Под прикрытием бешеного пулеметного огня остальных, одна из гекс добралась до башни. Она вцепилась в ствол орудия, яростно дернула его, потом ткнулась мордой в амбразуру второго этажа, уже развороченную крупнокалиберными пулями. Маоней видел, как полетели искры от ее пулемета. Потом гекса сняла со спины массивный цилиндрический предмет и, взмахнув шеей, забросила его на крышу башни. Тут же она двинулась назад, за ней последовали остальные…

Затем на крыше башни раздался оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, Талу увидел, что башня наполовину разбита. Ее верхний этаж исчез, средний превратился в груду глыб, нижний был завален обломками. Среди них лежал раздавленный труп без головы, его руки продолжали сжимать искореженный пулемет. Однако, едва гексы вновь двинулись вперед, из развалин вылетел огненный шар реактивной гранаты и голова одной из них превратилась в нечто кольцеобразное. Лишь тогда отступник понял, что для штурма сооружений, в которые не могут проникнуть громоздкие гексы, нужны «бывшие».

Гексы отошли, открыв шквальный огонь, не дававший товийцам даже высунуться. Под его прикрытием «бывшие» добежали до стены башни и полезли наверх, карабкаясь друг на друга. Когда они проникли в развалины, пулеметы гекс тут же смолкли. Вокруг руин завязалась яростная схватка, но товийцев в них осталось не более дюжины, а «бывших» было несколько сот и они лезли на стены непрерывным потоком. Через развалины среднего этажа башни они проникли в нижний, полезли в подвал, где в отсеках ее бетонного основания отбивались последние товийцы.

В это мгновение раздался чудовищный взрыв: зажигательные пули или отчаяние нескольких оставшихся бойцов взорвали артиллерийский погреб башни с тысячами трехдюймовых снарядов. Во все стороны полетели гигантские бетонные обломки. Пронзив тучи вздыбленной взрывом земли, в небо взвился яростный столб пламени. Пол ударил Талу по ногам, воздушная волна отбросила его от амбразуры. Несколько десятков «бывших», оказавшихся поблизости, буквально разорвало в клочья, всех остальных разметало, сшибая с ног. Падающие обломки башни зашибли нескольких гекс. Когда дым рассеялся, стало видно, что на месте башни зияет огромная воронка. Ее защитники умерли так, как подобает файа. Но Маоней был напуган и восхищен одновременно: отступник сумел уничтожить ключевое укрепление крепости, потеряв всего десяток гекс и сотню «бывших».

Гексы вновь двинулись вперед, обходя воронку по ее осыпающимся краям. Они едва могли пройти по гребню плотины, где в зияющих проемах у их ног, глубоко внизу неслась вода. По ним начали стрелять из базук, но место каждой сбитой вниз твари тут же занимала новая и гексы добрались до крепостного вала. На этом атака захлебнулась. Твари тупо ломились в ворота, пытались пролезть в здание ГЭС. Их расстреливали из автоматов в упор, целя в защищенные бронестеклом глаза, и в открытые пасти. Раненые гексы ревели и бились, контроль над ними явно был потерян.

Со своего наблюдательного поста Маоней видел, как неуправляемые гексы переходят реку, разваливая жалкие баррикады мятежников, врываются на улицы Соары и во множестве хватают мечущихся людей. Другие поднимались к крепости. Тиссы отбивались, стреляя из автоматических 1,5-дюймовых гранатометов. Гранаты взрывались точно в пастях гекс, выворачивая им мозги, разбивая затылки, выбрасывая фонтаны синей крови. Вскоре сотни тварей были мертвы, остальные отступили.

Маоней вновь повернулся к плотине. Гексы уже ломали ворота совместными ударами двух туш враз, явно под руководством оператора. Дюймовой толщины створки скоро прогнулись, вцепившись в края, гексы сорвали их с петель и сбросили вниз. Путь в крепость был открыт. Отступник руководил атакой, укрывшись от огня за западной стеной ГЭС. Он отправил сотню «бывших» на штурм прибрежных казематов, гексы ударили во фланг оборонявшихся. Тиссы тоже пошли в очередную атаку.

