Он и Хьютай провели в безмолвном ожидании два часа. Когда Айэт, наконец, вошел в рубку, Анмай невольно поднялся. Они смотрели друг другу в глаза.

— Всё готово, пора, — через минуту сказал Вэру.

Айэт не ответил. Он с тоской смотрел на экраны и лицо у него было печальное и усталое. У стоявшей в нескольких шагах за ним Юваны было такое же лицо.

— Странно, — тихо сказал Айэт. — Сегодня день моего совершеннолетия. Ещё мальчишкой я много думал о том, каким он будет. Но я даже представить не мог, что это будет… так.

Он смолк. Стало очень тихо. Никто не осмелился нарушить эту тишину.

— Я знаю, кем должен стать, — вновь заговорил он, — но не чувствую радости. Мне бы хотелось просто вернуться домой, но я знаю, что это невозможно.

Ещё несколько минут Айэт стоял молча, затем повернулся к остальным.

— Пойдемьте, — тихо сказал он. — Всё.

Путь от рубки до ангара показался Вэру бесконечным. Они шли молча, бесшумно, в тишине и полумраке длинных коридоров с черными блестящими стенами и туманными белыми потолками. Одинаково одетые, босые, они невольно прижимались друг к другу. Тишина и одиночество словно сжимали их.

Ожидавший их скиммер в огромном ангаре казался очень маленьким. Анмай сел за управление. Легкая машина бесшумно поднялась в воздух и поплыла вперед. Столь же бесшумно раскрылись огромные створы шлюза, выпустив её наружу. Оглянувшись на удалявшийся массив «Товии», Ювана всхлипнула. Пусть эта зловещая конструкция и не стала ей домом, она чувствовала себя так, словно навсегда покидает свою родину… хотя уже давно покинула её. Это было уже год назад, но сейчас она ощутила боль утраты, которую не ощутила тогда.

А впереди уже расходилась зыбкая завеса силового поля, открывая сияющую шахту Сверх-Эвергета. Эта странная, пугающая красота сжала сердце Вэру — машина, превзошедшая величие подвластной ей природы.

Они приземлились возле пирамиды. Круглый корабль с «Увайа» уже убрали, и колоссальная платформа зияла пустотой. Когда они вышли, она показалась Вэру ещё более бескрайней. Его взгляд невольно остановился на сверкающем блоке сопрягающей сути. Айэт и Ювана сделали несколько шагов к ней, потом обернулись и застыли.

— Что нужно сделать? — сдавленным от волнения голосом спросил юноша.

— Просто встаньте перед блоком и положите на него ладони. Это всё, — так же тихо ответил Анмай.

Айэт кивнул. Взгляд его печальных, но по-прежнему бесстрашных глаз не отрывался от тревожно расширенных глаз Вэру.

— Мы расстаемся навеки, — сказал юноша. — Вместе с тобой… с вами, — он взглянул на Хьютай, — я был самым счастливым из файа. А теперь я стану самой счастливой из машин, — он слабо улыбнулся. — Если бы не ты, я стал бы помощником правителя Акталы. Сейчас такая судьба кажется мне самой худшей.

— Нэйс Анкус пал. Власть Организации рухнула сразу после нашего отлета. И ты был бы уже мертв.

— Откуда ты знаешь?

Вэру молча показал на блок. Его лицо стало странно напряженным.

— А Нэйс ещё жив?

— Да. Но…

Анмай помолчал.

— Когда ты… окажешься там… вытащи его оттуда, ладно? Такие мучения не должно терпеть ни одно живое существо. И он очень изменился… понял… стал… ты сам поймешь, когда увидишь. Он понял, в чем ошибался. Но я не решился… не смог поверить. А ты… ладно?

Айэт кивнул. Анмай с облегчением вздохнул.

— Хочешь увидеть, чем ты хочешь стать? — он прикоснулся к «Тайат».

Айэт вновь кивнул. Невидимый выступ перед пирамидой вдруг померк. Блестящий металлический блок пошёл вниз, открывая огромное окно. Сквозь колоссальную восьмигранную плиту из метастекла толщиной в два метра ворвался ослепляющий жар. Прикрыв глаза, они увидели истинный облик Сверх-Эвергета — неистовый свет.

