В северо-западной части Причерноморья наиболее значительными городскими центрами оставались Тира и Ольвия.
В эллинистическую эпоху Тира — город с традиционными органами внутреннего самоуправления — Советом, Народным собранием, системой магистратур. Политические и экономические связи Тиры охватывали Херсонес, Синопу, Истрию, Кос, о чем свидетельствуют находки монет и керамических клейм. Тира осуществляла транзитную торговлю левобережья Понта с Северным Причерноморьем, в частности с Ольвией. Из государств Восточного Средиземноморья активно торговал в III в. до н.э. с Поднестровьем Родос, но во II в. до н.э. объем его торговли сократился.
Основой хозяйства Тиры оставалось земледелие. Одной из важнейших статей экспорта Тиры была пшеница, выращиваемая на прилегавшей к городу сельскохозяйственной территории в Нижнем Поднестровье. Здесь на смену поселениям позднеархаической и раннеклассической эпохи пришли поселения, которые возникли в середине IV в. до н.э. и прекратили существование в конце III-II в. На правом берегу Днестровского лимана обитали геты, на левом — скифы. Жители Тиры, Никония (Роксоланское городище), приезжие торговцы могли получать хлеб у населения областей по нижнему и среднему течению Днестра.
О связях Тиры с окрестным населением говорят многочисленные находки в городе лепной керамики IV-II вв. Раскопками засвидетельствованы значительная перестройка старых и возведение новых зданий в Тире во второй половине IV в. до н.э., что одновременно строительству сельских поселений Нижнего Поднестровья. В это время в Тире развиваются керамическое, металлообрабатывающее, ткацкое ремесла, каменотесное и строительное дело. При общем подъеме ремесленного производства наметился некоторый упадок торговой деятельности к концу эллинистической эпохи. Поэтому назрела очевидная необходимость восстановить прежние торговые связи. Это могло стать возможным в рамках причерноморской державы Митридата VI. Чекан в Тире монет по типу пантикапейских времени подчинения Боспора понтийскому царю является свидетельством признания Тирой власти Евпатора. Однако город подчинялся господству понтийцев недолго, так как после поражения царя в Малой Азии и особенно в Западном Причерноморье в 70-х годах I в. до н.э. создались объективные предпосылки для выхода Тиры из состава черноморской державы Митридата. Вероятно, Тира следовала примеру городов левобережного Понта, признавших победу римлян. В середине I в. до н.э. Тира подверглась нападению гетов Буребисты, что привело к ее жесточайшему разорению и подтверждается данными археологии. Совершенно прекращается чеканка монеты.
На противоположном берегу Днестровского лимана находился небольшой древнегреческий город Никоний. Основанный около середины VI в. до н.э., этот город превратился к середине IV в. до н.э. в важный центр транзитной торговли различных эллинских центров с Ольвией и местными племенами Поднестровья и Побужья. Однако в III в. до н.э. Никоний теряет свое значение, так как ведущая роль в осуществлении контактов Нижнего Поднестровья с античным миром переходит к Тире. К концу столетия Никоний приходит в упадок, а во второй половине II в. до н.э. жизнь там почти затухает.
Как и в Поднестровье, на территории Нижнего Побужья, где расположена Ольвия, обстановка в III в. до н.э. сложилась крайне тяжелая. Под натиском варварских племен положение в городе и хоре чрезвычайно ухудшилось. В районе Березанского, на северо-западном берегу Днепровского и западном побережье Бугского лиманов около 250-240 гг. погибли аграрные поселения, что сказалось на общем уровне экономики полиса. До первой половины II в. до н.э. продолжалась жизнь только на поселениях восточного берега Бугского лимана. Упадок хоры Ольвии связан с нападением сарматов, скифов, галатов. Положение усугублялось тем, что миксэллины, которые обитали по границам хоры, не оказали ольвиополитам той действенной помощи, которую они обычно предоставляли в случае внешней опасности.
