— Я не стану с ним общаться…разве что на арене битвы, — я нащупал палаш у себя под одеждой. Прикосновение к рукоятке всегда придавало мне уверенность.

— Кто знает! — легкомысленно отозвалась Роза и взмахнула на прощание рукой.

— Ты даже ничего не скажешь мне насчет Эдвина и о моей сестре?

— О, ты даже знаешь его имя, — она сделала вид, что изумлена.

— Да, знаю, но откуда сказать не могу. Он никогда не называл себя. Просто иногда ко мне приходит странное ощущение, что я знаком с ним очень-очень давно.

Роза слегка склонила голову на бок и долго, внимательно присматривалась ко мне, будто вдруг увидела во мне опасного соперника, а не глупого новичка, над которым смеялась.

— Если ты считаешь, что так хорошо знаком с ним, то пойди попроси у него прощения, вдруг он окажется милостив и отвадит от тебя всю свою нечисть, — высокомерно заявила она.

— Я никогда не стану кланяться тому, кто повелевает нечистью, — упорно стоял на своем я. Вместо того, чтобы заранее репетировать поклон, я предпочитал оттачивать сталь для убийства.

— Ты сам без пяти минут нечисть, — надменно бросила Роза через плечо. Она снова удалялась от меня, а я, наверное, был слишком горд, чтобы броситься ей в ноги и просить позволения переночевать в ее склепе. Там бы уж сестра точно меня не нашла. Я почему-то был уверен, что в гробницу, о которой я слышал, заказан вход всем, кроме самых преданных слуг госпожи. Вот было бы здорово, если б призрак выл и царапал стены, разыскивая меня, но внутрь войти не мог. Я сам посмеялся над своими мыслями, надо же до такого додуматься, искать убежища от мертвых в склепе, а не в веселом кругу живых.

— До свидания, начинающий колдун, — крикнула мне Роза, по привычке назвав тем прозвищем, в котором я улавливал нечто обидное, возможно, из-за той насмешливой интонации, с которой она всегда любила подчеркнуть мою неопытность.

Вскоре я совершенно один стоял на кладбище и боялся того, что каждая надгробная скульптура может ожить и двинуться в мою сторону с обольстительной, лукавой улыбкой Розы на мраморных устах.

Волчий вой стих сразу же после того, как исчезла моя собеседница. Хищников можно было не бояться до тех пор, пока она сама их на меня не натравит, но я все же предпочитал не идти по пустынной дороге пешком, а переноситься через далекое расстояние до Рошена уже привычным чудесным методом.

Я оставался на улицах до тех пор, пока ближе к ночи совсем не поредела толпа. Когда я решился вернуться к себе в комнату, было уже совсем темно, но шторы, по-прежнему, оставались раздвинутыми, и бледный лунный свет ложился пятном на ковер. Мне это показалось странным, ведь луны — то сегодня в небе не было. Если б я умел зажигать свечи на расстоянии, не пользуясь огнивом, то в миг развеял бы жуткую обстановку. К сожалению, мне всегда нужно было искать кремень, а вот Эдвин, наверняка, умеет зажигать свечи одним дыханием, одним взмахом ладони, и не только свечи, но и целые города. Я попытался представить себе пылающие поселения и Эдвина, безучастно наблюдающего за огромным массовым аутодафе с какой-нибудь недосягаемой для пламени вершины. Хотя, какой вред может причинить ему огонь. Он сам весь, как будто, создан из пламени и солнечных нитей. И он легко превращает мирные поселения в горящий ад. Похоже, меня он наказал за излишнюю наглость еще не слишком сурово. Что такое терпеть приставания одного призрака, по сравнению с агонией тех сотен или тысяч, которые сгорели заживо по воле распрекрасного монсеньера.

Разозлившись на него, я ударил со всей силы по закрывшейся за моей спиной двери, так что затрещали филенки. Кулак тоже заболел. Ну, вот мне пришлось вернуться туда, куда я боялся возвращаться, и Даниэлла уже ждала меня.

На этот раз она сидела в кресле, недалеко от окна, так, чтобы мерцающий свет падал на ее фигуру. Ее глаза по-кошачьему хищно сверкали в полумгле, а на коленях у нее лежала раскрытой моя колдовская книга.

