Сергей был уже далеко, он обернулся и помахал мне рукой.  Увидев, что я уже на берегу, он не стал продолжать заплыв и  повернул обратно. Ритмично взмахивая руками и выбрасывая их на одинаковую высоту, он быстро приближался. Получалось красиво. Я не умею так и уже не научусь, но теперь не переживаю по этому поводу.  Минут за пять Сергей преодолел  водную гладь и вылез на берег.

        «Как водичка»? – спросил я.

        «Класс», - ответил он, стряхивая с волос влажные капли и брызгая ими в меня. Потом он взял полотенце и тщательно растёрся. Я залюбовался, глядя на его атлетическую фигуру. Настоящий Аполлон, наверное, не одна девушка лишилась покоя и сна в его объятиях. Поглядеть на Надин чего стоит, бегает за ним, как хвостик и рада. Не отбил бы мою Элен…

                                       Глава II

                                  Полдень следующего дня.

                  «Свобода – это борьба с самим собой за самого себя».

       Собрав вещи, мы пошли загорать на поляну. Сергей постелил полотенце и лёг на него. Я на своё бросил футболку и шорты, а сам устроился рядом на песке.  Ветра почти не было, наш оазис был укрыт от него с одной стороны склоном горы, а с другой – буйной  растительностью. Сквозь эту зелёную массу был сделан проход, который соединял нас с океаном.  Сам ли Сергей его прорубил или это сотворила природа – неважно, но чувствовал себя я здесь не хуже чем на пляже пятизвёздочного отеля. Солнце уже подобралось к зениту и начало палить, а вернее жарить наши распростёртые тела. Я не боюсь обгореть, никогда ничем не мажусь и после  недели загорания становлюсь похожим на африканца.

       Сейчас я лежал на животе, упёршись руками в кучу песка, которую сам же под себя подгрёб и наблюдал за букашкой. Она забралась на сухой стебелёк и, раскачиваясь, пыталась с него взлететь. Наконец это ей удалось. Она расправила крылья и, басовито жужжа, устремилась ввысь. Я проводил её взглядом, пока она не скрылась из виду, и перевернулся на спину. Тело моё начало изнемогать и плавиться от зноя. Но это не мешало моим мыслям, наверное, в прошлой жизни я был полинезийцем, если вообще кем-то был. Я сел на песок и посмотрел  на Сергея, тот машинально  поднял голову.

       «Мне кажется, - начал я разговор, - что результат жизни каждого будет зависеть от веры, с которой он подошёл  к концу пути».

       «Что ты подразумеваешь под концом? – Заинтересовался Сергей, - ты приверженец теории жизни и смерти»?

       «Я не приверженец никаких теорий, я верю только в то, что интуитивно ощущаю».

       «Тогда зачем тебе вера, - Сергей приподнялся, опершись рукой о песок, - многие живут без неё, и ничего. Многим вера мешает, а не  помогает жить. Она не терпит сомнений и часто жестоко наказывает  своих адептов. Многие платят за неё жизнью, а оставшиеся, зачастую, разочаровываются в ней».

       «Всё так, Серёжа, ты прав, но мир без Бога пуст  и холоден, а человеческая жизнь лишена всякого смысла. Для меня без веры нет надежды, а значит и смысла  дальнейшего моего существования. Мне хочется верить, и вот почему.

       Меня не устраивает мысль, что всё вокруг – слепая игра случая,  что всё подчиняется каким-то там объективным, но бездушным законам.  В таком мире верх могут взять силы зла и с помощью лжи установить свой порядок. Иногда мне кажется, что это уже произошло…

       Я воспитывался   в атеистической среде, -  продолжил я взволнованно, -  мне трудно узреть Бога. Мне надо, как Вивекананде,  видеть Его  воочию, общаться с Ним, как с тобой. Первые христиане, апостолы, видели Иисуса живым, а потом осязали  его воскресшим. Последователи Будды и пророка Мухаммеда общались с ними в реальности, а потом свидетельствовали об этом  даже под угрозой смерти. Сейчас верующих тоже много, но уже никто из них не общается с Богом. Всё превратилось в какой-то маскарадный ритуал, который исполнять совсем не обязательно.

       Я долго жил без веры, по инерции, думал, она мне не нужна, и я сам знаю, что мне надо от жизни… Но теперь не хочу так ».

       «Что же изменилось»? – Поинтересовался Сергей.

       «Каратэ. Мои занятия меня изменили. Вернее, не совсем они,  причиной всему сэнсэй. Он человек верующий и приучил нас к тому, что без веры ничего нельзя: ни добиться, ни совершить, ни  преодолеть. А на занятиях каратэ приходится часто преодолевать. Иногда сам поход на тренировку, уже преодоление. Я помню, когда первый раз разбивал доску на аттестации, то вместо неё разбил себе руку. Сэнсэй взял тогда эту доску, подбросил вверх и резким движением превратил её в щепки. Сейчас мне смешно, я сам это умею проделывать, но тогда был поражён, на моих глазах прочная деревянная доска уступила мягкой человеческой руке.

      На поверку всё оказалось просто, надо бить не в доску, а за неё, хотя бы сантиметров на пять.

       Кулак сперва здесь, у туловища,  потом резкий выпад, и он уже там, за ней.  Доска лопается с эффектным звуком, и ты не понимаешь, как это произошло. Ты рассматриваешь руку, но на ней нет и следов повреждений.

      Сэнсэй занимался единоборствами всю жизнь,  начинал, когда они ещё были у нас запрещены, а навыки, полученные на тренировках, приравнивались к оружию.

      «Да, всё верно, каратэ это оружие, - учил он нас тогда, - но оружие не убивает, убивает всегда человек. Будьте аккуратны с приобретёнными знаниями. Лучший ваш бой тот, которого не было, которого вы сумели избежать».

      Я запомнил эти слова. И ещё, он учил, что добиться всего может только свободный человек и только тот, который освободился сам.  Свободу нельзя купить, её нельзя подарить или, тем более, навязать. Потому что свобода не вовне, она внутри нас, и получить её можно только в борьбе с самим собой. Только ты сам мешаешь себе, и только сам можешь себе помочь. Чтобы это понять, надо верить. Но вере нельзя научиться, - вздохнул я, - её можно только обрести».

     «Что ты этим хочешь сказать»? – Сергей привстал с полотенца.

     «А то, что я не могу преодолеть барьер, который кто-то для меня воздвиг. Иногда я даже не понимаю в чём он? Смысл моего бытия скрыт от меня, тщательно замаскирован. Я хочу протиснуться через него. Но без веры не получается. По образованию - я естественник, физика и математика составляют основу моего мировоззрения.

     Я приведу интересный пример.

     Все мы знаем, что состоим из атомов и пустоты, и пустоты в нас в миллион раз больше по объёму, чем вещества. То же самое и в том дереве на краю поляны, с которого начинается непролазная чаща. Но если я разбегусь и попробую прыгнуть сквозь него, то у меня это вряд ли получится. Скорее я разобью себе нос. И сколько бы раз я потом не повторял это, результат всегда будет одним и тем же.

     Но если мы перенесёмся в космос и возьмём Туманность Андромеды, которая скоро протаранит наш Млечный Путь, то она пройдёт сквозь нас, как сквозь масло.  При этом ни одна звезда и ни одна планета не столкнутся друг с другом, хотя пустота галактик и пустота внутри нас примерно одинаковы. Моя - даже более пуста, ведь в масштабе Солнечной системы электроны отстоят от ядра дальше, чем планеты от Солнца.