Ветхие страницы сухо шелестели под пальцами. Казалось, они вот-вот рассыплются. Такое старое издание Батист еще ни разу не держал в руках. Эта книга видела лучшие времена, эпоху справедливых, благородных королей, рыцарей и прекрасных дам. Тогда мир еще был другим, знать придерживалась любви к романтизму, а крестьянство трепетало от страха перед тьмой суеверий. Считали ли крестьяне демоном губителя знатных дам. Наверное, этот демон, жестоко уродовавший трупы, был первым серийным убийцей в мире. Никто, кроме него, так легко не ускользал от подозрений и преследований. Он, казалось, был неуловим и вообще не существовал в мире, а выступал откуда-то из зазеркалья каждый раз, когда собирался убить, и после свершения задуманного преступление уходил обратно, и насмехался над преследователями, находясь вне досягаемости.

Зачем он убивал? Чем ему так досадила вся эта череда знатных, красивых женщин? Раны на всех телах были нанесены одинаковыми когтями, не животного, зверь не может действовать с такой расчетливостью, а, скорее всего, деформированной рукой человека. Так и удалось определить, что преступник один и тот же, хотя он за краткий промежуток времени был способен преодолеть огромное пространство, чтобы совершить новое злодеяние. Батист не был следователем, но знал, что ему придется вдаваться в подробности. Ради Даниэллы он должен проверить все. Его пальцы заскользили по столбику имен и дат, двигаясь к самому верху. Первая жертва — леди Селена. Батист попытался запомнить имя, год, название города. Второе убийство было совершено уже не там. Ладно, пока, что он спишет такую скорость передвижений на сапоги — скороходы или крылатые сандалии. Не может же обычный преступник уметь летать.

Батист хотел читать дальше, но вдруг хлопнул, ударившись о раму, ставень окна. Юноша оторвался от книги и заметил, что окно распахнуто настежь, а ведь секунду назад оно было плотно затворено. Дрожь пробежала по телу, от шеи и позвоночника распространилась по всей спине, и причиной неприятных мурашек был не холодный ветерок, подувший в библиотеку.

— Вы чем-то удивлены? — голос, прозвучавший над его ухом, был высоким, явно женским и приятным для слуха. Чистое сопрано, такого чудного звучания Батист не слышал даже в театре.

Он рассматривал снежинки, оседавшие на ковер под подоконником, и не сразу решился перевести взгляд на даму, стоявшую у его стола.

— Но, как вы… — он, правда, не мог понять, как она вошла, ведь дверь заперта, смотритель не мог так быстро вернуться. Каким образом она сумела сюда проникнуть? Разве только влетела через окно?

— А может, я тоже подкупила смотрителя? — насмешливо улыбнулась она. Выразительные изумрудные глаза, как будто, смеясь, смотрели на него из прорезей алой с черным кружевом полумаски. Батист только сейчас заметил, что на даме маска.

Он смутился, поняв, что разглядывает незнакомку слишком пристально, но глаз отвести не мог. Что-то в ней приковало его внимание, что-то не поддающееся ни описанию, ни определению, какая-то магическая сила, исходящая от светящейся кожи обнаженных плеч, утопающих в темном тюле, от стройного силуэта, от пурпурного бального платья, напоминавшего по цвету пламя. Роскошные темные магнолии, приколотые к корсету и подолу, привлекали внимание ничуть не меньше крупного опала в колье. Камень вспыхивал при каждом ее движении, как звездочка, кидал блики на длинные темные локоны, струившиеся по плечам. Еще ни у одной женщины Батист не видел таких изумительных завитых мягкими кольцами волос.

— Вы удивлены? — красиво очерченные губы незнакомки сложились в улыбку, полуприкрытую кружевом маски. Вопрос был излишним. Батист не просто удивился, он был поражен и напуган. Он сам не смог бы объяснить, что его напугало. Возможно, то, что он не слышал ни звука шагов, ни шелеста пышных юбок, ни скрипа приоткрывшейся двери. Дама, как будто материализовалась из пустоты, прямо перед его столом. Теперь Батист чувствовал себя неудобно, будто его застали врасплох. Он ведь не занимался ничем противозаконным, просто листал книгу, пытаясь выискать нужные сведения, какой-нибудь намек, но незнакомка смотрела на него так, будто он совершал нечто преступное.

