Он начал пукать. Родители Миллы страдали от синдрома раздраженного кишечника и на любой стресс у них появлялась незамедлительная реакция.

Энн оставила Миллу на попечение любящих родных. Милла с нетерпением ожидала хоть каких-то новостей о мужчинах, за исключением Дьявола — было очевидно, что он поджарился. Ведущие заполнили эфир рассуждениями о действиях саперов, и обсуждениями судебных исков, которые могут быть возбуждены благодаря видеотрансляции всего происходящего. В перерывах между объятиями родителей, Милла переключала каналы, пытаясь узнать хоть что-то о Гейдже.

В конце концов, она стащили у отца телефон и позвонила Карен. Услышав радостный голос всегда сдержанной подруги, она даже немного прослезилась. А потом сразу же перешла к делу.

— Ты можешь мне сказать, что говорят в Твиттере? — Милла почувствовала, что палец снова стал болеть. Черт. Он определенно был на полу, в самом эпицентре взрыва.

— Ааа... ууу... нет. Тебе нужно отдохнуть, — Карен не могла хранить секреты.

— Давай, говори, — Милла, наконец, остановилась на одном канале.

— Мне жаль, но в основном преобладает «RIP Дэксон». Но это вполне может быть и не так.

Милла слышала, как Карен стучит по клавиатуре.

— Сейчас проверю фейсбук. Ого.

— Что? — Ожидание на пару с болью просто убивали ее.

Появилась Энн, с горстью пилюль и маленькой кружкой.

— Твои сиськи — везде. Вау. Тут даже есть мем с твоими сиськами в шляпах принцессы Евгении. Какая-то безвкусица. Так, народ постит видео и фотографии с его изображениями и надписями «Покойся с миром». Мне жаль. Но это может быть и не правда... — Голос Карен замолк.

Милла поднесла ко рту кулак и прикусила его. В этом парне было что-то такое... Они вместе пережили столь напряженные события. Он ей очень понравился. Она даже не поняла, что плачет пока горячие слезы не покатились по костяшкам пальцев.

Ее мать вернулась из ванной комнаты, забралась на кровать и стала нежно гладить дочь по волосам. В уютных объятиях матери и c крепко держащим ее за руку отцом, Милли наблюдала за тем, как ведущий в срочном порядке прервал все дискуссии.

— Мне только что передали, что Гейдж Дэксон, певец и молодой идол скончался от ранений, полученных при взрыве. Два сапера, находящиеся в помещении получили серьезные повреждения и только что были транспортированы в больницу. Повторяюсь, сегодня вечером, на глазах у всего мира погиб Гейдж Дэксон.

Оператор переместил камеру на толпу, которая начала собираться возле студии, и крупным планом показал лицо девочки-подростка. Она находилась слишком далеко, чтобы слышать, но по искривившемуся лицу было понятно, что она кричит «нет».

* * *

Бретт, прихрамывая, вышел с одной стороны мешка для перевозки трупа. Ларсон стоял по другую, прижимая явно раненную руку. Они отказались разлучаться с человеком, которого должны были защитить. На их лицах не было никаких эмоций. Они не моргали и не пытались укрыться от множества вспышек. Они стояли рядом и наблюдали за тем, как тело погрузили в скорую помощь, а потом залезли следом и захлопнули дверь, отрезая тем самым доступ изнывающему от любопытства миру.

* * *

Милла чувствовала себя опустошенной. Она перестала плакать, боясь, что у родителей начнется паническая атака. Ее палец был потерян, хотя она и не слишком много думала об этом. Несколько раз заходил физиотерапевт. Несмотря на дружелюбие, Джули была жестокой женщиной, заставляя Миллу делать то, от чего ее нога болела еще больше. Она показала Милле фотографии различных протезов и заявила, что они будут замечательно смотреться в сандалях. Ей установили очаровательный маленький пальчик, который странным образом, помог ей держать равновесие. Милла в ту же секунду решила назвать его Гейджeм.

