Колтон считает меня красивой, несмотря на все неприглядные, отвратительные шрамы. Я никогда не желала этого прежде, никогда не позволяла себе долго быть красивой. До сих пор моя внешность имела значение только, когда я сама себя разглядывала. Это всегда напоминало комнату смеха, наполненную деформированными зеркалами и искаженным отражением. Но это размытое отражение девушки было моим, и я обнимала ее. Я никогда не хотела быть красивой для кого-то, пока не встретила Колтона.

Это довольно тревожное откровение, но в то же время я боялась его потерять, будто шла против своей природы. Я всегда была на страже своей безопасности, защищая себя от окружающих, и сейчас я боюсь потерять свои щиты.

Но, ох, тот момент, когда я чувствовала, что значит быть его прекрасной богиней… это покачнуло саму основу моего существования. На возведение каждой стены я потратила годы, но все они рухнули в один миг, и я стала полностью принадлежать ему. Несмотря на то, насколько велика вероятность, что в будущем в наш мир просочится реальность, и все лопнет, как мыльный пузырь, я не хочу потерять его веру в меня. Этот мимолетный, мерцающий шанс, что я являюсь той женщиной, которую он видит на самом деле. Я боюсь лишь того, что я недостаточно храбрая, чтобы сделать заключительный прыжок в это желанное безумие.

Мама кладет свою прохладную руку поверх моей, возвращая мое внимание к ней.

- Страх..., - шепчет она.

Мои брови сходятся на переносице. Я опускаю руки и зажимаю ладони между своими коленями.

- Страх, мама? О чем ты?

Неужели я действительно сказала это вслух?

Ее руки хватают мои, глаза беспокойно распахиваются. Ее губы шевелятся, словно она хочет что-то сказать, и я вижу разочарование в ее взгляде, потому что она не может облечь свои мысли в слова.

- Страх… любовь.

Внутри меня все сжимается.

- Я должна бояться любви?

Она раздраженно отпускает мои руки и качает головой.

- Любовь – это… страх.

Она улыбается так тепло и неподдельно, что мои собственные губы дрожат. Приложив ладонь к моей щеке, она кивает, призывая меня понять смысл, вложенный в ее слова.

Я обхватываю ее худую руку и притягиваю к себе.

-  Любовь – это страх, - говорю я, и она кивает. - Ты права. Мы тратим всю жизнь боясь, что мы никогда не найдем ее, и когда находим… если она настоящая… мы боимся потерять ее. Мы боимся совершить ошибку. Мы боимся столь многого, что это, в конце концов, гонит любовь прочь от нас.

Я поднимаю на маму затуманенный взгляд, изо всех сил борясь с подступающими слезами.

- Но то, о чем ты говоришь, гораздо глубже, да?

Она пытается кивнуть еще раз, но ее движения отрывистые и напряженные. Она устала, сегодня она на удивление долго была в сознании, но происходящее начинало от нее ускользать. Моя мать никогда не осуждала меня. После того как я вернулась домой, когда мой мир превратился в мрачное подземелье, она не смотрела на меня как на мусор. Она смотрела на меня как на ту девочку, которая нуждается в терапии. Она всегда говорила мне, что мы те, кем нам суждено быть. Все просто. Она по-прежнему остается моим голосом разума.

И теперь она говорит мне, что моя любовь – это то, чего мне стоит опасаться. Никакие слова не могли бы быть более справедливыми.

Приподнявшись, я крепко обнимаю маму и устраиваю ее обратно в кресло-качалку. Затем я даю медсестре последние инструкции об уходе за мамой, убеждаюсь, что никто кроме меня не может навещать ее, расспрашиваю, насколько хорошо работает служба охраны больницы. Еще раз заглядывая к матери и наблюдая, как она укладывается спать, я надеюсь, что никто не захочет причинить мне боль через нее.

Отъезжая от дома престарелых «Рестинг Пайнс», я чувствую легкое облегчение от того, что моя мать в безопасности. Внезапно мой телефон вибрирует. Я вытягиваю сотовый из кармана. На экране высвечивается новое сообщение от Колтона.

Колтон: Когда? Где? Я буду ждать тебя всю ночь.

