Потом я лежала на боку, а Макс еще раз наложил мазь на мои царапины, пока я безуспешно пыталась бороться со сном.

Закончив, Макс бросил тюбик на прикроватную тумбочку, выключил свет, накрыл нас одеялом и притянул меня к себе.

Уже начиная засыпать, я устроилась поудобнее в объятьях Макса и прошептала:

— Мне так жаль, что твой папа болел большую часть твоей жизни.

— Сонная Нина, — странно пробормотал Макс, он забрался рукой под футболку и водил пальцами по моей спине. Если бы я не была такой сонной, то почувствовала бы, насколько приятными и успокаивающими были его движения. Вместо этого я только смутно осознавала, насколько это приятно и успокаивающе.

— Что? — спросила я.

— Сонная Нина — ласковая Нина, — тихо сказал он. — Вижу, мне досталась Сонная Нина.

— Нет, — сказала я. — Я Нина-после-трех-оргазмов. Эта Нина всегда ласковая.

Макс перестал водить рукой по моей спине и обнял меня.

— Обязательно запомню, — тихо сказал он, и по его голосу я поняла, что он улыбается.

У меня не осталось ни сил, ни желания бороться с подступающим сном.

Но по какой-то причине мой рот не желал закрываться.

— Макс?

— Да, милая.

— Ты меня пугаешь.

Я почувствовала, как его пальцы сжались, прежде чем он сказал:

— Я знаю.

— С каждым днем все становится еще лучше, отчего я боюсь сильнее.

Макс еще раз сжал меня, и я прижалась ближе и положила руку ему на живот.

— Перестань сопротивляться, и тогда все будет просто лучше, — посоветовал Макс.

Я расслабилась и соскользнула в полудрему.

Но мой рот продолжал двигаться.

— А что если не будет?

— Жизнь не дает обещаний, малышка. Я тоже не могу, но мы сделаем все, что в наших силах.

— М-м...

Наконец-то мой рот тоже начал засыпать.

Но теперь проснулся мозг, обдумывая слова Макса.

Не могу сказать с уверенностью, но не думаю, что мне хочется обещаний, особенно, если это пустые обещания. Честность намного лучше.

— Спи, Герцогиня, — велел Макс.

— Хорошо.

Он еще раз сжал руку, и я подумала о том, как сильно мне это нравится.

— Спокойной ночи, малышка, — прошептал Макс, повернулся ко мне и обнял меня обеими руками, прижав еще ближе к себе.

— Спокойной ночи, Макс, — прошептала я в ответ.

Потом я заснула в футболке Макса, в кровати Макса, в доме Макса и в объятьях Макса, прежде чем полностью поняла, что чувствую.

Я совсем не боялась.

Глава 9

Все налаживается

 Я открыла глаза и увидела широкую грудь Макса.

Он крепко прижимал меня к своему боку, моя щека покоилась на его плече, а рука лежала на его животе. Начинался рассвет, а может, просто облака закрывали солнце, потому что было утро, но не то солнечное колорадское утро, к которым я так быстро привыкла.

Я поняла, что чувствую себя отдохнувшей, будто и не провела самую безумную неделю в жизни, а все семь дней находилась на пляже, ничего не делая, только сидя на солнышке, читая книжку и, если у меня возникало такое настроение, плескаясь в воде.

И я знала, что дело не в трех оргазмах (в том числе одном в сауне), которые я испытала прошедшей ночью.

Дело было в другом или, точнее, в других вещах.

Я знала их все до одной и решила провести это тихое утро рядом со спящим Максом, мысленно перечисляя их.

Макс зовет меня Герцогиней так, словно не дал мне это имя восемь дней назад, а как будто называл меня так с самого рождения.

И Макс прижимал меня к себе, когда у меня была температура и меня трясло от озноба.

Макс готовил для меня овсянку и сказал, что никогда бы не дал мне повода устраивать перерыв в отношениях, а если бы я все равно его устроила, то он бы звонил.

Он заказал мне бургеры из бизона, и не потому, что любил покомандовать (или не совсем поэтому), а потому что знал, какие они вкусные, и хотел, чтобы я попробовала. Вдобавок к этому Макс сделал так, чтобы мне принесли эль, когда выяснил, что я не пью лагер.

