Ким уставилась на Мастера R. Выражение его лица было задумчивым. Ей нравилось, когда он уделял себе время, чтобы все тщательно обдумать. Черт бы его побрал. Если бы он не был настолько умным или принимал бы поспешные решения, она не находилась бы здесь, стоя на коленях. Но она доверяла ему, чтобы следовать за ним...

Ким осмелилась наклониться вперед и, обвив руками его ноги, прислонилась щекой к его коленям. Теплая энергия удовлетворенности переполнила ее сердце. Он мог думать так долго, как ему требуется, если он позволит ей остаться здесь, вот так. Когда он погладил ее волосы, она закрыла глаза, наслаждаясь.

Конечно, ее по-прежнему беспокоил тот факт, что он или работорговцы промоют ей мозги до состояния настоящей безвольной рабыни, но сейчас ей было все равно. После того как этот период закончится, и она отправится домой, Ким начнет приводить свою жизнь в порядок. А до тех пор, что ж, она будет считать Хозяина в качестве своеобразной разновидности таблеток антидепрессантов - или вроде того.

- Ты нуждаешься в этом? - спросил он нежно.

- Да, прошу Вас. - Она сдержала непозволенное ей обращение "Хозяин", потому что он не согласился вновь взять на себя эту роль. Но внутри себя она скулила: «Пожалуйста, Хозяин, скажите "да". Пожалуйста».

Согласится ли он? Ему нравилось быть главным. Она закусила губу. Может, она просила больше, чем следует? Молчание, казалось, растянулось на целую вечность, достигнув предела. Пожалуйста.

- Тогда ладно, - он помедлил. - Я согласен, sumisita, и, по-моему, на тебе слишком много одежды для этого дома.

Она улыбнулась и встала. Но волнение, беспокойство... не исчезли даже от облегчения, хлынувшего сквозь нее, она все еще чувствовала, будто вокруг ее легких была обернута веревка, препятствуя ей вдохнуть полной грудью. Однако, несомненно, все устроится. Конечно, это было то, что ей нужно.

- Да, Хозяин.

Она сняла свою одежду, сложила ее и положила на стул.

Он откинулся назад. Рауль пальцами потер губы, пока изучал ее взглядом. Девушка стояла рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, и.. пожалуй, в какой-то мере, чувствуя себя хуже. Что она наделала? Может быть, это было ошибочное решение. Она осознала, что ее руки были сцеплены перед ней. Она должна…

- Кимберли, прекрати. - Он отодвинул свое кресло дальше от стола и похлопал себя по коленям. - Давай.

Да, ей требуется поддержка. Максимально возможная. Она начала усаживаться к нему на колени, но он безжалостно перевернул ее и вместо этого опустил вниз животом на свои бедра.

- Подождите. - Она пыталась подняться. – Нет, я хорошо себя вела. Что на Вас нашло?

Его левая рука надавила на ее спину, удерживая ее прижатой, несмотря на ее безуспешные попытки барахтаться.

- Нет, ты не была плохой девочкой, gatita. Это не наказание. - Его правая рука гладила ее по попке. - Речь идет о потребностях маленькой сабы.

Он шлепнул ее, едва обжигая кожу, потом добавил еще пять ударов, прежде чем сделать паузу, и вновь потер ее ягодицу.

Она втянула воздух, все внутри нее задрожало.

- Вы хотите, чтобы я считала?

- Нет. Так как это не наказание, никакого счета, mi cariño. Я продолжу до тех пор, пока не решу остановиться.

- Но...

Следующая серия шлепков была более болезненной. Он ударил одну ягодицу, а затем другую, делая паузу только из-за жжения, чтобы оно затихло, прежде чем нанести еще один шлепок. Кимберли снова попробовала бороться, пытаясь вырваться. Ее глаза наполнялись слезами, по мере того как боль усиливалась.

Передышка, и он погладил ее по попке. Осторожно, нежно. Как он мог быть ласковым и безжалостным одновременно? От разочарования у нее вырвалось судорожное всхлипывание.

- Bueno, - сказал он себе под нос и возобновил пытку.

Шлепок-шлепок, шлепок-шлепок, больно. Было по-настоящему больно. Болело с каждым ударом его большой руки, она брыкалась и визжала, пока ее накрывали волны боли. Не заканчиваясь.