Она должна была выписаться уже несколько недель назад, но главврач постоянно находил причины, чтобы удержать ее. Во всех бумагах значилось, что у нее легкое сотрясение, но невролог посещал ее всего лишь раз. И был ни на грамм не впечатлен ее раной на голове. С порезом во рту ничего нельзя было сделать, поэтому ее проинструктировали не есть ничего соленого. Синяки начали исчезать. Милла знала, что ее держат только потому, что мир начал сходить с ума.

Смерть Гейджа Дэксона потрясла индустрию развлечений. Его сравнивали с Элвисом и Джеймсом Диной, добавляя при этом неизбежное «он умер как герой». За последний месяц все телеканалы заполняли эфир Дэксоном, показывая интервью со школьными товарищами, фанатками и менеджером. У всех было, что сказать. Не меньше десяти женщин заявили, что носят под сердцем его ребенка. Это все, что было позволено смотреть Милле. Но она знала, что были вещи, касающиеся и ее. Их последний поцелуй был особо популярен. Целые статьи посвящались любви, которая могла бы случиться. Средства массовой информации вообще отлично придумывают истории — большие, «бородаты» истории, как можно лучше подходящие к имеющейся у них картинке.

Ей разрешили навещать Сиднея, что она и делала в инвалидной коляске, которую обычно катила мама. В большинстве случаев он спал, но иногда им удавалось поговорить. Судя по всему, он не знал о том, что произошло с Гейджем и Милла не хотела быть тем, кто ему об этом скажет. Через несколько дней она сократила визиты, боясь, что ей придется ему лгать. Милла также избегала любых разговоров о похоронах. Возможно, однажды она и посетит его могилу.

Ночи она ненавидела больше всего. Родители достаточно хорошо узнали сотрудников больницы, чтобы спокойно оставлять ее одну. Они спали в соседнем отеле. Милла говорила, что с ней все будет в порядке. Ночь, в любом случае, была лучшим временем, чтобы поплакать. Лишь медсестры, совершавшие обход, прерывали ее занятие. Ситуация была травмирующая и она это знала. Просто нужно время. Но ей отчаянно хотелось перестать желать нового поцелуя Гейджа.

* * *

Была ночь. Экран телевизора мерцал как электрический камин. Милле было интересно, случится ли у нее припадок, если она будет смотреть на него слишком долго. Уголком глаза она увидела проблеск света в приоткрытой двери. Милла вытерла глаза и села. Она знала, что ее ждет: измерение давления и температуры. Завтра ее собираются отпустить домой. Интересно, если бы ее не прерывали ночные сестры, смогла бы она выплакать себя досуха?

Но силуэт был какой-то неправильный. Очень неправильный. Медсестра, которая сейчас находилась в комнате, была высокой, со слишком длинными волосами. Страх начал душить Миллу. Ее мозг был полностью парализован мыслью о том, что незнакомец снова запрет ее в комнате. Гигантская медсестра поспешила к ней, и Милла вскрикнула, но ее рот зажали рукой. Перед ней была самая страшная женщина в мире. Милла начала трястись, как чухуахуа, которую ударило током.

— Не кричи. Это я. Черт. Прости.

Она узнала этот голос. Как его не узнать? По телевизору показывали нарезки из прошлых интервью. Милла яростно затрясла головой, пытаясь освободить рот.

— Дэксон. Ты придурок.

Она начала его бить. Сейчас она определенно видела, что это он — просто в ужасном парике и розовом халатике. Гейдж смиренно принимал ее удары и одновременно пытался утихомирить Миллу.

— Ты в безопасности. Это я. Это я.

Она постепенно успокаивалась.

— Ты жив? Я думала, что ты... — она протянула руку и стянула с его головы парик.

— Да, прости за то, что напугал тебя.

— Радуйся, что у меня не было заряженного пистолета. Я так испугалась.

Милла хотела пошутить, но у нее сорвался голос.

— Я придурок, — он притянул ее к себе, и нежно обнял.

Обнимать едва знакомого парня должно было бы быть странным, но он так хорошо пах, а его руки были такими успокаивающими.

— Я рада, что ты жив. Я просто не знала, как себя чувствовать. Никто не понимал. Я...

Одной рукой она погладила его по спине, а другую приложила к сердцу, — просто, чтобы убедиться, что это не сон и не побочный эффект от обезболивающего.