Макс разделил со мной свой прекрасный утес и сфотографировался со мной, и на той фотографии он выглядел по-настоящему счастливым. Как и я.

Макс преподал Дэймону урок, после того как тот ударил меня.

Он заботился о Минди, беседовал с Битси для полиции, лежал на спине под раковиной своей мамы, потому что ее нужно было починить.

Макс услышал, как я говорила Саре, что мне понравились ее сережки, и отправился купить их для меня, а выяснив, что я уже их купила, привез домой кольцо.

Он говорил о Чарли таким голосом, словно уважал его, хотя и никогда не встречал.

Он поддержал меня в стычке с отцом, считал мою маму забавной и нашел общий язык со Стивом.

Мы все время спорили, и — он прав — мне это нравилось. Он бросал мне вызов, заставлял меня думать, держал меня в тонусе. Он не был скучным, сдержанным и предсказуемым. Он не позволял мне вытирать об него ноги. Он был честен и если думал о чем-то, то говорил прямо, даже если это меня злило или он указывал на одну из моих заморочек.

И еще, кажется, Макс не только терпимо относился к моим заморочкам, но большую часть времени считал их милыми.

Он знал, какой кофе я пью, держал меня за руку, целовал в лоб и клал руку на спинку диванчика, когда мы сидели рядом.

Макс сказал Минди, что она любима, просто не понимает, как сильно.

Он хорошо целовался и был еще лучше в постели.

Он обнимал меня во сне, как сейчас, одной рукой прижимая меня к своему боку, как будто не собирался меня отпускать даже во сне.

Но при этом я знала, что никогда не стану любовью его жизни. В глубине души я знала, что у него уже была такая любовь, и мне было больно понимать, что я не стану ею. Если у нас все получится, то я никогда не стану чьей-то большой любовью. Но меня беспокоило не это, а то, что я не стану ею для Макса. Именно для Макса.

Но я также знала, что ему потребовалось десять лет, чтобы найти кого-то, с кем он захотел попробовать разделить свою жизнь. И он ясно дал понять, что этот кто-то — я.

Так что мне никогда не стать той, кем была мама для Стива.

Но быть второй попыткой Макса в чем-то хорошем лучше, чем все, что я испытывала раньше. Ничто другое не могло с этим сравниться.

Если я воспользуюсь этой возможностью, мне определенно будет достаточно.

Но, прижимаясь к боку Макса, в его кровати, в его доме в горах Колорадо, проведя самую безумную неделю в своей жизни и пережив то, что мы пережили вчера, и все равно проснувшись отдохнувшей и с ощущением безопасности, я решила, что мне этого достаточно.

«Солнышко, ты себя недооцениваешь», — предупредил Чарли у меня в голове.

«Уходи», — ответила я и приподнялась. Возможно, я приняла глупое решение, безрассудное и неразумное, но мне уже было все равно. Я прижалась ртом к великолепной груди Макса, провела губами до соска и коснулась его языком.

Пальцы Макса зарылись в мои волосы, и я услышала сонно-хриплое:

— Милая.

Я совсем забыла об этом, так что добавила к своему списку. Макс называл меня милой, деткой, дорогой и малышкой.

Не говоря уже о его голосе с хрипотцой.

Услышав его, я не подняла голову, а просто оседлала его и добавила к своему исследованию руки.

Я не торопилась, и Макс позволил мне. Я переместилась к другому соску и поиграла с ним, потом провела языком вниз по его рельефному животу. В это же время мои пальцы описывали контуры его груди, потом спустились по бокам к бедрам.

Я тоже сместилась вниз, и телом, и языком. Макс раздвинул для меня ноги, и я устроилась между ними, взяла в руку его твердый член и обвела языком шелковистую головку.

— Черт, малышка, — простонал Макс, запустив пальцы мне в волосы и собрав их в кулак.

Воодушевленная, я продолжала ласкать его, потом открыла рот и взяла его внутрь так глубоко, насколько смогла, и мне понравился каждый дюйм.

Макс сильнее сжал кулак и прорычал: