В ночное небо поднялся транспортный самолет, а вернулся на аэродром лишь утром. Из самолета дядя Егор вышел один. Значит, десант сброшен.
Месяца через полтора вернулся один из парашютистов и доложил: задание командования выполнено, приговор приведен в исполнение. В городе начались повальные обыски и аресты. Один из десантников был схвачен.
Начались допросы, на которых присутствовал сам шеф гестапо. «Кто вы? Кто вас послал? Откуда взлетели?» И, наконец: «Кто такой дядя Егор?»
Десантник молчал. Когда его вели с допроса, он, выбрав подходящий момент, головой ударил в челюсть конвоира, забрал пистолет и бежал…
Теперь можно сказать, кто такой был этот дядя Егор. Мастер парашютного спорта, судья всесоюзной категории по спорту Георгий Федорович Пожаров, много сделавший для советского парашютизма.
Наши знаменитые старейшие парашютисты А. Фотеев, В. Романюк, Н. Аминтаев в годы войны тоже готовили к отправке в тыл врага десантников и внесли немалый вклад в нашу победу.
А еще мне хочется сказать об одном скромном, но поистине замечательном герое Великой Отечественной войны, хотя этот герой — не человек, а самолет. Да, самолет У-2, машина, неповторимая во многих отношениях.
Прежде всего, как образец уникального долгожительства в практике мирового самолетостроения. Созданный в конструкторском бюро Н. Н. Поликарпова, У-2 впервые поднялся в воздух в 1928 году. Задуманный как учебный, этот простой в пилотировании и нетребовательный в эксплуатации самолет стал воистину универсальным. Легкость обслуживания как в стационарных, так и во внеаэродромных условиях, нетребовательность к качеству взлетно-посадочных площадок позволили использовать его в сельскохозяйственном и санитарном вариантах, в почтовом и пассажирском, для обучения летчиков и парашютистов. Я совершил около четырехсот прыжков с самолета У-2 и вывез на нем около двух тысяч парашютистов.
Однако даже мы, профессиональные летчики, не могли и предполагать, какими великолепными качествами обладает «кукурузник», «огородник», «небесный тихоход» — и как там еще не изощрялись по поводу машины-трудяги, машины-воина. Эти качества во всей полноте проявились в годы войны.
У-2 стал ночным бомбардировщиком, способным практически бесшумно, на небольшой высоте незаметно подкрасться к вражескому объекту и точно поразить его. Базируясь на аэродромы «подскока», расположенные в нескольких километрах от линии фронта, эти самолеты успевали за ночь сделать по 10–12 вылетов.
Даже тихоходность У-2 оборачивалась для него порой преимуществом при встречах с вражескими истребителями.
…Летчик У-2 Н. Шмелев был атакован немецким истребителем ME-109 на высоте около трехсот метров. Первая атака фашиста оказалась безрезультатной, и он стал заходить на вторую. Шмелев направил свой самолет под пикирующий на него истребитель, справедливо считая, что на встречных курсах у гитлеровца будет меньше времени для прицеливания и ведения огня. Так оно и получилось. Вторая атака тоже оказалась напрасной. Раздосадованный фашист, стремясь во что бы то ни стало поразить У-2, настолько увеличил угол атаки, что не заметил, как потерял высоту, и врезался в землю.
В другой раз этот же самолет во время полета над своей территорией был перехвачен вражеским истребителем. Фашист, как видно, был уверен в своей скорой и легкой победе и сначала решил «поиграть» со своей добычей, как это делает кошка с пойманной мышкой. Гитлеровец стал кружиться вокруг нашего У-2, беззаботно подставляя то свой борт, то хвост. Штурман У-2 А. Зайцев немедленно воспользовался этим и меткой очередью сбил «заигравшийся» МЕ-109.
История войны знает немало случаев, когда пилоты У-2 таранили фашистских стервятников, выходя победителями из неравных схваток.
И актом признания высоких заслуг конструктора Поликарпова, создавшего этот подлинно уникальный самолет, было переименование его в 1944 году в ПО-2. Эта машина по праву занимает место в музеях авиации рядом с истребителями, разведчиками, штурмовиками.