Из легких уходит весь воздух. По телу пробегает дрожь предвкушения, и на языке я ощущаю привкус возбуждения. Меня овевает свежий воздух, но вокруг себя я чувствую мужской аромат Колтона. Тоска сжимает грудь. Возможность просто видеть его имя на дисплее, читать его слова рождает ощущение чистого кайфа.

Играю с огнем. Может, это и так, но я не могу быть вдали от единственного человека, который предложил мне спасение безо всякого осуждения. Пока у меня не будет доказательств того, что он имеет прямое отношение ко всем этим серийным убийствам, я должна пренебречь своими собственными правилами и вернуть его доверие.

Темная часть меня наслаждается этим, она любит охоту. Побывав в логове у дьявола, мне нравится тыкать палкой в угли и наблюдать за вспыхивающими искрами. Этот огонь поддерживает тепло во мне, тогда как бездушный мир старался затянуть меня в свои холодные и мутные воды.

Я отвечаю: У меня, в девять.

Отправляю прежде, чем успеваю подумать.

Ответ приходит мгновенно: Я не опоздаю.

Сообщение на экране заставляет мой пульс биться чаще, в горле пересыхает, и я пытаюсь сглотнуть. С внезапной ясностью я понимаю, что иногда быть близко к вещам, которые тебя пугают, это единственный способ действительно почувствовать всю полноту жизни.

Я кидаю мобильник в сумку, достаю ключи от автомобиля и отключаю сигнализацию. И пока я иду к дверце, моей шеи касается жуткое ощущение преследования, заставляя встать дыбом мелкие волоски. Я никогда не игнорирую это чувство, я отточила его до совершенства, и это одна из тех вещей, которая всегда позволяет мне быть на шаг впереди.

Медленно повернувшись, я оглядела стоянку и приметила одинокий черный автомобиль, припаркованный позади меня. Стекла тонированные, но я замечаю, что в кресле водителя кто-то есть. Он следит за мной. Сначала я пытаюсь достать телефон, чтобы позвонить Куинну, но затем останавливаюсь. Вместо этого, я расстёгиваю кожаный ремешок кобуры, кладу руку на ствол и направляюсь к машине.

Если охотник хочет быть раскрыт и сам стать жертвой, так тому и быть. Я рассчитывала на большую загадку… но я, как всегда, готова. Двигатель тарахтит, шины взвизгнули, и автомобиль двинулся вперед. Я бегу за черной машиной, как вдруг та меняет направление и движется прямо на меня. Я вытаскиваю пистолет и прицеливаюсь.

Напряжение

СУБЪЕКТ

Что делает историю великой? Этот вопрос я задавал всем своим зверушкам не раз, и все, что слышал в ответ, это жалкую ерунду, перемежающуюся нытьем. Возможно, я неправильно задаю вопрос, может, причина в том, что я недостаточно конкретен. Или уделяю недостаточно внимания своему выбору.

Мои стандарты слишком высоки, как можно заметить. Я поставил ее на высокую планку, и никто до нее не дотягивает. Хотя я очень тщательно подхожу к процессу отбора, - я выбираю только лучших - со своими зверушками я все равно в итоге остаюсь нуждающимся, жаждущим. Одержимость – вероломная маленькая стерва.

Я начал обдумывать вероятность того, что провожу недостаточно времени со своими девочками. Для того чтобы они полностью осознали свой потенциал, им нужен строгий учитель. Воспитатель и любовник, который сможет слепить и сформировать их души, которые будут соответствовать их внешности.

Ох, им нужно столько внимания, моим красавицам. Почему бы не дать им справедливый шанс расцвести и показать весь свой потенциал? Замедлиться, растянуть эти часы, усиливая напряжение. В конце концов, разве не это превращает хорошую историю в отличную?

Напряжение.

Это ответ, правильный и единственный, который они никогда не озвучивают. Но я делаю всё возможное, чтобы просветить их. Я чувствую это напряжение прямо сейчас, пока мой взгляд следит за ней, пересекающей парковку. Маленькие, неуверенные шаги. Темные волосы в беспорядке развеваются на ветру. Посматривает на телефон. Не подозревает о возможных опасностях вокруг.