- Вир! На всякий случай сажай челнок кормой к носу.
Если импульсники челнока будут смотреть на оставшуюся громаду корабля – всех, пожелавших изменить расклад, придется встретить залпами в упор. Буду лупить прямой наводкой, если понадобиться.
После того, как выжившие с «Верного» покинут отсек на нижней палубе, меня уже не будет интересовать, сколько переборок уцелеет на этом корабле. Разве что цилиндры на фюзеляже «Мей-Лу» и отсек с колоннами на пилотной палубе.
По правую руку, в громадном просвете над палубой, воспарила и поплыла вверх нескончаемая лента титановой обшивки – «Черна» нагоняла «Мей-Лу». Слева, полыхнув оранжевыми факелами маневровых движков, появился челнок. Вир завела его на палубу по-кошачьи мягким виражом.
- Ну что там, Вейдул? – Нетерпеливо спросил я.
Титановая лента кончилась, квангуский линкор сейчас занимал позицию перед нами.
- Мы почти на месте! Через пять минут открытие туннеля свертки. Готовься, руновец!
Я отступил назад, прикрыл за собой дверь. Во время прыжка через тоннель лучше не болтаться снаружи…
Пять прыжков, и мы будем дома.
- Как ты, младлей? – Участливо спросила Вир.
Теперь на ней был комбез фривольнейшего оттенка – бледно-розового, от которого на белоснежных волосах играли теплые искры. Глубокий вырез, короткие рукава продуманно прикрывают натренированные плечи, превращая их в покатые, мягких очертаний. Комбез обнажает икры, держа белые колени в розовой хватке мягкой ткани…
В общем, не будь это Вир, я бы подумал, что смотрю на какую-нибудь кокотку. Из тех, что предпочитают жить в Гордеев-Бране, столице Руновы.
- На зависть всем. – Ровно сказал я.
Вир вздохнула, глянула в сторону бокала, стоявшего рядом с ней на столике.
- В этих застенках по крайней мере неплохое пойло. Что говорят врачи? Это я на случай, если тебе, как своему, говорят больше.
- Хочешь сравнить наши уровни допуска? Пожалуй, начну-ка я писать анекдоты. И первый будет такой – там, где мужчины меряются тем, что у них ниже пояса, особисты просто достают свои допуски…
- А вы пошляк, младлей. – Игриво сказала Вир. Стремительно подняла бокал и то ли пригубила, то ли поцеловала его край. – Но пошляк очаровательный.
Черные глаза из-под сияющее-белой челки смотрели внимательно и изучающе. То ли она и впрямь считает, что мне могли дать информацию, которую скрывают от неё – то ли смотрит так по привычке.
Я вздохнул, сгреб со столика возле своего кресла кружку со светлым пивом. Приподнял, салютуя, и чокнулся со стеной, разделявшей нас – три слоя цельных бронекристалловых плит, между которыми непрестанно течет дезинфицирующий раствор.
Слева ехидно хмыкнул Шигапов – электроника донесла звук ясно, чисто, словно мы с ним сидели в одном помещении. На самом деле между нами была ещё одна стена, собранная по тому же принципу – три слоя бронекристалловых плит, и два промежутка для дезинфицирующей прокачки.
- Не налегайте, младлей. – Заявил каплей с той стороны слоенного бронекристаллового пирога. – Время всего лишь обеденное, вечером мы с Кукушкиным собирались праздновать шестой день нашего сиденья здесь. По плану у нас сегодня кедрово-можжевеловая настойка «Черный царь», пятидесятилетней выдержки. Снимать пробу с такого нектара, налившись перед этим пивом, есть преступление и низость, сравнимая лишь с нарушением присяги…
Боксы на карантинном спутнике, отведенном нам под жилье, были комфортабельней некуда – двухкомнатные люксы, ванны с гидромассажем, выходы на открытую палубу под бронекристалловым колпаком. У каждого бокса имелся свой кусок террасы, отделенный от прочих слоенной перегородкой. И в каждом высился бар, набитый элитнейшей выпивкой – видимо, медики полагали, что при наших проблемах печень нам уже не понадобится. Или решили, что для флотских лучшим антидепрессантом будет спиртное.
