А это необходимо было сделать. Ведь прыжок с задержкой раскрытия парашюта, безусловно, дело сложное и трудное, требует от парашютиста незаурядных волевых и физических качеств, самообладания и смелости. Большая скорость падения, необычайность и разнообразие положений тела в воздухе, изменение атмосферного давления при прыжках с больших высот — ко всему этому не так просто приспособиться. Не случайно лишь спустя несколько лет после Великой Отечественной войны парашютисты научились уверенно сохранять устойчивое положение, легко управлять падением при помощи ног и рук, сохранять контроль за линией горизонта, временем, высотой падения. Ни о каких штопорах уже не могло быть и речи. Падение стало только стабильным.

Теперь на соревнованиях уже учитываются не только время затяжки, но и стиль падения, его красота. Родился своеобразный фигурный парашютизм. Во время падения спортсмены выполняют поворот на 360 градусов влево и вправо, «мертвую петлю» или сальто назад и вперед и много других эволюций в воздухе. И уже не в одиночку, а вдвоем, втроем и большим числом парашютистов. Они падают, держа друг друга за руки, сходятся и расходятся в воздухе. Стала практиковаться передача эстафеты одним парашютистом другому. Для этого парашютисту, летящему сверху, требовалось догнать находящегося ниже, приблизиться к нему и передать палочку. А затем снова разойтись на безопасное для раскрытия парашюта расстояние.

Это уже была настоящая воздушная акробатика, своеобразный «высший пилотаж». Ясно, что он требовал большой тренировки, полного знания дела, абсолютной точности, согласованности любого движения каждого участника и всей группы. Зачинателями и лучшими популяризаторами этого вида спорта у нас стали П. Сторчиенко, Д. Жорник и другие известные мастера парашютного спорта.

Вопросами обучения парашютистов долгое время занимались мастера спорта П. М. Антонов и К. В. Лушников, которые разработали специальную методику подготовки спортсменов в прыжках с парашютом на точность приземления и выполнения комплекса фигур во время затяжного прыжка.

Точное, красивое по стилю падение в точно заданное время с выполнением обязательных фигур стало нормой при завоевании спортивных разрядов или звания мастера спорта. Не случайно в большинстве международных соревнований по парашютному спорту именно наши спортсмены выходили победителями, завоевывая по праву звание мировых рекордсменов. Но бывали случаи, когда одерживали победу и зарубежные парашютисты. Так, одно время сильными конкурентами нашим спортсменам были чехословацкие и американские парашютисты. Это естественно. Всюду идет совершенствование мастерства, поиски новых путей развития парашютного спорта. Впрочем, иногда эти поиски весьма далеки от чисто спортивных целей.

Несколько лет тому назад американские парашютисты Род Пэк и Боб Аллен совершали прыжки, которые скорее смахивали на рекламные трюки. На высоте несколько больше четырех тысяч метров Пэк оставил самолет без парашюта, но с надетой подвесной системой. Вслед за ним покинул самолет Аллен, держа в руках парашют для Пэка. Координируя свои действия, они сблизились, и Аллен передал Пэку парашют. Когда тот надел его на себя, они разошлись в воздухе, раскрыли свои парашюты и благополучно приземлились.

Как заявил Пэк после прыжка, трудность такого рода трюка заключается в том, что необходим строгий расчет сближения. Нужно, чтобы второй прыгающий под тяжестью двух парашютов не обогнал во время падения первого. Для устранения разницы в весе Пэк крепил на себе дополнительную тяжесть. Этот трюк они повторили не однажды. И все-таки в последний раз сближения не произошло, и парашютисты погибли.

Нужно ли говорить, что это был очень смелый и технически невероятно сложный прыжок. Он свидетельствует о высоком мастерстве его исполнителей. Но подобные трюки, по сути дела, бесцельны и, приводя к жертвам, подрывают здоровую основу спорта.

Устремления советских спортсменов развивались в ином направлении. Повышался потолок высоты и увеличивалось время падения с нераскрытым парашютом.

