— Мой брат… Онэ-сан… деньги? Какие вы глупости говорите, следователь!.. Правда, когда-то был случай: Наль одолжил ему небольшую сумму. Но чтобы периодически…

Следователь обмакнул кисточку в тушь и начал поспешно записывать.

— Так-так… Значит, все-таки признаете: ваш брат одолжил ему деньги!

— Всего один раз, — сухо сказала Эрна. — Онэ-сан был тогда без работы, и у них как раз родился ребенок. Единственный случай.

— Припомните лучше, мисс. Чистосердечное признание не повредит вам. Наоборот, вы и ваш брат будете избавлены от многих лет заключения. В этом случае кейсицйо ограничится только высылкой. Обещаю, как джентльмен.

По его взгляду и тону Эрна давно поняла, что надеяться на справедливое разрешение всей этой темной запутанной провокации очень трудно. Она старалась держаться спокойно и не могла, ее охватывало тягостное раздражение.

— Ваша подруга, дочь господина Имады, уже раскаялась, и оставлена на свободе. К женщинам мы относимся снисходительно, — продолжал следователь. — Отказываться бесполезно. Она назвала всех лиц, причастных к покушению на барона Окуру. Можете прочитать ее показание.

Ито протянул большой лист, перепечатанный на машинке и подписанный Сумиэ, но Эрна на него даже не посмотрела

— Сумиэ не способна на клевету, — ответила она резко. — Эта бумага составлена в полиции.

— А подпись?

— Каждую подпись можно подделать.

— Ну, а если дочь господина Имады подтвердит свои показания лично?

— Позовите ее. Устройте очную ставку. Для выяснения истины это будет только полезно. Я знаю эту девушку лучше, чем вы. Она не умеет лгать.

Ито на минуту задумался, взялся даже за телефонную трубку, но, видимо, вспомнив свой неудачный опыт с Ацумой, решил применить другой метод.

— К сожалению, она тяжело больна, — сказал он, поморщившись. — Но это не важно. Показание ее здесь и подпись проверены. Кейсицйо известно точно, что через вашего брата и русского, по фамилии Ярцев, токийские коммунисты получали из Москвы золото для организации террористических актов против крупнейших национальных деятелей Японии. Барон Окура был в ваших списках первою жертвой. Организаторами этого покушения был коммунист Онэ Тейдзи и вся его группа из социалистического издательства «Тоицу». Вы в их руках были только слепым орудием.

Ито нарочно подчеркивал ее второстепенную роль и даже пытался сохранить дружеский тон, обещая ей полную безнаказанность, если она подтвердит выводы следствия. Но Эрна уже не могла себя сдерживать.

— Знаете… Прекратим эту глупую комедию! Я уже раскусила вашу игру, — сказала она, вставая со стула.

Но следователь продолжал настаивать, убеждая ее не упрямиться и рассказать откровенно о деятельности их террористической группы.

— Будет хуже, если за это дело возьмется особый отдел кейсицйо, — сказал он с угрозой, видя, что Эрна не поддается его красноречию. — Они заставят вас говорить.

Эрна продолжала молчать.

Ито сердито на нее посмотрел, раздраженно откашлялся, вызвал жандармов и приказал увезти девушку обратно в тюрьму.

— В режиме никаких изменений! — сказал он вдогонку.

На несколько дней Эрну оставили в покое, но лучше она себя от этого не почувствовала. Нервы были до крайности напряжены. Спала она плохо, невольно прислушиваясь к шорохам в коридоре, зная, что каждый момент за ней могут прийти тюремщики и повести на допрос.

Так и случилось. Через неделю ее разбудили опять поздней ночью и повели сначала по коридорам тюрьмы, потом по комнатам соседнего с тюрьмой здания, где на столах лежали оставленные служащими скоросшиватели, счеты, обрывки каких-то бланков и черновые листочки с бухгалтерскими вычислениями. В одной из комнат поменьше, расположенной за канцелярией, два солдата с винтовками наперевес стояли перед молодым офицером, который сидел на циновке и истерически плакал. Увидав Эрну, он вскочил стремительно на ноги и бросился с яростно сжатыми кулаками на ее конвоиров. Жандармы схватили его за плечи.

— Проклятые! Вы и девочек мучаете! — закричал он пронзительно.

