Некоторое время Тереза задумчиво молчала.

— Думаете, вам удалось бы разоблачить его? — спросила она наконец. — Ведь доктор Гейтс не смогла этого сделать.

Харрис пожала плечами.

— Она не специалист по абузусным детям. Тогда как я специализируюсь именно в этой области психиатрии. Именно поэтому Алек Кин и обратился ко мне. — Денис сделала паузу. — Алек должен был быть беспристрастным. Но когда он позвонил мне насчет Елены, то сказал, что с Рики явно что-то не так — что он похож на хорошего актера, который пытается играть живого человека. «Зловещий тип», как выразился о нем Кин.

Терри почувствовала, что краснеет.

— Я должна была догадаться…

— Терри, Алек Кин опытный специалист, доктор философии, он прекрасно разбирается в людях. Людей же без профессиональной подготовки, не говоря уже о наивной двадцатилетней девушке, какой были вы, выходя замуж, такой мошенник, как Рики, способен дурачить довольно долго…

— Нет, — перебила ее Терри. — В душе я чувствовала неладное.

— Терри, вы проницательная женщина. Но ваша мать приучила вас хранить семейные тайны за семью печатями, а лучше всего — забывать о них. А Рамон Перальта для вас был первым образцом мужчины. — Харрис говорила тихим, мягким голосом. — Сказано: «Правда сделает вас свободными». Какой бы тяжелой ни была эта правда, но теперь вы свободны. Вы разорвали порочный круг — и для Елены, и для себя. Все, что вам теперь требуется, это попробовать жить собственной жизнью, действительно своей жизнью.

И еще один человек был достоин, чтобы ему рассказали правду. Несколько дней спустя эту миссию, с согласия Терри, взял на себя Паже.

Кэролайн сидела, откинувшись на спинку кресла.

— Роза, — пробормотала она.

Целая гамма переживаний отразилась на ее лице — изумление, глубокая задумчивость и почти трагедийная печаль. И вдруг, к собственному удивлению, Мастерс расхохоталась — она смеялась, пока глаза не увлажнились от слез.

— Роза, — повторила она. — Черт побери, Крис, как я люблю помогать торжеству справедливости, ни сном ни духом не ведая об этом. Это расширяет границы возможного. — Она потерла ладонью лоб. — На самом деле это не смешно. Не знаю, что это на меня нашло. Просто не знаю.

— Не беда, Кэролайн. Не так часто услышишь хороший анекдот. Почему не посмеяться.

Мастерс, неожиданно посерьезнев, устремила на него испытующий взгляд.

— Скажи мне, Крис, ты понимал, что творил?

Паже пожал плечами:

— Странно, но мне казалось, что я защищаюсь. — Он сидел, развалившись в кресле, наблюдая в окно, как на город опускается вечер. — Я не стал говорить Терри, что был у Рики, и не мог рассказать ей обо всем том, что узнал о смерти ее отца, — мне необходимо было подумать. А потом появился Монк, стал допрашивать Терри. Я сразу почувствовал себя, как человек, который солгал, чтобы обеспечить себе алиби.

— Но согласись — лгать Монку…

— Глупо, понимаю. Но я не знал, что оставил отпечатки пальцев и что миссис Келлер видела меня. Я опрометчиво понадеялся: если не говорить правды, у Монка не будет достаточных оснований подозревать меня. — В голосе Паже появились иронические интонации. — А правда заключалась в том, что я взгрел негодяя, оклеветавшего моего сына, — при этом у меня и в мыслях не было лишать Рики жизни — в тот самый вечер, когда кто-то другой пристрелил его. Теперь ты, должно быть, понимаешь, почему я отказался давать показания. Не хотел лгать присяжным — говорить, будто меня там не было. А сознаться в обратном означало бы признать то, что я солгал Монку. Это могло бы оказаться роковым, учитывая интерес к моей персоне Брукса и Коулта, а также то, что других подозреваемых, за исключением Терри, не было.

Кэролайн задумчиво смотрела на него.

— Не говоря уже о том, что тебе пришлось бы рассказать присяжным все, что ты узнал о Розе и Терри. И ты решил рискнуть в надежде, что твоему рассерженному, но талантливому адвокату удастся заронить в присяжных серьезные сомнения относительно твоей виновности.