У реки вспыхнул жестокий бой — не занятые на южном валу солдаты расстреливали из базук гекс, десятками косили из автоматов и штурмовых винтовок «бывших». Три исправных «Химеры» методично разносили тварей в клочья. Когда проем ворот оказался забит грудой бездыханных туш, атака захлебнулась. Талу приказал сосредоточить огонь минометов на одном из пролетов плотины и скоро тот обрушился. Теперь отступник должен был форсировать реку, чтобы снова напасть на них, а это требовало времени.

Победа была одержана внушительная — только в стенах крепости валялось две или три сотни «бывших» и несколько десятков туш гекс. Тиссы почти сразу же откатились назад, и потому понесли небольшие, сравнительно с прежними, потери. Однако цена победы тоже была высока — погибло около сотни людей и сорок файа. Раненых было вдвое больше. От истребительного батальона осталось меньше роты — 142 файа, от полка Внутренней Армии — 1092 вооруженных автоматами солдат.

Тем временем, отчаянные усилия ремонтников принесли результат — часть крепостной радиоаппаратуры удалось восстановить и вскоре была налажена связь с базой восьмого истребительного отряда. Впрочем, новости, которые пришли оттуда, были невеселыми.

Притяжение смерти повсюду действовало одинаково, увлекая около трех процентов населения. Вызванное им оцепенение и шок через несколько часов сменялись лихорадочным возбуждением. Именно в это время в Кен-Каро прилетел вертолет с офицерами-тиссами. При том, вертолет был фамайский.

На сей раз мятеж был организованным и не сопровождался бессмысленными грабежами и погромами. Полиция и Внутренняя Армия просто перешли на сторону восставших, так что все наличные силы Фамайа в городе насчитывали теперь пять тысяч бойцов Чрезвычайной Комиссии и пару тысяч добровольцев-файа. С оружием у них было не лучше — десяток тяжелых танков, сорок самоходных зениток, восемьдесят БТР и две эскадрильи штурмовых вертолетов. Орда же мятежников насчитывала не менее сорока тысяч, а ждать подкреплений файа было неоткуда: Черзмали Мато покинул базу почти сразу после окончания войны Фамайа с ССГ и бесследно исчез. Его отряд, лишившийся командира, и не думал сражаться с бунтовщиками, ожидая неведомо чего. Хотя даже Талу понимал, что Цета окажется следующей мишенью повстанцев — а ведь база не приспособлена к обороне! Никто даже не предполагал, что на нее кто-то посмеет напасть.

Часть техники истребители все же исправили, но вот бежать им было уже некуда — Цета осталась единственным островом законности во враждебном море мятежа. И Маоней Талу понял, что даже оказавшись там, он всего лишь попадет из огня в полымя.

Наконец, Талу опомнился. Телесвязь с Товией тоже уже действовала — электромагнитный импульс не затронул стационарные спутники — и он таки смог связаться с Найте. Целую минуту тот молча смотрел на юношу, словно не решаясь поверить, что тот жив. Потом Талу пришлось долго рассказывать о положении в Соарской крепости. При этом он чувствовал, что и его рассказ, и вопросы Найте лишены даже малейшего смысла.

— Этот мятеж будет не чета прежнему, — закончил он. — У Низших теперь есть право сокрушить нас, а мы… чувствуем, что виновны. Все поняли, что мы… уничтожили мир. Так было с Ревией — тогда, в Последнюю Ночь, но теперь, после притяжения смерти, нас, нашего оружия, никто больше не боится. И если сейчас мы… кто-то попробует вновь применить ядерное оружие… это будет самоубийство. Что же нам делать? — он смолк.

Несколько секунд Найте тоже молчал.

— Дела еще хуже, чем ты представляешь, — наконец сказал он. — У нас просто не осталось ракет. Даже при всем желании…

— Так они все выпущены? — Маоней ощутил, как к горлу подкатывается комок и слабеют ноги. — Но ведь…

— Да. Судя по данным наших орбитальных разведчиков, весь мир ждет многолетняя зима. Прежде всего…

Слушая его, Талу, казалось, не слышал ничего, кроме звона в ушах: очень тяжело слушать свой смертный приговор, уже зная, как тебе придется умереть. То, что смерть придет лишь через несколько месяцев, делало ее еще более страшной.

— Неужели ни для кого нет никакой надежды? — глухо спросил он.