Так, 25 сентября 1945 года В. Романюк, оставив самолет на высоте 13 108 метров, падал, не раскрывая парашюта, 167 секунд, пройдя за это время путь в 12 141 метр. Спустя два года Н. Никитин поднял потолок прыжка до 15 383 метров, падая 14620 метров. И наконец, 1 ноября 1962 года был совершен прыжок с задержкой раскрытия поистине с космической высоты. Отделившись от герметической кабины стратостата «Волга» на высоте 25 458 метров, Е. Андреев падал 270 секунд и открыл парашют чуть ниже тысячи метров от земли. В книге «Прыжок от солнца» Г. Гофман так описывает этот рекордный прыжок:

«В 7 часов 44 минуты последовала команда:

— Старт!

И, будто освободившись от тяжести, огромная серебристая дыня — аэростат поплыл в беспредельную голубизну.

Уже два часа двадцать минут длится восхождение на порог космоса. На высоте 25 458 метров Андреев услышал спокойный голос полковника Долгова:

— Приготовиться к прыжку!

На такой высоте человек еще никогда не выходил из герметических кабин летательных аппаратов. Первым покидал „Волгу“ Андреев. Ему предстояло пролететь в свободном падении 24 000 метров. Долгов собирался оставить аэростат последним и, в отличие от Андреева, должен был сразу же воспользоваться парашютом. Евгений разгерметизировал кабину. Кругом пустота. Он увидел через стеклянную перегородку улыбающееся лицо Долгова и приветственно поднял руку.

— Счастливого пути, Женя! — кивнул Долгов.

— До скорой встречи, Петр Иванович!

Услышав команду „пошел!“, Евгений выбрался из теплой кабины и, оттолкнувшись, окунулся во мрак вселенной. Он не почувствовал привычной упругости воздуха. Тело стремительно полетело вниз.

Неимоверно возрастает скорость падения. Но что это? Легкая мутная пелена начинает застилать землю. „Иней на остеклении гермошлема“, — подумал испытатель и, чтобы избежать обледенения стекла, перевернулся на спину.

В беспредельной темноте фиолетового неба дивным шатром раскинулись мерцающие звезды. Миллионами фонариков светится Млечный Путь. Грудой раскаленного металла полыхает, но не греет солнце.

Уже много секунд длится свободное падение. Евгений все еще не ощущает упругости воздуха. Под спиной нет „воздушной подушки“. А скорость все увеличивается. Первые десять тысяч метров испытатель пролетел всего за одну минуту. Это в среднем около ста шестидесяти метров в секунду, или шестисот километров в час. А если учесть ускорение, то к концу этой дистанции скорость свободного падения достигала двухсот метров в секунду, или почти восьмисот километров в час — крейсерская скорость реактивного истребителя. Секундная стрелка побежала по кругу во второй раз. Евгений почувствовал резкое торможение, спина оперлась о плотный воздух. Надрывнее засвистел ветер за скафандром. Скорость падения заметно снизилась. Тело вошло в атмосферу. Теперь можно перевернуться.

Евгений на мгновение вытянул руку в сторону. Млечный Путь пополз за спину. Откуда-то снизу выкатился горизонт, и сияющая земля распростерла свои объятия перед испытателем. Легкий взмах — и вращение прекратилось.

С десятикилометровой высоты Евгений разглядел под собой Волгу. И хотя поверх высотного костюма надет надувной спасательный жилет, купаться в тяжелом скафандре не хотелось. Лучше уйти от воды. Еще одно движение руками — и тело испытателя меняет направление полета. Под углом 45 градусов Андреев круто планирует к земле. Волга уползла в сторону. Секундомер уже отсчитал третью минуту с того момента, как Евгений расстался с Долговым. Стратосфера уже позади. Скорость падения снизилась до шестидесяти метров в секунду. Земля надвигалась быстро, но до нее еще далеко. Томительно тянутся последние секунды. Стрелка секундомера, кажется, скачет на одном месте. Наконец она завершила пятый круг.

На высоте полутора тысяч метров сработало сигнальное устройство. Евгений почувствовал ощутимый толчок. Через двадцать секунд автомат раскроет купол парашюта. Евгений про себя повел счет секундам. Пальцы сжимали вытяжное кольцо — на всякий случай. Но на восемнадцатой секунде на высоте 958 метров парашют автоматически раскрылся сам.