— Именно так, — глядя в окно, произнес Паже. — Но когда появилась эта леди из приемного пункта, я понял, что влип — ведь твоя тактика сводилась к тому, чтобы заставить присяжных задуматься: «А что, если его там действительно не было?» Представь себе: после этого я соглашаюсь давать показания и заявляю: «Да, я был в квартире Рики» — все, мною собственноручно был бы подписан приговор.

— Скорее всего, так. — Кэролайн подняла на него насмешливый взгляд. — Потому-то ты и прятал дневник? Считал, что именно в этом кроется мотив Розы?

— Это одна из причин. Разумеется, я вовсе не был уверен, что именно Роза убила Рики. Но если бы меня признали виновным, то мы непременно поговорили бы с ней. — Глаза Паже стали холодными. — Ведь она не знала, что дневник у меня — в этом было мое главное преимущество. И еще — я должен был позаботиться о Карло, чтобы он не оказался брошенным на произвол судьбы.

— А Терри? — спросила Кэролайн.

— Мне представлялось маловероятным, что Тереза могла быть убийцей. Но это могла быть либо Роза, либо Терри — больше некому. Разумеется, я не поверил ни единому твоему слову насчет наркодельцов и коварных политиков — полагаю, ты и сама не верила в это.

— Конечно, нет, — согласилась Кэролайн. — Что касается моих соображений на сей счет, то я считала, что это или ты, или Терри. У меня даже возникла мысль о возможном сговоре. То есть вы провернули все это вдвоем с Терезой и заранее обсудили показания, с которыми она выступит на суде.

Даже теперь эта мысль показалась Паже кощунственной, и он невольно поморщился.

— Боже правый! — воскликнул он.

Кэролайн устремила на него исполненный сочувствия взгляд.

— Так что, может, ты простишь Терри ее сомнения, которых даже у меня было предостаточно. Поверишь, я часто ловила себя на мысли: а не защищаю ли я убийцу — просто потому, что он мне симпатичен как человек?

— Кэролайн, я не держу на тебя зла, — произнес Паже. — Что касается Терезы, здесь все сложнее.

Мастерс задумчиво рассматривала свои ногти.

— Есть ли надежда, что все еще образуется? — наконец спросила она.

— Дело ведь не только в том, что Терри несколько месяцев пребывала в уверенности, что это я убил Рики. Остаются еще Карло с Еленой. Какова будет жизнь девочки вместе со сводным братом, обвинявшимся в покушении на ее растление, и с отчимом, который в глазах кой-кого навсегда останется убийцей ее отца. Имеем ли мы право обрекать ребенка на такую жизнь? То же самое относится и к Карло.

— Но ведь Терри именно та женщина, которая тебе нужна?

Паже долго молчал.

— Прежде всего мы должны сделать так, чтобы было хорошо нашим детям. А как это сделать, я себе не представляю.

Кэролайн погрустнела.

— Здесь я тебе не советчик. Хотя когда-то у меня была золотая рыбка.

Паже улыбнулся.

— У меня рыбки все время умирали.

— Моя тоже сдохла. — Кэролайн резко встала. — Крис, извини, но я должна бежать на собрание партнеров — что-то насчет налогов на следующий финансовый год. Было бы неблагоразумно показывать, будто мне это неинтересно.

— Разумеется. — Паже поднялся. — У меня такое ощущение, что я так и не сумел как следует поблагодарить тебя.

— Ну что ты, это мне следует благодарить тебя, — сказала Кэролайн, беря его за руку и провожая к выходу. Но когда он повернулся к ней лицом, чтобы попрощаться, она вдруг обвила руку вокруг его шеи и запечатлела долгий поцелуй на щеке Криса. Потом отстранилась, и Паже увидел задорный огонек в ее глазах.

— Это за то, что ты оказался невиновен, — произнесла она. — А теперь ступай и постарайся извлечь из этого какую-нибудь пользу.

Прошла неделя. Терри с удивлением обнаружила, что они с Крисом по-прежнему вместе, и пригласила Карло поужинать.

Они отправились в расположенный неподалеку от дома Паже модный ресторан, где подавали превосходное суши. За ужином Карло казался замкнутым и отстраненным, каким в последние дни был в обществе отца. Терри с грустью отметила, что юноша живет своей собственной жизнью и не спешит изливать душу перед ближними, все больше становясь вещью в себе. «Крису, верно, и невдомек, насколько они с Карло похожи друг на друга», — подумала она. Терри видела, что после смерти Рики отношения между Крисом и Карло изменились, и это служило для нее источником постоянной боли, так же, как и то, что произошло с Еленой.