Шигапов и Кукушкин, в отличие от меня, подошли к этому вопросу вдумчиво и философски. Шигапов, как старший, осмотрел свой бар, потом опросил Кукушкина на тему ассортимента в его баре. И вынес вердикт – потреблять каждый вечер что-то одно. Дабы по очереди, вдумчиво и со вкусом, оценить вкус каждой бутылки, в которых плескались настои, коньяки и вина из разных мест – с плантаций на экваторе Руновы, с северных винокурен…
Я сделал глоток пива, которое заказывал после завтрака и получал всякий раз из шахты доставки холодным и запотевшим. Честно говоря, пить уже не хотелось. Но думать о будущем тоже, поэтому я предпочитал поддерживать себя в состоянии легкой, легчайшей такой опьянелости с утра.
Открытая палуба, на которой мы сидели, балконом нависала над оранжереей – а сверху сияла апельсиновыми тонами Светлая, светило Руновы. Апельсиновое солнце над головами, зеленые кущи под ногами. И в стороне висит изумрудно коричневый шарик Руновы…
Рай, словом. Только возможность уйти из этого рая получат далеко не все, А может, и никто. Находились тут те, кто успел побывать на карантинном челноке. Я, Вир, Шигапов с Кукушкиным, двадцать шесть человек с «Верного»– одного человека из экипажа мы спасти не успели, он скончался ещё на «Мей-Лу».
И даже вогеймский херен-майор отдыхал в одном из люксов, через один бокс от последнего, занятого нашими.
Я снова пригубил пива, искоса глянув на Вир. Та сидела, подавшись вперед, грея бокал с вином в сомкнутых ладонях. И смотрела куда-то влево…
Из любопытства я проследил направление её взгляда. Ага. Серебряные метки на черноте – сюда идут орбитальные челноки. Четыре борта спецохранения, ощетинившиеся разрядниками импульсников, один с четырехголовой птицей на блестящем колпаке рубки – парадный челнок штаба Космофлота.
Все идут в строю, и явно сюда. Челноки спецохранения выстроились коробочкой, штабной чуть впереди. Кажется, начальство собирается поглядеть из-за стеклянной стены на тех, кто может стать монстрами…
И на одного, кто уже им стал.
- Господа флотцы, к нам гости. – Нарочито бодро объявил Шигапов.
С правой стороны, из ряда боксов, занятых людьми с «Верного», откликнулись:
- К нам штабные, господа! Стелите чистые коврики, начальство снисходит до наших палуб.
- Хоть что-то новое. – Тихо сказала Вир. Повернула голову и глянула на меня остро, напряженно. – Думаю, в первую очередь навестят тебя, младлей. Оставил бы ты пиво и сходил принять душ…
- Думаешь, наши штабные способны унюхать пивную закваску даже через бронекристалл?
- Начальство, Лен, способно унюхать все. – Серьезно сказала Вир. – Даже то, что вообще не имеет запаха. Главное, чтобы у него было на то желание. А тебе нужна ясная голова для грядущего разговора. Вдруг это не просто экскурсия заскучавших штабных, а нечто более серьезное? Кстати, судя по охранению, так оно и есть. Сюда летит кто-то очень высокопоставленный. Четыре охранных челнока – прямо как на войну собрались.
- Нет, для войны маловато. – Авторитетно заявил справа Шигапов. – Это скорее в самый раз для парада. Но в общем и целом она права, младлей. К нам пожаловали непростые гости. Так что встать и шагом марш в душ. Наши штабные будут на спутнике минут через десять. И чтоб все запомнил, а потом пересказал нам слово в слово. А то простых новостей по визору мне уже не хватает.
Когда я вышел из санблока, освеженный ледяным душем и облаченный в свежий комбез, синий, как у всех флотцев, но без погон и знаков различия, бронекристалловые стены на террасе уже потемнели. Кажется, штабные и впрямь пожаловали именно ко мне. Может, я даже увижу контр-адмирала Дорофеев, свое непосредственное начальство…
Любопытно было – аж жуть. На карантинный спутник мы перебрались прямо с «Мей-Лу», вывалившись вслед за «Черной» на дальнюю орбиту Руновы. И с тех пор все новости получали только из новостных передач по визору. Где не было сказано ни слова о произошедшем у Турании. Даже гибель «Верного», и ту засекретили, не говоря уже о судьбе крейсера «Александр Матросов».
Ответы врачей на вопросы о вирусе и заражении – у меня несомненном, у других только возможном – были туманно-неопределенными. Типа подождите, больной, мы ещё не до конца вас обследовали. Может, высокое начальство разоткровенничается?