Мало, конечно, для столь обширного пространства. Но, кроме государственных, есть еще колхозные леса. В некоторых колхозах по пятисот гектаров. Надо отметить, что в этой географической зоне леса существуют только на террасах и склонах речных долин Днепра и его притоков, а примыкающая к речным долинам гладкая черноземная степь безлесна.

Постройка Кременчугской гидростанции не внесла существенных изменений. Часть лесов попала в зону затопления, зато по берегам водохранилища созданы новые насаждения, и количество лесов увеличилось, как вообще из года в год увеличивается на всей Украине.

Ценят на Украине лес, берегут, исстари сажают, поют песни про зеленый гай. И с большим почтением относятся к одиночным старым деревьям. Среди них есть чемпионы долголетия.

Два редкостных по сохранности старых дерева можно видеть на одном из уступов левобережной террасы около Прохоровки.

Одно из них дуб. Как все деревья, выросшие не в лесу, а на свободе, он не столько высок, сколько широк. От короткого и толстого ствола отделились шесть могучих ветвей, и листва на них клубится зеленым кучевым облаком.

Мы вчетвером, взявшись за руки в цепочку, окружили дуб, и нам удалось обхватить его. Измерили вторично ниткой — в окружности ствола оказалось шесть метров. Вот какое толстое дерево! Ствол гладкий, дупла нет, трещинки в коре замазаны цементом. Дерево заключено в стальной каркас: ветви опираются на шесть столбов, а наверху они стянуты переплетениями стальных брусков. Некоторым людям не нравится: «Посягнули на свободу дуба, заковали в стальную клетку». А как же иначе сохранить? Под тяжестью гололеда или от сильных порывов ветра качающиеся ветви могут надколоться, появятся тогда разрывы и трещины, доступ к древесине получат болезнетворные грибные споры, вызывающие гниение. Чтобы предохранить дерево от опасностей, ветви подперты и связаны так, чтобы не качались.

И опять должен сказать во избежание недоразумений: почтение, с каким мы относимся к уцелевшему старому дереву, основывается на удивлении, что вот-де древесная особь не разделила судьбы своих сверстников и продолжает существовать, противоборствуя законам природы. Вот с какой поправкой надо понимать.

Рядом с диковинным деревом на постаменте укреплена мраморная доска с надписью: «Дуб Тараса Григорьевича Шевченко».

Возраст дерева неизвестен, а с необоснованными предположениями легко, как говорится, попасть пальцем в небо.

Неподалеку, на другом пригорке, стоит такая же ветвистая ширококронная и густохвойная сосна. Тоже подперта стальным каркасом. И тоже с мраморной доской: «Сосна Миколи Васильовича Гоголя».

Сейчас здесь расположен дом отдыха Академии наук Украины, а в XIX веке была усадьба Михайлова гора. Принадлежала она ректору Киевского университета М. А. Максимовичу, другу Гоголя и Шевченко. Оба писателя гащивали здесь и, конечно, видали эти деревья, потому что таких чудес природы нельзя не заметить. Трогательный украинским обычай посвящать редкие по величине и возрасту деревья памяти великих людей выполнен в данном случае без натяжки. А играли ли сосна и дуб какую-либо роль в жизни Гоголя и Шевченко, как здесь рассказывают, то неизвестно.

Говорят, в Прохоровке написан «Вий». Старожилы даже показывают:

— Вон там стояла ветхая кладбищенская церквушка, где нечистая сила погубила несчастного бурсака Хому Брута. Позже она сгорела, и место бурьяном поросло.

Насчет церквушки и нечистой силы я уж не знаю как быть, затрудняюсь сказать что-либо, а изображенный в «Вие» пейзаж подходит для здешних мест. Рад, что мне не надо трудиться, можно взять готовое описание у Гоголя: «Все селение помещалось на широком и ровном уступе горы. С северной стороны все заслонила крутая гора… когда оборотился и глянул в противоположную сторону, ему представился совсем другой вид. Селение вместе с отлогостью скатывалось на равнину. Необозримые луга открывались на далекое пространство: яркая зелень их темнела по мере отдаления, и целые ряды селений синели вдали, хотя расстояние их было более нежели на двадцать верст. С правой стороны этих лугов тянулись горы, и чуть заметно вдали полосою горел и темнел Днепр».

