Если принять такое толкование и не забывать постоянно подчеркиваемой любви Пушкина к Татьяне, то может возникнуть ассоциация с другими строчками:

...мне она мила, читатель дорогой,

Красою тихою, блистающей смиренно,

Так нелюбимое дитя в семье родной

К себе меня влечет...

(Ср.: «она в семье своей родной // Казалась девочкой чужой»).

В ней много доброго. Любовник не тщеславный,

Я нечто в ней нашел душою своенравной.

И дальше:

Как это объяснить? Мне нравится она,

Как, вероятно, вам чахоточная дева

Порою нравится...

(«Осень»)

Если быть последовательным, то, повторяю, внешняя невзрачность Татьяны может привести к таким, совсем неправильным представлениям. Нужно признать, что большинство читателей, не задумываясь над поставленным здесь вопросом, эмоционально решает его правильно. Это легко проверить с помощью простого эксперимента, неоднократно мною поставленного. Попробуйте спросить любого человека, достаточно хорошо знающего роман, красива Татьяна или нет? И вы, как правило, услышите: «конечно, красива». Но это «стихийно» правильное читательское восприятие оказывается не таким уж стихийным. Оно незаметно и настойчиво формируется автором с помощью множества деталей, которые мы попробуем рассмотреть. А толкование строк «Ни красотой сестры своей, // Ни свежестью ее румяной // Не привлекла б она очей» оставим пока в стороне.

Второй раз мы встречаем портретные черты Татьяны в том месте III главы, когда Онегин после явления у Лариных возвращается вместе с Ленским домой. Снова описание идет как бы в контрасте с портретом Ольги. Только теперь мы воспринимаем его через отношение к героине не автора, а действующих лиц:

Они дорогой самой краткой

Домой летят во весь опор.

Теперь подслушаем украдкой

Героев наших разговор.

. . . . . . . . . . . . . . .

«...Скажи: которая Татьяна?» -

«Да та, которая грустна

И молчалива, как Светлана,

Вошла и села у окна. -

«Неужто ты влюблен в меньшую?» -

- А что? - «Я выбрал бы другую,

Когда б я был, как ты, поэт.

В чертах у Ольги жизни нет,

Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:

Кругла, красна лицом она,

Как эта глупая луна

На этом глупом небосклоне».

Владимир сухо отвечал

И после во весь путь молчал.

Мнения героев по поводу внешности Татьяны расходятся: если Ленский, влюбленный в Ольгу, склонен, очевидно, расценивать грустный вид и молчаливость ее сестры, как свойства скорее непривлекательные, то Онегин, ни в кого пока не влюбленный и потому в большой степени объективный, занимает противоположную позицию. Татьяна сразу привлекает его как раз тем, что она не кругла и не красна лицом и что в ее чертах «есть жизнь». Если даже предположить, что Евгений, сам того не сознавая, также влюбляется в Татьяну с первого взгляда и соответственно также теряет меру беспристрастности, - все равно из его суждения объективно следует, что ее лицо тоньше, изысканнее по сравнению с Ольгиным и что на этом бледном лице легко отражаются душевные движения («жизнь»), постоянно изменяя его черты...

Отнестись к силе этого первого впечатления с легкомыслием - как к преходящему - было бы ошибкой, допустив которую, сам Онегин жестоко расплатился. Тем более жестоко, что письмо Татьяны предоставило ему неповторимую и своевременную возможность заметить и исправить ошибку. Действительно, в IV главе:

...получив посланье Тани,

Онегин живо тронут был;

Язык девических мечтаний

В нем думы роем возмутил;

И вспомнил он Татьяны милой

И бледный цвет и вид унылый;

И в сладостный, безгрешный сон

Душою погрузился он.

Быть может, чувствий пыл старинный

Им на минуту овладел...

Казалось бы, все очевидно: при его рано остывших чувствах, при том, что «в красавиц он уж не влюблялся, // А волочился как-нибудь» и т. д. - Онегин вдруг «живо тронут», то есть взволнован; безразличные думы возмущены роем; душа погружается в давно забытый «сладостный безгрешный сон». Словом, «чувствий пыл старинный», - а что это, как не любовь? - овладевает им. И все-таки, боясь, что это - всего на минуту, «привычке милой» не дает ходу - и снова ошибается...

Я бы не отвлекался сейчас в сторону ошибок героя, если бы здесь неожиданно не проявлялись штрихи портрета, которые мы сейчас отыскиваем; в письме к Онегину открывается, конечно, душевная глубина, благородство, ум Татьяны, но «чувствий пыл старинный» не может загореться только от этого; нужно еще вспомнить «Татьяны милой и бледный цвет и вид унылый!» Не таков Онегин, чтобы влюбиться в женщину только за ее человеческие достоинства!

Характер овладевшего им чувства свидетельствует о сочетании открывшейся через письмо душевной красоты и вместе с тем женственного обаяния юной корреспондентки. И поскольку других определений здесь не существует, то «бледный цвет и вид унылый» приобретают в контексте значение именно внешней девической прелести.

Чтобы рассеять возможные в этом смысле сомнения, Пушкин дает еще одну поразительную деталь. В конце романа, когда больной от любви Онегин с безнадежным опозданием горюет над своей ошибкой, пестрый фараон воображения выносит в его сознание не «равнодушную княгиню», а сельский дом, где «у окна сидит она и все она»! - та самая девочка, «которая грустна и молчалива, как Светлана, вошла и села у окна».

Это значит, во-первых, что «прежняя Таня», вопреки воле и сознанию Онегина, жила в его душе. А во-вторых, «недоступная богиня роскошной царственной Невы» даже и внешним обликом не может заслонить для него тот «бледный цвет и вид унылый». Недаром кульминация «безумных сожалений» наступает, когда

Княгиня перед ним одна

Сидит неубрана, бледна,

Письмо какое-то читает

И тихо слезы льет рекой,

Опершись на руку щекой.

О кто б немых ее страданий

В сей быстрый миг не прочитал?

Кто прежней Тани, бедной Тани

Теперь в княгине не узнал?