О тяжелом экономическом и финансовом положении Ольвии говорит понижение в середине — третьей четверти III в. до н.э. почти вдвое веса традиционной ольвийской медной монеты — борисфенов, а затем и полное прекращение их выпуска. Стремясь поправить финансовые дела, ольвийские монетарии учащали выпуск медной монеты, но это не покрывалось необходимым запасом золота, которого становилось все меньше. Отсюда постепенное обесценивание медных монет, увеличение их количества в обращении, частые перечеканки и надчеканки во второй половине III в. до н.э.
Ольвийские декреты этого времени в честь Протогена и Антестерия рисуют картину кризиса Ольвийского полиса, обостренного внутриполитической борьбой различных группировок, волнениями рабского и полузависимого населения, внешней угрозой со стороны варварского окружения. В городе не хватало хлеба, казна опустела, флот Ольвии находился в плачевном состоянии, и только деятельная помощь зажиточных граждан помогала городу в снабжении продовольствием, починке кораблей и т.п. Социальные противоречия в полисе в III в. до н.э. обострились в результате концентрации средств в руках богатых лиц и быстрого разорения широких слоев населения.
В III-II вв. Ольвия поддерживала связи с другими полисами — Родосом, Херсонесом, Каллатисом и др., во II в. до н.э. она завязала отношения со Скифским царством в Крыму, активно проникая на северо-западное побережье, отвоеванное скифами у Херсонеса. Лишившись возможности эксплуатировать свои хлебородные земли вследствие упадка хоры в III — начале II в. до н.э., ольвиополиты спешили поживиться в Западной Тавриде, хлебной житнице Херсонеса. Это облегчалось тем, что во второй половине II в. до н.э. Ольвия вынуждена была подчиниться скифскому царю Скилуру.
Сокращение торговой деятельности и ухудшение взаимоотношений со скифами способствовали включению Ольвии в державу Митридата VI. На рубеже II-I вв. до н.э. там находился гарнизон понтийских войск (IOSPE I2, 35). Зависимость Ольвии от Митридата особенно усилилась после войн понтийских полководцев Диофанта и Неоптолема со скифами в начале I в. до н.э. Но подчинялась Ольвия Митридату, очевидно, только до конца 70-х годов I в. до н.э., когда влияние там понтийского царя ослабело. В 48 г. до н.э., лишенный внешней защиты, город оказался жертвой агрессивной политики гетского царя Буребисты и был полностью разрушен.
Сходные процессы социально-экономической и политической истории переживал Херсонес Таврический. Этот город имел обширные контакты с различными причерноморскими и средиземноморскими центрами: Родосом, Афинами, Косом, Гераклеей Понтийской, Синопой, Фасосом, Истрией, Ольвией, Тирой и др. Благосостояние города зависело от использования сельскохозяйственной территории на Гераклейском полуострове, где были размежеваны участки его граждан, а также в Северо-Западном Крыму, откуда в город поступал хлеб и где, так же как и в окрестностях Херсонеса, выращивали виноград. К III в. до н.э. Херсонес владел довольно обширной территорией в Северо-Западном Крыму с городами Керкинитидой и Калос Лименом. Главным его доходом с этой территории был хлеб. К тому же плодородные херсонесские земли непосредственно примыкали к основному ядру Скифской державы — крымской столице Неаполю и крупным скифским городам — Хабеям, Напиту, Палакию и др. Это способствовало устремлению скифов захватить в первую очередь укрепления херсонесцев в Северо-Западной Тавриде. После того как на рубеже первой — второй четверти III в. до н.э. скифы предприняли нападение на херсонесские владения к северу от Калос Лимена и уничтожили часть неукрепленных поселений этого района, херсонесцы провели реконструкцию подвластных им крепостей. Одни поселения, прежде лишенные укреплений, были обнесены оборонительными сооружениями, другие увеличены в размерах, третьи выстроены заново как укрепленные усадьбы. Изменился и хозяйственный профиль усадеб, поскольку повысилось значение виноградарства. На протяжении III — первой половины II в. до н.э. на всех без исключения усадьбах Северо-Западного Крыма и Гераклейского полуострова велись дополнительные фортификационные работы в связи с возросшей скифской опасностью.