Но кое-что мать ей передала по наследству такое, чего не было, ни у одной эльфийки. Мать Миранэль была ведьмой, настоящей черной ведьмой, насылающей проклятья на врагов, привораживающей нужных людей, манипулирующей окружающими для своей выгоды. Мать Миранэль могла причаровывать, привораживать, причем настолько сильно, что, например, отец Миранэль, несмотря на то, что его возлюбленная умерла три столетия назад, все еще тосковал по ней, высматривая в человеческих поселениях девушку и иссиня черными волосами и глазами цвета болотного мха. Не зелеными, как у Исилите, а скорее желтыми. Бр-р-р. Хорошо, хоть ей достался в наследство цвет глаз отца. Она вполне была довольна, их синим цветом.

Миранэль тоже могла причаровывать, но ее привороты быстро рассеивались, хотя некоторое время ей удавалось управлять нужным мужчиной, тем же, Сибиллом, например. Глядя на его фигуру, вышагивающую впереди нее, она не могла нарадоваться, что ей так легко удалось наложить на него свои чары. Она шла вслед за ним в камеру Даххарста, по пути прикидывая, как ей улучить момент и передать пленнику часть амулета, что способен вытащить его из тюрьмы. Бросить на пол, чтобы Даххарст потом его сам поднял? Всунуть незаметно ему в руку?

Действительность перечеркнула все ее планы. Даххарст самостоятельно не мог ни поднять амулет с пола, ни самостоятельно прикрепить к груди.

Миранель быстро оценила сложившуюся ситуацию и стала действовать по обстоятельствам, тем более что сам Даххарст в этом ей сильно помог.

Сначала в ее душе даже шевельнулась жалость к Темному прибитому к стене, но один его взгляд, брошенный на нее, в котором было столько неприкрытого презрения и отвращения, быстро убил это доброе чувство. Она выжидательно посмотрела на Сибилла, он правильно истолковал ее взгляд, тут же, словно радушный хозяин, предложив на выбор целый арсенал средств пыток. И началось. Миранэль с удовольствием стала по очереди использовать их, запивая глотком шампанского и поцелуем с Сибиллом каждое удачное попадание, любуясь тем, как корчится Даххарст.

— Хочешь, я покажу, что я умею, — смеясь, шепнула она на ухо своему собутыльнику и нежно приложила ладонь к его щеке, наложив перед этим на свою ладонь заклятие нестерпимого жара.

— А-а-а-а-а! — заорал от боли Сибилл, а Миранэль в ответ пьяно расхохоталась.

— Больно? А знаешь, как будет больно ему? — она кивнула головой в сторону Даххарста и пошла к тому вихляющей, не совсем трезвой походкой. Однако это была только видимость. Приблизившись к Даххарсту почти вплотную, она произнесла одними губами, глядя ему в глаза:

— Вот теперь мы квиты!

Потом она незаметно достала часть амулета и приложила к его груди обе ладони. Одна ладонь активировала амулет, а вторая вызвала такое жжение, что Даххарст забился в болевых судорогах. Сибилл захохотал.

— Мне надоело, — капризно сказала Миранэль Сибиллу, — я хочу отдохнуть, — она с намеком посмотрела ему в глаза.

— В моем доме есть гостевая комната…

— Я с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством, — не дожидаясь пока он закончит свою речь, перебила она его. Вместе они вышли из камеры Даххарста.

Дом, в котором жил Сибилл был вполне уютным. Он провел ее в спальню. Она с одного взгляда поняла, что это не гостевая комната, а комната хозяина. Сделав вид, что она не догадалась об этом, Миранэль кокетливо сказала:

— Мне надо привести себя в порядок. А ты пока не мог бы позаботиться об ужине?

Он кивком головы указал, где находится ванная и еще одним кивком подтвердил, что ужин будет.

Миранэль встала под душ. Она понимала, что сейчас произойдет, на душе было противно и тягостно. Однако она понимала, что выбора у нее нет. Она много раз бывала в подобных ситуациях, когда мужчина не вызывал у нее ни малейшего внимания, но когда только таким способом, она могла получить что-то желаемое. Она постояла немного и только собралась открыть дверь, как за ее спиной тихий голос, достаточно ехидно спросил:

— Ты куда-то собралась?