— Ну, что мы приступим к обучению? — спросила Даниэлла и совершенно обыденная фраза, слетевшая с ее уст, прозвучала пугающе, ведь мы-то оба знали, какое учение она имеет в виду.

Духи, раньше донимавшие меня, в ее присутствии боялись даже пикнуть. Я никогда не считал, сколько в книге ненумерованных, испещренных тайнописью страниц, но в руках Даниэллы том выглядел более объемистым, чем был прежде.

Очевидно, уловив мои мысли, сестра недобро усмехнулась.

— Смотри! — велела она, провела пальцами по обложке, и вдруг книга сжалась в ее руках до размеров карманного томика стихов, или маленького молитвенника, затем сузилась, как блокнот, и, в конце концов, после многих превращений приобрела прежние размеры.

— Запомни, какого бы формата не была эта книга, в ней заключен целый мир, — тихо принялась напутствовать Даниэлла. — Мир колдовства — это тот лабиринт, в котором ты никогда не найдешь дорогу без проводника.

— А проводником должен быть демон, который в итоге меня же и погубит.

— Разве ты не знаешь, что такое личный демон, это не только губитель, но и советчик, наставник, собеседник, которого никто, кроме тебя, не услышит. Спутавшись со злым духом, у тебя есть шанс завести друга или возлюбленного, о котором не узнает никто, кроме тебя. Он все время будет рядом, но никто его не увидит.

— Так было и с тобой?

Она кивнула и отложила книгу. Меня воротило от одной мысли, что сейчас она может встать и приблизиться ко мне.

— Батист, ты даже не представляешь, сколькое я могу тебе открыть, — соблазнительно пообещала Даниэлла. — Ты не знаешь, как это чудесно иметь сверхъестественного, не принадлежащего к этому миру друга или подругу.

— И не хочу знать, — крикнул я, и как в прошлый раз кинулся вон, хотя заранее знал, что мне от нее не убежать, но все-таки стоило попытаться. Кто знает, куда приведет меня на этот раз дорога, быть может, к спасению. Возможно, я успею опередить Даниэллу и прежде, чем она встанет на пороге, зайти в первый встретившийся собор. Надежда была невелика, но она была.

Шарло, как будто, сгинул или провалился под землю. Он ведь обещал встретиться со мной и выдать секреты дракона, но обещание его, как видно, пропало втуне. Ни возле одних дверей кабака не было видно больше этого жалкого труса, который так бессовестно сбежал, как только почуял опасность для собственной шкуры.

Проходя мимо одной закусочной, которая в это время уже давно должна была быть закрыто, я заглянул в освещенное теплым мерцанием окно и заметил за столами компанию каких-то странных крылатых существ, которые пили и смеялись, и не видно было рядом ни хозяина заведения, ни слуг. Я чуть было не принял их за эльфов и не обратился за помощью, но все же решил, что эльфы должны были бы выглядеть чуть-чуть красивее, а у этих был уж слишком вялый, изнеможенный вид и потрепанные прозрачные крылья.

Прежде чем меня успели заметить, я уже прошел мимо. Сзади мне все время слышались шаги, и казалось, что затылок вот-вот обдаст мертвенным зловонным дыханием. Шелест платья и возня червей долетали до слуха. Даже если бы я зажал руками уши, настойчивые звуки не прекратились бы. На пустынных, объятых тишиной улицах они казались еще более зловещими.

Платье шуршало уже где-то рядом. Даниэлла то ли бежала, то ли летела за мной, а церкви поблизости было не видно.

Вокруг не было никого, с кем я мог бы ненадолго заговорить, и тем самым вынудить Даниэллу на время спрятаться за углом. Она почему-то не приближалась ко мне вплотную, если рядом были живые люди. Я свернул в переулок и чуть не сбил с ног какого-то паренька, очевидно, художника, поскольку под мышкой он нес сложенный мольберт и рулон бумаги. Должно быть, его мне послала сама судьба.

— Помоги мне укрыться, — то ли попросил, то ли потребовал я, быстро подбирая выпавшую у него из рук коробку с кистями.

Юноша сначала рассеянно оглянулся по сторонам, потом, очевидно, заметил кого-то в переулке и быстро взмахнул рукой, предлагая следовать за ним. Наконец-то я нашел одну добрую душу в мире, где меня до сих пор окружало только зло.