Борис нас ждёт у машины.
«Виктор, - спрашивает меня Ирван, - скажи, пожалуйста, другой француз, да ещё не знающий русского языка, может также легко получить регистрацию в Брянске, как я»?
«Вряд ли, - отвечаю я, - более того, мне кажется, что в данный момент в нашем городе из французов – ты один и есть, и до конца года других не предвидится».
Часть II. Глава III.
В парке Соловьи под кронами деревьев всё ещё свежо и достаточно прохладно.
«Пробежаться бы сейчас, - высказывает своё мнение Борис, - я тут каждое утро бегаю. Знаю все здешние тропинки, пригорки и кусты».
«Я не против, - соглашается Ирван, - я и одежду для этого с собой прихватил. Давай побежим завтра. У себя во Франции в Морле, это на побережье Ла-Манша, я бегаю минимум три раза в неделю».
«Молодцы, - думаю я, - но своей стороны – я пас».
Мои друзья начинают обсуждать задуманное, но исполнить им это не удаётся. У Бори звонит телефон.
«Алло, – спрашивает он, - в чём дело, - и, выслушав ответ, обращается к нам, - мне надо срочно в Москву. Поеду прямо сейчас, вернусь только в понедельник. Попроси, - обращается он ко мне, - кого-нибудь другого вас повозить. Зачем только ты свою тачку отдал»?
«Знать бы самому, - отвечаю я, - но что сделано, то сделано. Ты езжай, я как-нибудь выкручусь».
«Тогда давай по мороженому на посошок, - предлагает Борис, - там наверху, у трамплина, есть небольшое кафе. Посидим полчасика».
Мы поднимаемся на самую высокую точку парка, где был когда-то сооружён трамплин для прыжков на лыжах. В кафешке заказываем три порции пломбира: два с шоколадной крошкой, и один с малиновым сиропом. Стоит эта вкусняшка двести сорок рублей, не так уж много. Деньги я незаметно сую официанту.
Есть на жаре мороженое – просто кайф. Особенно, если ты наверху, тебя обдувает лёгкий ветерок, а перед тобой раскинулся твой родной город. Он очень красив в это время года. Мы делаем несколько снимков на память. Вернее, делаю я. Я щёлкаю Борю вместе с французом на краю трамплина. Вниз от нас уходит вдаль просека для катания на лыжах. В конце её, через оставшиеся нетронутыми деревья, виднеется наша речка Десна. Фотки получаются отличными.
Потом мы возвращаемся обратно в парк и делаем по нему ещё кружок. И, наконец, подходим к машине и прощаемся с Борисом.
«Хороший у тебя друг, - говорит Ирван, - спортивный».
«Мы сорок лет знакомы, - отвечаю я, - с первого курса института. Пять лет жили в одной комнате в общежитии, и вот общаемся до сих пор».
Боря садится в машину и уезжает. Мы смотрим ему вслед, и когда машина исчезает, направляемся к кургану Бессмертия.
«Что значит, курган, это ведь не русское слово, - интересуется француз, - что оно означает»?
«Что-то вроде мавзолея, - говорю я, - только мавзолей – это для одного человека, а курган для многих. Его насыпали в честь наших земляков, погибших на войне с фашизмом. Для нас это святое место. Моя жена, будучи пионеркой, приносила сюда землю со своей дачи. Пусть всего несколько пригоршней, но это её вклад».
Мы поднимаемся наверх. Там, внутри пятиконечного пилона, я фотографирую француза на фоне нашего города. Отсюда наш Брянск виден как на ладони. Он весь утопает в зелени.
Затем мы спускаемся вниз и проходим к фонтану. Его открыли недавно. Это красивый фонтан и большой. Струи воды взлетают метров на десять, и затем, падая, разбиваются на мириады брызг. Возле него свежо и легко дышится. То и дело со всех сторон к нему прибывают свадебные кортежи. Сегодня пятница, день свадеб. Молодожёны и их многочисленные гости, фотографируются на фоне сверкающих струй. Хорошо жениться летом…вообще, хорошо жениться, ну а летом… так просто восхитительно…
Неожиданно звонит телефон у меня. Это жена напоминает, что пора обедать.
«Бабушка волнуется, - говорит она, - заморишь ты француза не евши».
В принципе они правы, жара жарой, а обед никто не отменял. Назад мы едем в троллейбусе, по дороге Ирван прикидывает: 12-ть рублей - это дорого за билет, или не очень?
Дома нас встречает моя мама. Палку свою она куда-то подевала, не хочет выглядеть пожилой...Столько новостей у неё в последнее время. Где бы она ещё увидела живого француза.
«После обеда по жаре не шляйтесь, - приказывает она, - ложитесь и отдыхайте».
Но я уже звоню своему напарнику по каратэ Николаю, который работает сейчас таксистом. Мы договариваемся с ним о поездке в Свенский монастырь. Оплата только за бензин.
После обеда, как всегда сытного, Ирван укладывается на диван, а я хожу по комнатам и думаю:
«Неужели Наташа подарила мне только французскую книжку, или СиДи диск? Быть такого не может.
Ирван, - кричу я, - ты мне ничего не забыл передать от Натали»?
Француз подхватывается с дивана…
«Извини, - говорит он, - я совсем забыл. Вот тебе от неё подарок».
Он лезет в свой объёмный рюкзак и вытаскивает из него коробку с разноцветными камешками.
«Это мне, это мне, - подскакивает первой к нему моя жена, - я знала, что Наташа подарит мне нечто необычное. Она знает, что мне надо».
«Откуда Наташа может что-то знать, да ещё на таком расстоянии, - думаю я, - да… женщины – это загадочные существа».
Жена берёт у Ирвана коробку, открывает её и начинает доставать из неё камни:
«Бирюза, Аметист, Гранат, Янтарь, - перечисляет она, - Кварц розовый, Кварц белый, Амазонит… ага, - прибавляет она, - Амазонит у меня уже есть, в серванте. Сейчас принесу. Мой только покрупнее будет».
Она бежит в зал и тащит оттуда целую пригоршню камней. Раскладывает их в кухне на столе и начинает сравнивать. Свой камень берёт в левую руку, а Наташин в правую. В правой каждый подаренный камешек держит подолгу.
Наконец разжимает правую ладонь и говорит:
«Этот камень, - он протягивает мне Бирюзу, - она дольше всех держала в руках. И он предназначен тебе, - прибавляет она, - ты любишь всё небесно голубого цвета. Возьми его, подержи в ладони. Может, и ты что-то почувствуешь»…
С умным видом я беру камень, сжимаю его в ладони и делаю задумчивое лицо.
То, что я ничего не почувствую, я знаю наверняка. Я морщу лоб, пожимаю плечами, втягиваю воздух носом и…о чудо … происходит нечто. Я куда-то проваливаюсь, лечу и вдруг вижу задумчивое лицо Наташи. В руках она держит именно этот камень.