Наскоро позавтракав, девушка взялась за уборку. Глядя на то, как бабушка Мария радуется, она изо всех сил старалась ей помочь. Правда, радость Лены постепенно начала иссякать. Жизнь в селе все-таки была нелегка. Вытрусив дорожки, она подмела в комнатах и вымыла полы. Затем, растопив во дворе печку, поставила казанок с картошкой для свиней и убрала в хлеву. Затем аккуратной, ровной стопочкой сложила возле печки дрова. Заметно уставшая, Лена не хотела уже ни в какие гости.

Да и настроения для посиделок у девушки почему-то не было. С самого утра что-то тяжелое, словно дурное предчувствие, сжимало ее сердце. Что бы она ни делала, в мыслях все время возвращалась к Грише. «А может, о нем что-то стало известно, а может, его нашли?» – подумала она и решительно подошла к телефону. Оглянувшись, посмотрела в окно. Баба Мария была во дворе.

Быстро набрав междугородку, Лена продиктовала номер Ферганы. К счастью, Гульнара была дома.

– Слушаю! – весело ответила она.

– Гульнара, привет! – взволнованно крикнула девушка. – Это Лена Бондаренко. Узнаешь?

– Ленка, конечно узнаю! – изменившись в голосе, ответила женщина. – Как ты? Как твои дела?

– Да я ничего. Ничего хорошего. А как вы, как малыши?

– Спасибо, Леночка, все хорошо. Дима уже в строю. Сейчас в Фергане, готовится к переводу в Украину. Хочет служить поближе к родным местам, – ответила женщина и тяжело вздохнула.

Чувствовалось, что разговор давался ей нелегко.

– Гульнара, – неуверенно проговорила Лена и замолчала. Вдохнув глубоко воздух, дрожащим голосом продолжила: – Скажи, о Грише нет никаких новостей?

В трубке послышался слабый вздох.

– Нет. Ничего. Ничего, к сожалению, нет. Недавно двоих, еще летом захваченных в плен ребят выкупили. А о Грише никаких известий, – с болью ответила Гульнара. – Димка, как только поправился, ездил к начальнику особого отдела 40-й армии – полковнику Веселову. Муж тоже не может смириться с тем, что Гриша бесследно исчез. Полковник принял его хорошо. Выслушал внимательно. Они долго о Грише говорили, обсуждали всевозможные пути, чтобы его найти. Веришь, они сделали все, что могли! Дали различные запросы, даже вышли на главарей банд душманов. Предложили за Калетника десять миллионов афгани! Хотя солдат порой и за сто тысяч освобождали. Но это я так говорю, чтобы ты понимала, что никто не сидел сложа руки и никто ничего не жалел. Они искали любую информацию. Но тщетно.

– Что же мне теперь делать, Гуленька, что? Как мне его найти? Хотя бы знать, что с ним! Веришь, я готова ко всему. Время уходит. Уже месяц прошел, как он пропал, – Лена слегка всхлипнула, – а новостей никаких. Я понимаю, время работает против нас. Чем, чем я могу помочь? Я ведь даже ему не жена. Спасибо вам. Спасибо, что не забываете, что пытаетесь ему помочь. Не знаю, что мне теперь делать, как жить?

– Лена, прости, что я тебе это говорю. Но я тоже женщина. Мне очень тебя жаль! – Гульнара тихо засопела в трубку. – Я не имею права тебе ничего советовать. Решай сама. Но все, кто видел бой, говорят, что шансов выжить у Гриши не было. На землю он садился, скорее всего, не живой. Будь он в плену, то падкие на деньги душманы наверняка согласились бы на выкуп, предложенный за Гришу. Но они молчат. Прости. Это война. Бедная моя девочка, как тебе сейчас тяжело!

Сжав трубку дрожащими от волнения руками, девушка безмолвно смотрела в окно и ничего не видела. Белый заснеженный солнечный день был для нее пустым. Впереди у нее не было ничего.

– Гульнара, спасибо вам за все. Я еще позвоню, – вполголоса произнесла Лена. – Диме передавай привет.

– Леночка, ты сильная девочка. Пожалуйста, слышишь, держись! Нельзя так убиваться. Ты молодая, у тебя вся жизнь еще впереди. Конечно, это беда. Но, девочка моя, пойми, тебе надо жить! Пока!

– Пока, – прошептала Лена и положила трубку.

Натянув на плечи платок, Лена медленно опустилась на диван. Все тело охватила дрожь. В испуганных глазах застыла боль. Страшная. Немая. Горькая. Скользнув по стене, взгляд девушки остановился на потолке. Молча, ни о чем не думая, она смотрела в пустоту. По щекам неудержимо текли прозрачные ручейки слез.

Сколько прошло времени, она не знала. Может, полчаса, а может, час. Неожиданно на веранде хлопнула дверь.

– Эй, есть в доме кто? – послышался голос ее тетки, точнее жены ее дяди Толика – Любы.

Не успев подняться, Лена испуганно вытерла заплаканные глаза. Она не хотела, чтобы кто-либо знал, что с ней происходит.

– Здоров! – с порога выкрикнула тетушка. Сняв с головы шапку, женщина весело улыбнулась и пристально глянула на нее. – А ты чего средь бела дня на диване валяешься? Вот панство городское! И чего вы такие ленивые все? Вот из-за таких, как ты, мы и не построили коммунизм! А ну, вставай! Давай одевайся, идем в гости к Спиридоновичу. Не хочешь работать, пошли хоть выпьем по сто грамм.

– Я не хочу, – буркнула девушка и поднялась. – У меня голова болит.

– Идем, тебе говорю! – велела тетушка и топнула ногой. – Я тебя сейчас быстро подлечу. Ишь, сбежала из города. Наверное, сцепилась с отцом. Знаю я вашу Кайдашеву семью[3]. Лежишь тут, сопли разводишь. Идем, говорю!

Бесцеремонно высказав все, что она находила нужным, тетка скинула с себя шубку и устало упала на стул.

Лена послушно кивнула:

– Сейчас, подождите, я хоть немного себя в порядок приведу.

Спорить с Любой Васильевной было не только невежливо, но и опасно. Это в селе знали все. Она любому могла дать отпор. Умная, озорная, смелая, женщина имела необыкновенно острый язык. Несмотря на то что она была старше Лены всего на семь лет, девушка уважительно называла ее на «вы». Все-таки как-никак тетушка.

Невысокого роста, с пышными формами, Люба была довольно интересной молодой женщиной. Густые, коротко подстриженные волосы были выкрашены в яркий каштановый цвет. На смуглом, с легким румянцем лице горели темные озорные глаза. Маленький аккуратный носик, такие же маленькие красивые губки бантиком. Одевалась тетушка всегда, как для села, модно. Вот и сейчас вместо спортивной куртки на ней была выходная, под норку, искусственная шубка, коричневые вельветовые джинсы и яркий оранжевый свитер. Так смело одеваться в селе пока не решался никто.

Но в этом была вся она! В Лозоватке Люба была знаменитостью. Родом из соседнего села, она легко, словно играючи, увела из-под носа местных невест самого лучшего жениха. Мамин двоюродный брат, Анатолий Попович, был высоким, статным сероглазым мужчиной с копной светлых, слегка вьющихся волос. Получив хорошее образование, он работал инженером-электриком на районной подстанции. И, неизвестно почему, то ли оттого что долго выбирал, то ли оттого что никак не получалось влюбиться, доходил дядя Толя в женихах аж до тридцати лет. А может быть, и дальше ходил бы, если бы не Любочка! О ее существовании к тридцати годам дядюшка и не подозревал. Зато она, умная, красивая, разведенная, увидев его в первый раз, сразу сказала: «Мой!» И, несмотря на то что у Любы к тому времени была уже дочь, Толя влюбился в нее, как пионер. Что там было и как, об этом не знает никто, но уже через два месяца дядюшка повел ее под венец.

Вместе с Любой в его дом пришло счастье. Люба во многом изменила и украсила жизнь дяди Толи. Хорошая хозяйка, она могла все: готовить, убирать. А какие она пекла пироги! Все она могла, только одно у них не получалось: не давал им Бог детей. Но Толик не унывал. Он искренне привязался к дочери Любы от первого брака – Ларисе. Да и девчушка тоже полюбила его. Придя в дом, девочка сразу назвала его папой.

Жить бы им в мире и спокойствии, но это не про них. Точнее, не про нее, тетю Любу. Покой ей только снился. Да и не нужен он был ей совсем! Как только в стране начали создавать кооперативы, тетушка решила взяться за коммерцию и создать свой маленький цех по производству молока. Но председатель быстро погасил ее порыв. Новые веяния были не для него. Поругавшись с начальством, Люба сказала, что, когда их обветшавший коровник рухнет, а это, она уверяла, очень скоро произойдет, в селе появится ее кооператив. На что председатель не думая съязвил: «А ты денег пока лучше собери!» Лучше бы он этого не говорил. Выругавшись, Люба поехала в район и на всю зарплату купила билеты спортлото. Два месяца Толик не знал, куда молодая жена тратила деньги, и не только свои! Каково же было его удивление, когда Любушка выиграла вещевой приз – новенький автомобиль ВАЗ 2107, называемый в народе «семеркой». Увидев во дворе машину, Толик три дня не просыхая пил.