– Интересно… Чего ему надо было…
– Он меня за хвост с дерева стащил! – воскликнул енот, придя в себя. – Думал, и оторвет напрочь!
– Это ты так орал?
– А кто же?! Я такого страху натерпелся…
– А ты чего на дереве был?
– Да так…
– Как?
– Ну, я вышел на улицу. Лежал минут пять у порога, никого не видно и не слышно. Пополз к дереву, выждал еще минут пять. Потом нарыл камней и стал кидать в окно. Да только попасть не мог. То в крышу, то в стену.
– А зачем ты бросал камни, если не было никого?
– Чтобы ты вышел. Или не так надо было?
– Вот ты дурной.
Енот вздохнул.
– Потом я полез на дерево, думал, оттуда попаду. Не попал. Отломил ветку, хотел ею кинуть. А тут вдруг меня за хвост как схватили и вниз…
– То есть ты не заметил, как к тебе подкралась эта здоровая скотина?
– Ну… нет.
Кот заржал.
– Тебе только мусор выносить, Чумазый. И то не всегда.
Пус Мидун снова оглянулся и притих. Он зачем-то припал к земле, навострил уши и погасил керосинку.
– Тихо! Слышишь? – он показал в темноте куда-то лапой, но енот этого не увидел. – Оттуда кто-то идет. Притом не один. А ну-ка подымайся, пора уходить.
Енот лишь помотал головой по сторонам, хмыкнул, поднялся и трусцой засеменил вслед за котом.
– Граф? – голова Наусы высунулась из разбитого окна.
– Ах ты ж выдра старая, еще громче заори! – прошипел кот.
– Граф, где вы? Не бросайте меня!
– Та чего тебе надо, иди к себе! – слышалось из темноты.
– Граф, я с вами! Погодите!
Из окна выпало нелепое тело совы. Смачно ударившись оземь, она поднялась, отряхнулась и принялась крыльями шарить в темноте, пытаясь понять, куда надо идти.
– Угораздило… – вздохнул кот. – Она сейчас весь поселок на уши подымет, жертва науки. Придется с собой тащить. Иди сюда! Да вот, вот я. Замолчи и иди тихо.
Науса почувствовала, как кто-то схватил ее крыло и потащил в сторону. Почти сразу она ударилась клювом об забор, подняв грохот.
– Ай! Больно!..
– Да затихни же ты, Тучун тебе в печень.
Кот протащил сову в отверстие калитки и свернул влево, подальше от одному ему слышных звуков.
– Идем без остановки до дома могильщиков. Там решим, куда дальше.
Компания проследовала за своим проводником, стараясь сохранять тишину, однако не очень успешно. Науса постоянно спотыкалась, неуклюже переваливаясь с боку на бок, то и дело наступая на хвост енота. Чумазый же взвизгивал и постанывал, когда его прокушенный хвост попадал под лапы совы. Пус Мидун сдавленно ругался и шикал, но ход не сбавлял. Через двадцать минут они подошли к самому краю поселка.
– Привал, – сказал кот. – Никому не дышать.
Енот и сова затихли. Пус некоторое время вслушивался, затем обреченно изрек:
– Идут… все время идут следом. Будто видят нас. Видать, собак опять прислали. Эти след возьмут и не отстанут.
Он принялся оглядываться.
– Идем на запад. В дальний поселок. По пути место есть, там остановимся. Надо запах отбить. Пошли.
Все покорно поднялись и вновь образовали караван.
– Пус, а кто это был во дворе? Кого ты там положил? – спросил Чумазый.
Кот через плечо глянул на Наусу.
– Да этот… Олух-Горбатый. Нашей графини счетовод.
– Кто? – переспросила сова.
– Олух-Горбатый.
– Где он был?
– Во дворе. Это он в окна заглядывал.
– А куда он делся?
Кот хмыкнул.
– Улучшил экономические показатели нашего региона.
– Как так? – снова не поняла графиня.
Кот встал посреди дороги.
