леди Кинлосс так привязана к этому созданию. Не думаю, что та заслуживает такой преданности, но она кажется вполне счастливой — так что, пусть её!

— Леди Треймонт…

— Пожалуйста, зовите меня Гонория.

— А я — Кейтлин.

— Благодарю. Вы напоминаете мне моих младших сестёр. — Гонория горестно улыбнулась. — Только у них манеры более хулиганские. Одна из них страстно мечтала стать моряком.

Кейтлин фыркнула:

— У меня у самой есть сёстры, только ни одна пока ещё не бывала на море.

— Вы из большой семьи?

— У меня две сестры и три брата.

— Я тоже горжусь тем, что у меня есть братья и сёстры. — Гонория склонила на бок голову. — Похоже, у нас с вами много общего. Мне следовало приложить усилия, чтобы заговорить с вами раньше.

— Трудно бывает познакомиться со всеми на подобных загородных приёмах.

— Это ещё не самый большой, а у меня нет оправдания моему невниманию. Меня извиняет только то, что мы с моим мужем жили в разлуке целый месяц перед тем, как приехали сюда. Я была так рада снова с ним встретиться, что пренебрегла всеми остальными.

Кейтлин улыбнулась:

— Простите меня за нескромность, но вы кажетесь очень влюблёнными.

— Это так немодно, не правда ли? — В её глазах появилось рассеянное выражение, лицо смягчилось.

Кейтлин узнала это выражение; оно появлялось у её родителей, когда они разговаривали друг с другом. Сердце у неё дрогнуло, и она вдруг почувствовала себя очень одиноко. Именно о таких взаимоотношениях она мечтала; отношениях, когда она могла поделиться со своим спутником жизни совершенно всем. Когда даже простое совместное времяпровождение несёт нежность и радость, озаряя обоих.

Это было таким простым желанием, но казалось таким недосягаемым.

Дворецкий открыл дверь, и вошли мужчины. Гонория просияла при виде своего мужа, извинилась и направилась к нему. Лорд Фолкленд прошёл прямо к буфету, где был ещё портвейн, а Дервиштон и Кейтнесс приветствовали герцогиню. Герцог пристроился рядом с леди Элизабет, стороной обойдя собаку леди Кинлосс.

МакЛин, выглядевший очень даже лихо со своими синяками, оглядел комнату и направился к Кейтлин, причём его лёгкая хромота придавала ему ухарский пиратский вид.

Её рука судорожно сжала бокал с миндальной наливкой, когда их взгляды встретились. Странное чувство предвкушения заполнило её, пока он приближался и…

— Александр! — Герцогиня почти промурлыкала, положив свою руку на рукав МакЛина. — Идите расскажите лорду Кейтнессу про новые египетские находки. Он считает, что все они — подделки, сфабрикованные, чтобы продавать билеты в Британский Музей.

МакЛин ничего не мог поделать, не устраивать же сцену. Кейтлин заставила себя сделать вид, что её это нисколько не волнует, что на самом деле было довольно трудно, тем более с появлением лорда Дервиштона. Он навязывался ей всё больше и больше, и это уже начинало её раздражать. Не то, чтобы он ей не нравился, но когда они с Фолклендом так и подстерегают её повсюду, ей трудно выкроить момент для разговора с МакЛином.

Вот и сейчас, Дервиштон с Фолклендом галантно спорили, кто из них нальёт ей новый бокал миндальной наливки.

Несмотря на производимый ими шум, она умудрялась в пол — уха вслушиваться, как МакЛин высказывал своё мнение по поводу египетских древностей, а потом отвечал на вопросы о событиях дня. Где — то с середины к нему вернулось чувство юмора, и он добавил в свою историю разнообразных прикрас, так что слушатели поочерёдно то громко смеялись, то вздрагивали.

Кейтлин пришлось прикусить губу, чтобы скрыть ухмылку, когда она услышала, как МакЛин стал рассказывать её светлости, что он полез на дерево, повинуясь «безумному импульсу, как будто ведомый какой — то дикой нимфой». У него было действительно прекрасное чувство юмора и…

— …так что я ехал на слоне через весь Ваксхолл.

— Простите? — Она взглянула на Дервиштона и поняла, что он отослал Фолкленда за миндальной наливкой.

Глаза Дервиштона искрились весельем:

— А, вы вернулись.

— Я никуда не уходила.

Он посмотрел со значением на МакЛина:

— Нет? А я мог бы поклясться, что да.

Она напряглась и уже собралась уйти, но Дервиштон схватил её за запястье:

— Извините, — сказал он на удивление кающимся тоном.

Она посмотрела на своё запястье, и он её отпустил:

— Мисс Хёрст… Кейтлин… пожалуйста. Простите меня. Я ничего не имел в виду.

Она подняла брови:

— А я думаю, что имели.

— Ну, может, я немного погорячился. Мне показалось, что лорд, пока молча сидел за ужином, успел продумать свою небольшую эскападу и теперь пользуется ею для всеобщего развлечения.

Вопреки себе самой, Кейтлин улыбнулась:

— Как бы я хотела, чтобы нам тоже было что рассказать такого же интересного. Всё, чем занимались мы, — это просто гуляли.

— Наша прогулка тоже была вполне интенсивной, — запротестовал Дервиштон. — И была бы даже более интересной, если бы Кейтнесс и мисс Огилви всё время не отклонялись от маршрута.

Кейтлин рассмеялась. Дервиштон воспринял это как одобрение и следующие полчаса развлекал её разными смешными и немного пикантными историями про членов высшего общества, с некоторыми из которых Кейтлин познакомилась, когда была в Лондоне.

Кейтлин весело проводила время, но всё — таки ей хотелось перекинуться парой слов с МакЛином. Но между навязчивостью Дервиштона и цепляниями герцогини за руку МакЛина возможности так и не представилось.