Эрна, не понимая, в чем дело, испуганно отшатнулась. Конвоиры поспешно толкнули ее по коридору вперед, и до нее долетел только стой и новый истерический выкрик:

— Не смей бить!.. Меня в двух боях…

Крик оборвался, как будто офицеру зажали рот.

Эрна шла, окруженная солдатами охраны. Возбуждение неизвестного офицера, только что пережившего в этом здании какую-то физическую или моральную пытку, невольно передалось и ей. Она шла, спотыкаясь на ровном полу, вся дрожа, точно от сильного приступа малярии. Рот пересох. В ушах продолжал звенеть крик несчастного.

Солдаты охраны остановились в конце коридора. Шпик открыл дверь и подтолкнул Эрну легонько вперед. Она очутилась в квадратной небольшой комнате, устланной соломенными циновками. За столом сидел на двух дзабутонах офицер кейсицйо Хаяси, которому начальник отдела поручил ускорить ведение следствия. Костлявые его пальцы беспокойно перебирали исписанные листы бумаги…

Хаяси посмотрел на вошедших, поднял в их сторону сухую ладонь, и шпик тотчас же торопливо вышел обратно. Хаяси встал, оглядел Эрну, медленно подошел к двери и запер е© двойным поворотом на ключ. Ключ положил в карман. Из коридора не доносилось ни звука.

— Вы кажется, понимаете по-японски? — спросил офицер раздельно и четко, приближаясь к Эрне почти вплотную.

— Да, говорю.

— Хм-м… Для чего же вы учились нашему языку?.. Шпионить!

Враждебный, пристальный взгляд пронизывал девушку, вызывая в ней чувство подавленности.

— Ваш язык наполовину и мой: у меня мать японка, — сказала она.

Он возвратился к столу, выбрал из груды бумаг два документа и жестом приказал ей подойти ближе.

— Вот эти бумаги вы должны подписать! — сказал он отрывисто. — Иначе я отведу вас в другую комнату, где мы допрашиваем особо упрямых!.. Понятно?

Хаяси протянул автоматическое перо. Эрна взяла его в положила на край стола.

— Что же вы… Не хотите? — спросил он с угрозой.

— Прежде я должна прочитать, что здесь написано.

— Вы понимаете иероглифы?

— Думаю, что сумею понять.

— Я прочитаю сам.

— О нет!.. Тогда я не буду подписывать.

— Вы что же… не доверяете мне?

— Не доверяю.

Хаяси схватил со стола автоматическое перо и насильно вложил в ее пальцы.

— Подписывай! — крикнул он грубым тоном.

Эрна отшвырнула перо.

— A-а, тебе надо знать, что здесь написано! — прохрипел Хаяси. — Я тебе разъясню!..

Он потряс документами перед ее глазами.

— Смотри, если умеешь читать! Здесь твои показания. В этих бумагах ты называешь все имена твоих сообщников… всю вашу группу!.. Сознаешься во всех преступлениях. И ты мне подпишешь эти бумаги, если хочешь остаться живой! Сию же минуту]

Он шагнул к Эрне. Она толкнула его и, чувствуя себя близкой к такому же истерически-нервному состоянию, в каком встретила по дороге сюда молодого офицера, схватила бумаги и быстрыми судорожными движениями разорвала.

— Вот моя подпись!

Жандарм открыл дверь. В комнату с винтовками наперевес вошли солдаты охраны.

— Обратно… В тюрьму! — скомандовал Хаяси.

И, подойдя к шпику, вполголоса добавил:

— Завтра… в третий подвал!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Профессор Таками, когда к нему неожиданно пришел Чикара, был дома, но чувствовал себя больным. Его только на днях освободили из полицейского участка, где продержали в холодной камере больше недели. После ухода из «Общества изучения Запада» это был уже третий арест. На этот раз старика спасло энергичное вмешательство бывших коллег по университету Васеда, сумевших взять его на поруки.

Взволнованный, торопливый рассказ Чикары об аресте отца подействовал на профессора, как лекарство. Желая выяснить обстановку, он позвонил в редакцию «Тоицу», откуда ему сообщили, что там тоже был обыск, после чего часть сотрудников во главе с графом Гото были увезены в полицейском автомобиле.