«Иду на таран!..»
Говоря о воздушных таранах, я не могу не рассказать, хотя бы кратко, о той беспримерной в истории мировой авиации доблести, о высочайших взлетах мужества, беззаветной храбрости, чувстве долга, которые проявляли наши соколы в критические моменты воздушного боя, идя на таран.
…2 ноября 1941 года в ожесточенном воздушном бою со значительно превосходящим количеством неприятельских самолетов лейтенант Лисконоженко израсходовал весь боекомплект. А враг наседал. Тогда винтом своего самолета лейтенант обрубил хвостовое оперение фашистского «мессершмитта». Гитлеровский стервятник, войдя в глубокое пикирование, врезался в землю. Огромный столб пламени высоко взвился вверх.
Во время таранного удара Лисконоженко был ранен в голову. И все же он продолжал вести воздушный бой. Из-за поврежденного винта самолет трясся, словно в лихорадке. Казалось, что он вот-вот развалится. Но пока он еще слушался летчика. И Лисконоженко снова пошел на таран. И вогнал в землю еще один самолет неприятеля.
Два тарана в одном бою! Две уничтоженные вражеские машины…
На сильно поврежденной машине, идя со снижением, Лисконоженко все же перетянул линию фронта и произвел вынужденную посадку. А когда машина замерла, потерял сознание и летчик. Он выполнил свой долг.
Местные жители отвезли пилота в госпиталь. Врачи сделали все, чтобы сохранить ему жизнь, но Лисконоженко, так и не приходя в сознание, скончался.
За высокую доблесть в бою лейтенанту Лисконоженко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза…
Два тарана в одном воздушном бою совершил и капитан Хлобыстов. При первом таране самолет Хлобыстова получил повреждения, но еще слушался рулей управления. Летчик продолжал вести воздушный бой и вскоре таранил еще одного фашистского стервятника. Плохо управляемый самолет летчику все же удалось привести на аэродром и посадить. Даже видавшие виды летчики удивлялись, как могла приземлиться такая искалеченная машина.
После недолгого перерыва Хлобыстов вернулся в строй и в третий раз таранил врага. На этот раз на горящем самолете, идя со снижением, он неожиданно увидел перед собой вражеский истребитель и мгновенно таранил его. Оба самолета буквально развалились в воздухе. Силой удара Хлобыстов был выброшен из кабины и потерял сознание…
Около пяти тысяч метров падал он с нераскрытым парашютом…
Не знаю, правильно ли это с точки зрения медицины. но думаю, что в минуты смертельной опасности какие-то подсознательные центры действуют у человека, попавшего в беду, и стоят на страже его жизни… Пролетев около пяти тысяч метров, Хлобыстов пришел в себя и открыл парашют. Высоты было достаточно, и капитан благополучно приземлился.
Размышляя о природе таранов, о тех побуждениях, которыми руководствовались летчики, шедшие на это крайнее средство воздушного боя, всегда чреватое возможностью гибели, я не находил им другого объяснения, кроме высокого понимания чувства долга, воспитанного всем нашим образом жизни, любви к Родине, горячего желания выполнить боевое задание, уничтожить врага во что бы то ни стало.
Другое объяснение я вижу в том, что в русской, а потом и в советской авиации сложилась традиция — сделать все, чтобы выиграть бой, не останавливаясь даже перед тараном.
Первый в истории русской авиации воздушный таран совершил знаменитый русский авиатор П. Н. Нестеров еще во время первой мировой войны.
8 сентября 1914 года над расположением русских войск в воздухе появилось три австрийских самолета. Нестеров на одноместном самолете «моран» вылетел им навстречу и, поднявшись метров на сто выше австрийского «альбатроса», спикировал прямо на него. На высоте около шестисот метров от земли Нестеров настиг уходящего противника и ударил его колесами в крыло. Крыло отвалилось, и австрийский самолет, кувыркаясь, упал на землю, похоронив под своими обломками летчика. Но и Нестеров был тяжело ранен во время столкновения, посадить свою машину не мог и погиб при ударе о землю.