– Убил я его, ясно? Он на Чумазого напал, мне ничего не оставалось делать. Да и жалеть нечего. Ясно? Пошли. Заткнулись.
Через пару минут Науса нарушила тишину:
– А чего он приходил? Наверное, меня искал? Как же вы его так, граф? Он же дела мои вел.
– Плохо вел.
– А чего он приходил?
– В следующий раз обязательно спрошу, прежде чем кишки выпустить. Замолчи уже.
Сова вздохнула. Тишина и на этот раз продолжалась недолго.
– А вы правда взяли бы меня в заложники, граф?
Кот промолчал.
– А я не думаю, что взяли бы. Вы же не можете свою жену взять в заложники. Даже юридически.
В ответ – тишина, нарушаемая лишь мерными шагами по рыхлому снегу.
– Конечно, не взяли бы, – продолжала говорить Науса. – Вы же все помните, вы же не сможете меня обидеть. Я вот иду и думаю, как мне повезло встретить вас. Столько лет мучений, теперь-то я от вас ни на шаг!
Енот ойкнул.
– Простите, милый друг, мне не видно ваш хвост. Так вот, мы сейчас погуляем, потом вернемся ко мне, и я распоряжусь привезти ваши вещи. Чтобы вы, наконец, переодели это тряпье на положенные вам по статусу костюмы. А то вы зимой совсем застудить свое горло можете, куда в такую погоду без одежды. А потом подадим на стол печенье, наведем чай, и я буду вам рассказывать, как мы встретились. А потом я почитаю несколько интересных отрывков из «Некрономики». Там, знаете, есть чудесная глава о влиянии смертности низших слоев населения на прибыль воскового дела. Индукция этого явления такова, что…
– Да заткнись же ты, курица! – вскипел Пус Мидун.
– Граф…
– Просто заткнись! Мы не идем гулять! Мы уходим насовсем!
– Граф, но я же не переоделась к дальней прогулке!
Кот встал. Его начало трясти. Он обошел Чумазого, подошел вплотную к графине и, плюясь ей в клюв, выпалил:
– Мы! Уходим! И не вернемся! Если хочешь переодеться – иди обратно, к себе, переодевайся. Я тебя не держу, животное ты полоумное!
– Граф… Миленький, ну не надо так переживать. Пойдемте со мной, быстренько переоденемся, выпьем чаю и пойдем гулять. Не годится, у нас даже хлеба с собой нет! Мы эдак к утру очень голодными будем.
Кот напрягся изо всех сил, чтобы обнаружить в себе то прежнее желание разорвать стоящее перед ним существо. Он хотел вновь ощутить внутренний мотив вершить власть над жизнью, натянуть тоненькую, словно нерв, струну, чтобы она задрожала в нем, чтобы ее звуки заглушили все происходящее вокруг. Он напрягся, зажмурился, глубоко вдохнул и выдохнул. Внутри ничего не было. Кроме раздражения.
Он плюнул.
– Чумазый, что с ней делать?
Енот пожал плечами:
– Не надо ничего делать. Она хорошая.
– Они все хорошие. Но она не даст нам убежать.
– Просто идем, Пус.
Мидун снова плюнул.
– Ладно, я просто пойду. Посмотрим.
– Граф, я с вами.
– Как лишай…
– Ну не ругайтесь, милый мой граф. Уть! – она хлопнула крылом Мидуна по носу.
– Тьфу! Пошли!
Любые дальнейшие попытки совы заговорить моментально пресекались фразой «заткнись», которую кот старался выговорить как можно более злобно. Но злобы не получалось. Получалось что-то вроде вежливой просьбы не шуметь в библиотеке. Потому Науса молчала лишь несколько минут. Затем вновь порывалась рассказать о тех травах, которыми отпивала ее матушка, о знаменитом вине, которое ждет кота в ее доме, о знатных поэтических вечерах, которые они устраивали для своих друзей. Но кот ничего не желал слышать. Они прошли около часа, когда Пус остановился и внимательно огляделся.