Свет устрашал — чудовищное дрожащее сверкание, готовое в любой миг вырваться и поглотить весь мир. Айэта ужаснула ещё одна деталь — диски и другие обитатели Линзы вовсе не спускались чинно в пламя. Их разрывал невидимый вихрь магнитного поля и они разлетались брызгами, вспыхивали, испарялись. Бледно-радужный ослепительный смерч их останков окружал огненно-жаркую колонну питающей плазмы, исчезая в приемной воронке. И тут всё исчезло — плита вновь встала на место.

— Не передумаешь? — спросил Вэру.

— Нет, — улыбнувшись ответил юноша.

Потом он вновь нахмурился, и, подойдя к Вэру, взял его за руки.

— Я уже достиг цели, прошёл свой путь. Я не знаю, каким будет твой… но он будет много длиннее… и печальнее. Больше всего мне бы хотелось пройти его с тобой… но наши дороги расходятся навечно. И мне нечего дать тебе, кроме памяти, и вот этого, — он протянул ему маленький камень с последнего берега своей земли. — Ты… ты будешь помнить меня, Анмай?

Анмай не смог ему ответить. У него вдруг перехватило дыхание. Айэт, смутившись, опустил голову. Его глаза влажно блестели. Он с трудом выдавил «прощай», в последний раз прижал свои ладони к ладоням Вэру и отошёл. Когда с ним прощалась Хьютай, по щекам юноши потекли слезы.

— Хотя я знаю тебя совсем немного, ты стал мне сыном, которого у меня не было, и никогда не будет, — она обняла его, так крепко, что у юноши перехватило дыхание, и отошла в сторону. — Прощай, Айэт Тайан, прощай — и удачи тебе в твоих грядущих трудах.

Айэт окончательно смутился. Он прижал руки к лицу, чтобы скрыть слезы. К Вэру подошла Ювана. Она тоже взяла его руки в свои — маленькие и теплые.

— Я знаю, что была неправа, когда хотела быть с тобой. Но я всегда буду помнить ту ночь… И… мне жаль тебя. Ты сделал для нас так много, а сам уходишь от нас… в темноту. Мне хотелось бы, чтобы ты всегда жил здесь, но это не твой мир, не твоя мечта. Прощай!

Она подошла к Хьютай, но не смогла ничего сказать. Та обняла её, шепча таинственные женские утешения. Когда девушка отошла, на лице Хьютай тоже блестели слезы. Ювана подошла к Айэту и взяла его за руку.

Так, рука в руке, они поднялись к сопрягающей сути. Увидев свое отражение в сверкающей глыбе, Айэт обернулся. Он увидел Вэру и Хьютай у подножия пирамиды, печальных и неподвижных. Сам Айэт не чувствовал ничего, кроме страшной тоски. Он понял, что эта тоска — тоска по хрупкому живому телу, способному страдать и любить, всегда будет преследовать его. Но всё же, он широко улыбнулся, прежде чем отвернуться от приведших его сюда — отвернуться навсегда.

По-прежнему стоя рука в руке, они коснулись ладонями блестящего блока. Через миг, очертив контуры их тел, вспыхнуло ослепительное пламя. Анмай смотрел на него, но в его сердце уже не осталось печали. Их радость — радость открытия бесконечного простора — как-то передалась и ему. И его сердце сжималось уже лишь от ощущения величия происходящего.

Через несколько секунд свет вспыхнул столь ярко, что он невольно прикрыл глаза. Однотонное пение, пронизывающее здесь весь воздух, становилось всё громче, в нем зазвучали иные голоса, всё сильнее, и вдруг оборвались. Пение смолкло, и вместе с ним угас свет.

От Айэта и Юваны не осталось ничего. Не только их сознания, но и их плоть была поглощена сопрягающей сутью. Глядя на блестящий, чистый, слегка дымящийся металл, Анмай понял, что отныне Линза вновь стала единым целым. Он знал, что Ювана и Айэт, понявшие, что такое страдания и боль, постараются, чтобы здесь их стало как можно меньше. Как можно меньше.

И он понял, что его путь здесь окончен.

Он ещё долго смотрел на сопрягающую суть, пока не ощутил, что пол содрогается под его ногами — Айэт Тайан и Ювана Кари проверяли свою новую обитель и её возможности. Вэру прикоснулся к «Тайат». Ему хотелось связаться с Айэтом, хотя он и знал, что это постыдно и глупо. Интеллектронные системы могли в совершенстве имитировать речь живущих, но это вовсе не значило, что они и думают так же. Пускай Анмай почти не помнил уже своё слияние с управляющей сутью, он понимал это. И всё же он решился.