Горы, что тянутся «с правой стороны», лежат уже за Днепром. То крутой и обрывистый правый берег, похожий на волжские Жигули, и там на вершине похоронен Шевченко.

В 1859 году поэт после ссылки возвратился на Украину. На горах, что видны из Прохоровки, он присмотрел место для постройки дома, хлопотал о приобретении земли и просил разрешить ему тут поселиться. Но это намерение не осуществилось. Вскоре, в том же 1859 году, он был арестован в Прохоровке за агитацию среди крестьян и выслан в Петербург без права возвращения на Украину. В феврале 1861 года Тарас Шевченко умер и был похоронен в Петербурге, но друзья перевезли гроб с телом поэта на Украину и похоронили высоко над Днепром, на той самой Чернечей горе, которую облюбовал он для постройки своего жилья.

На портретах последнего периода жизни Тарас Шевченко выглядит изможденным и постаревшим, а прожил он всего-навсего сорок семь трудных лет. Трагическая жизнь великого народного поэта была полна несбывшихся желаний. Исполнилось только одно:

Вместе с прохоровскими лесниками я переправился в лодке на правый берег. По крутому лесистому склону Чернечей горы, которая давно переименована народом в Тарасову гору, поднимается лестница со многими площадками для отдыха.

Кручи спускаются к Днепру амфитеатром, и в центре этой открытой в сторону реки получаши стоит обособленная вершинка. На ней и похоронили поэта. На могиле высится величавый памятник. Бронзовый Тарас глядит на свою Украину. Рядом построен музей.

Кроме музея, не видно никаких строений. Есть поблизости город Канев, но он заслонен горой. Прохоровку и другие селения отсюда тоже не разглядишь: далеко, и спрятались за лесом.

Зато открываются от Тарасовой могилы широчайшие пространства вольной природы. Видны правобережные лесистые кручи, и Днепр внизу, и за Днепром необъятное плоское левобережье, наполненное лесами и лугами.

Прошу извинить. Старый дуб со своими ветвями отклонил нас в сторону от темы. Мы заглянули в Прохоровку и на Чернечу гору, имея в виду познакомиться с лесными делами, но, попав в эти места, никак не минуешь Тарасову могилу.

Уже второе столетие к могиле великого печальника о народном горе идут люди «посумовати з батьком Тарасом про свою недолю». Подберется группа — поют «Заповит». А что поэт вдохнул в «Заповит»? Безмерную любовь к родной земле, непреодолимую тягу к счастью, печаль, что счастья нет, и веру в то, что счастье будет. Такова душа Украины, и не умом ее надо понять, а почувствовать сердцем.

В довоенные годы я много раз проезжал мимо Украины. Именно мимо, и потому в памяти не оставалось ничего, кроме грохота поездов на линиях Харьков — Симферополь и Харьков — Ростов.

Только на склоне своих дней я поглядел ей в лицо, и она стала моей поздней любовью. Я полюбил ее за просторы, за яркое солнце, за Днепр, за красивый город Киев, за напевный говор народа, за мягкость и добродушие. Жалею, что встреча не состоялась раньше.

Я попал на Украину с той же целью, с какой ездил по другим краям: для познания наших лесов. Ведь лес везде растет по-разному, одно дело Сибирь, другое — Украина. И нельзя судить только по книгам, надо посмотреть самому.

А на Украине есть на что поглядеть. Мало лесов, но, как говорится, мал золотник, да дорог.

В недавние годы с Тарасовой горы виднелась на левобережье желтая полоска песков. А было время, когда оттуда доносились глухие раскаты грома.