Кошмар все еще не прекращался, все ее тело содрогалась в рыданиях. Она колотила по его ногам и пиналась, крича в истерике, пока, наконец, не обмякла, уже не в силах биться, просто принимая боль.

Он остановился, Боже мой, он остановился, и, сглаживая боль, его рука заботилась о ее пылающей плоти.

- Очень хорошо, sumisa mía.

По ее щекам ручьями текли слезы, он помог ей подняться на ноги и притянул к себе на колени. Прижимая ее лицом к своей груди, он крепко обнял девушку, окутывая защитой.

Ее болевые ощущения сошли до простой пульсации, но она не могла перестать плакать. Что с ней не так? Слезы душили ее, а затем... ее мучения прекратились. Гул и напряженность внутри нее схлынули, словно с отливом, оставив позади только чистую пустоту.

Она лежала неподвижно, убаюканная биением его сердца, не желая двигаться. Немного погодя, она протяжно вздохнула. Еще раз. Тугая стяжка вокруг ее груди исчезла, смытая бурей. Ким всхлипнула и подняла голову, почувствовав вращение кресла. В ее руку вложили бумажный носовой платок.

Кимберли вытерла глаза, высморкалась и со вздохом сожаления приняла сидячее положение, чтобы бросить носовой платок в мусорную корзину. Ее щеки были, вероятнее всего, багровыми, глаза опухшими и покрасневшими.

- Простите. Я не могла перестать плакать.

Чувствуя себя униженной, она осмелилась взглянуть на него.

- Я знаю. В этом и был весь смысл.

Она бросила на него хмурый взгляд. 

- Вы меня шлепали так, чтобы я плакала? 

- Sí, sumisita. - Он поцеловал ее в макушку. - Боль может быть использована для нескольких целей. - Она услышала нотку, которая появлялась в его голосе, когда он давал наставления. Непохожий на ее напыщенных профессоров "может быть, эта бестолочь сможет научиться", Мастер R вкладывал в слова ненавязчивый юмор, как бы завлекая человека в процесс обучение. - Как тебе известно из посещения клубов, боль может быть эротической. - Он притянул ее к своей груди, и она прижалась со вздохом удовлетворения. Просто слушать его и ощущать себя в его объятиях - было полнейшим блаженством.

- Также она может использоваться для наказания, - продолжил он. - Но некоторые люди сдерживают свои чувства, свои тревоги, страхи, эмоциональные переживания. Если они испытают физическую боль, достаточную, чтобы заставить их плакать, то порой плач работает так же, как и эмоциональная боль. Они могут избавиться от всего этого.

Сдерживает это? Она? Что ж, может быть. У Ким была насыщенная жизнь, но ее скрытые чувства принадлежали только ей. Делиться эмоциональными проблемами... не в ее стиле. В консультационных беседах было трудно, даже с Габи. Она медленно вдохнула, наслаждаясь чистым запахом мыла и мужчины. Пожалуй, она чуть-чуть подавляла самое важное. Ее отец хотел совершенства, а не чувств.

"Муры не показывают страх".

"Прекрати реветь. Это не настолько больно, чтобы было плохо".

"Отвратительно. Выглядит так, словно это дело рук пятилетки".

"Ты можешь лучше ".

Как и ее мать, она научилась прятать свои чувства. Консультант не одобряла этого. Ким хихикнула.

- Поделись своими мыслями.

- Фейт объяснила мне, что я скрываю суть проблемы, и мне нужно научиться не держать это в себе. Пожалуй, я научу ее шлепать своих клиентов.

Он рассмеялся. 

- Это, вероятно, более прямолинейный метод, чем ей бы хотелось. - Он помог Ким выпрямиться и неодобрительно посмотрел на нее. - Я рассчитываю, что ты выяснишь, как не доходить до этой точки. И мы, ты и я, продолжим работать над тем, чтобы ты делилась этими эмоциями, прежде чем тебе потребуется боль, чтобы выпустить их.

Он расплылся в улыбке.

- Напиши об этом в своем дневнике, и, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь снова ежедневно заполнять страницу, выделенную для меня.

Черт, вернуться к выполнению домашних заданий. Ну, ладно, очень может быть, что она скучала по их болтовне на сон грядущий, когда они обсуждали то, что она написала для его прочтения. Даже ее бойфренды, с которыми она встречалась не один год, никогда не понимали ее так хорошо, как Мастер R сейчас.