Батист на миг утратил бдительность, сам не зная как, задел локтем лампу, словно кто-то в неурочный миг толкнул его в руку. Пришлось применить сноровку, чтобы не дать светильнику соскользнуть вниз и разбиться. Не хватало еще остаться в темноте, наедине с безликой элегантной незнакомкой. Что за лик скрывается под маской?

Лампа уцелела, но книгу Батист подхватить не успел. Потревоженный резким движением фолиант соскользнул со стола и ударился об пол. Старый ветхий переплет не выдержал такого испытания, клей уже и так начал рассыхаться, прошивка, едва скреплявшая страницы, порвалась, листы с тихим шелестом разлетелись по полу, разорвались, смялись. Так рвется только паутина. Наверное, книга и впрямь была слишком ветхой.

— Ну вот, теперь я никогда не узнаю о том, что там было написано, — Батист попытался улыбнуться собеседнице, но улыбка вышла слабой и расстроенной.

— Хотите восстановить его? — дама изящно взмахнула рукой, указывая на остатки книги. На безымянном пальце у нее сверкнул перстень. В затейливой отделке «маркиза» был вправлен потрясающе-красивый камень. Батист хорошо разбирался в драгоценных рудах и минералах, но не мог дать ему название. Ни сапфир, ни изумруд и даже ни бриллиант. Камень переливался всеми цветами радуги, один оттенок сменялся другим. В первый миг это прозрачный цвет алмаза, во второй фиолетовый аметист. Может, это только игра света и тени.

— Восстановить книгу? — удивленно переспросил Батист. — На это уйдут годы и годы.

— Все зависит от реставратора, — леди пренебрежительно хмыкнула. Последовал плавный взмах руки, и камень в перстне вспыхнул рубиновым цветом. Что-то зашелестело на полу, обрывки страниц потянулись друг к другу, один отрывок текста безошибочно ложился на другой, бумага склеивалась так, будто и не было места разрыва. Для Батиста искать в целой кучке клочков бумаги, те, которые нужно соединить, было все равно, что разбирать смешанные зернышки. Он не смог бы заставить кусочки ниточек снова скрепиться и прошить переплет, не смог бы заштриховать все следы от разрывов, а дама смогла. Книга вновь лежала на столе перед Батистом, целехонькая и заметно поновевшая.

— Вы волшебница?! — со страхом и изумлением выдохнул молодой человек.

— Возможно! — неопределенно кивнула она. Ее гладкая матовая кожа даже в тени слепила глаза каким-то неестественным фосфорным сиянием. Может, поэтому она и носит маску, чтобы ее лицо не светилось во мгле, как нарисованное звездным лучом.

— Я знаю вас? — что-то в ее гордой осанке и плавных движениях показалось Батисту давно знакомым, но дама отрицательно покачала головой.

— Я не часто общаюсь с людьми на равных…разве только с теми, кто мне задолжал, — лица ее под маской было не видно, но Батист готов был поклясться, что она чуть нахмурила брови, словно силясь что-то припомнить.

Неощутимый ветерок перелистнул несколько страниц. Книга снова была раскрыта в том месте, где закончил читать Батист. Столбик дат и имен вновь замаячил у него перед глазами.

— Ученый решил стать следователем, — констатировала незнакомка, и Батист ничуть не смутился. Ему показалось естественным, то, что она знает, зачем он здесь, ведь она же восстановила книгу, возродила текст, так необходимый ему, практически из праха и при этом не приложила никакого физического труда, только взмахнула дланью, словно приказывая невидимым силам выполнить всю работу за нее.

— Вы фея? — Батист рискнул на вторую попытку. Интересно, позволит ли она ему сыграть в «угадай с трех раз», или же второй уже будет сочтен за наглость.

— Ты можешь называть меня феей, — милостиво разрешила она. — Мне нравятся разные забавные прозвища, особенно если они так близки к действительности. Так, что там о погибших.

Она наклонилась к книге. Батист ощутил дуновение приятного аромата фиалок, рассмотрел затейливый кружевной узор на корсаже.