Глава 14

Миранэль быстро оглянулась, рядом с ней стоял Таггерт.

Сердце Миранэль ухнуло куда-то вниз, но вовсе не от радости. Она поняла, что Таггерт догадался, что она собиралась сделать, и ее поступку в его глазах, не было ни какого оправдания. Она снова наступила на одни и те же грабли! На душе стало так пусто, и так противно, что она не захотела больше оправдываться и просто, молча, смотрела ему прямо в глаза.

— Ты собралась идти… к нему? — снова спросил Таггерт, едва выдавив из себя последние слова.

— Ты и сам это знаешь, — едва слышно выдохнула она в ответ.

— Почему ты так со мной поступаешь? — в голосе Теггарта звучала горечь. Миранэль, не отвечала, не знала, что отвечать. — Тебе нравится Сибилл? — неожиданно спросил Таггерт. В его голосе звучало ревнивое подозрение. — Ты знала, что так все будет и заранее приготовилась к этому! — догадался он. — Тебе так хочется переспать с ним? — глаза Таггерта гневно засверкали.

— Нет, нет, нет! — яростно возмутилась Миранэль, от несправедливости его слов. — Мне этот Сибилл противен и отвратителен! Я собиралась только навесить на Даххарста амулет, и тут же вернуться назад. Но когда я увидела Даххарста, то поняла, что без моей помощи он не справится.

Я должна вернуться в камеру к Даххарсту и освободить его. Если я ему не помогу, то сам он никогда отсюда не вырвется! И мне надо задержать Сибилла до утра. Даххарсту нужно время, чтобы найти Ализе.

— И как ты собираешься удерживать Сибилла до утра? — голос Таггерта стал холодным и тусклым. А взгляд, которым он окинул девушку, полным пренебрежительного отвращения.

Она с бешенством, вызванным несправедливой обидой взглянула на него.

— Неужели не понятно? — ее губы скривились в издевательской усмешке. — Тебе подробно рассказать, что я собралась сделать? Во всех деталях?

Она намерено говорила грубо. Все равно он теперь ее не простит, он все равно теперь бросит ее, так пусть же это случится как можно быстрее. Ее стрелы попали в цель. С лица Таггерта исчезло брезгливое выражение, и оно стало откровенно несчастным, но он держал себя в руках и даже постарался уточнить некоторые детали.

— Как же тогда ты поможешь Даххарсту, если всю ночь… — он не договорил, судорожно сглотнув, потом взял себя в руки и все же докончил: — Сибилл отпустит тебя посреди ночи?

— Я не собираюсь спрашивать его разрешения. У меня есть средство, что успокоит его до утра, — и она показала Таггерту пузырек с зеленоватой жидкостью. — Достаточно трех капель и до утра он не проснется.

— Ты ему собираешься подлить зелье до того как переспишь с ним или после? — ядовито уточнил Темный.

— Как получится, — жестко и честно ответила Миранэль, и взялась за ручку двери, собираясь выйти из ванной.

— Но зачем, зачем? — шепот Таггера срывался на крик.

— Потому что я пообещала помочь, и я помогу, — усталым голосом, не желая больше спорить, ответила Миранэль. — Даххарсту надо время не только самому освободиться, но и найти Ализе, возможно, что она находится в очень тяжелом состоянии. Когда мы с Сибиллом шли к его дому, я не удержалась и спросила, почему он ведет к себе меня, а не эту придурочную Исилите. Ведь всем ясно и понятно, что она влюблена в него, как похотливая кошка. На что он мне ответил, что он предпочитает находиться от Исилите как можно дальше, не переходя границ личностных отношений, особенно после того, что она сделала со своей дочерью. Я не стала уточнять, что именно, но точно знаю, с Ализе сотворили что-то скверное.

Миранэль надавила на ручку двери, но Таггерт оттащил ее назад.

— Ты туда не пойдешь! — гневно прошипел он. Глаза Миранэль сузились от ярости. Она не любила, чтобы ей командовали, и указывали, что делать, особенно, в моменты, когда она точно знала, как необходимо поступать.

«Я пойду!» — хотела закричать она, но Таггерт прижал ее голову к своей груди, не позволяя вымолвить, ни слова.