— Я вас слушаю.

— Ализе пропала, — начал Саннаэтель. — Последний раз ее видели вместе с Лириэль в трактире вчера после занятий. Ни Ализе, ни Лириэлль больше не появились ни в общежитии, ни сегодня на занятиях. Я хочу все знать об Лириэлле. Она, вроде, говорила, что уже здесь училась. Я хочу знать, почему она бросила учебу. Почему так неожиданно вернулась? Кто и где ее родители? Кто ее бывшие сокурсники? Одним словом — все!

Ректор побледнел.

— Я не знал об Ализе. Преподаватель, на занятии которого вы появились, не смог вразумительно объяснить, что вам было нужно. Насчет Лириэлль… — ректор чуть замялся, а потом очень медленно, осторожно подбирая слова, все же сказал: — Она никогда раньше не училась в нашей Академии. Хотя нет, не так. Шесть лет назад Лириэлль поступила в нашу Академию, но это была не та девушка, что училась сейчас под этим именем.

— Как Вы об этом узнали? — не удержался Ранхгар. — Документы были поддельными?

— Нет, с документами были все в порядке, подлинность подтверждали магические печати. Просто я ту, прежнюю Лириэлль хорошо знал лично. Совершенно неуправляемая особа, — в сердцах добавил он. — Будучи помолвленной с достойным мужчиной, подбила моего племянника бежать с ней. Бедный мальчик едва из-за этого не угодил в тюрьму! — горько жаловался ректор, сетуя на недостойных распутных молодых девиц, сбивающих неопытных юношей с праведного пути. Очевидно, порицание их была его любимой темой для беседы. Жаль, но ни у Санаэтеля, а тем более, Ранхгарта он не встретил и капли сочувствия. Со вздохом глубокого разочарования ректор продолжил рассказ: — Поскольку все документы были в порядке, я счел возможным разрешить ей восстановиться в академии.

— Как это так? — не поверил Ранхгарт. — Вы знали, что это не та девушка, за которую она себя выдает, и тем не менее закрыли на это глаза?

— А что я мог сделать? Хоть я и знал, что она врет, я не смог бы это доказать, да и не хотел. Поскольку магические печать подтверждали ее личность, я не видел препятствий для ее дальнейшей учебы, — твердо и достаточно обоснованно закончил он свою речь.

Но Ранхгарта такой ответ не устроил. Его глаза сузились, а голос стал ласковым-ласковым.

— Извините меня, господин ректор, но я Вам не верю. Не верю, что Вы, зная о подлоге, спокойно пошли, закрыв глаза, на это преступление, — Ранхгарт на минуту задумался. — Подкупить Вас не могли, Ваша честность всегда была вне сомнений, но вот надавить на Вас, приказать Вам могли. Я хочу знать, кто заставил Вас не заметить этот подлог!

Ректор вскочил с кресла:

— Что вы себе позволяете?!

Ранхгарт, вздохнув, достал из кармана амулет и показал его мужчине.

— Если я нажму вот сюда, то в этом кабинете немедленно появиться Даххарст. Дах-харст, — по слогам повторил он, — у которого бесследно пропала жена. Вы этого хотите? Подумайте хорошо, прежде чем отказываться отвечать, взвесьте все варианты и последствия, — искренне посоветовал он.

Ректор встрепенулся.

— А может, она от него сбежала с любовником? — с надеждой предположил он.

— Моя сестра так бы не поступила! — впервые с момента появления подал голос Саннаэтель. — Вы сами знаете, что это неправда. Ализе пропала, вернее, ее похитили, в этом нет никакого сомнения. Вы не представляете, в каком состоянии находиться сейчас Даххарс. Если Вы что-то знаете, лучше скажите это нам. Советую подумать.

Ректор подумал, и, сдавшись, тихо ответил:

— Советник королевы, Лаэдель.

— А ему это зачем нужно?! — поразился Ранхгарт.

— Он мне не объяснял, сказал лишь, что это в интересах короны.

Ранхгарт с Саннаэтелем исчезли, ректор даже обрадовался, что все так получилось. Во-первых, никто не знает, что сейчас случилось в его кабинете, во-вторых, он хоть кому-то смог рассказать правду. То, что он совершил преступление (а он в этом не сомневался, слишком уж странной была эта новая Лириэлль), мучило его постоянно. Внимательно и незаметно приглядывая за девушкой, он, поразмыслив, понял, что она, скорее всего, была из эльфов Древнего леса. А ректор в глубине души очень сильно недолюбливал их. Его в них раздражала какая-то узколобость, нелепая приверженность к давно устаревшим традициям и понятиям. Но главное — они собирались его наказать, когда стало известно, что он согласился стать ректором в Академии, в которой будут учиться Темные. Теперь словно камень упал с его души. Он даже не стал злиться на Саннаэтеля и Ранхгарта за такое неподобающее поведение.

Расспросы о владельцах уничтоженного дома ничего не дали. Саннаэтель сначала сомневался, не вызовут ли эти расспросы подозрений. Оказалось, что возле огромной ямищи собралось столько любопытных, причем, вопросы и ответы сыпались со всех сторон, что их интерес к владельцам бывшего строения никого не удивил и не насторожил. Соседи, живущие рядом, знали и видели много чего интересного. И то, как дом этот купили пять лет назад самые настоящие эльфы. Соседи еще тогда удивлялись, чем мог привлечь этот небольшой домик очень богатых, судя по всему, покупателей. Видели, что в доме кто-то постоянно находился, но ни во двор, ни, тем более, к соседям жильцы не выходили. Видели и мужчин, и женщин, чьи лица иногда мелькали в окне. Но это все происходило сразу после покупки дома, а вот в последние два года дом стоял пустым, только магическая защита спасала его от грабителей.

Саннаэтель пытался выспросить имя владельца, но соседи не могли ему в этом помочь. Нотариус, которого Ранхгарт с Саннаэтелем все-таки разыскали, назвал ни о чем не говорящее имя покупателя и ничего не смог сказать о его личности.

Они сидели в замке Даххарста, ожидая его возвращения.

— Я все-таки спросил у сыскаря, как он сумел определить, сколько времени эльфы жили в доме. Все оказалось так просто. Больше месяца назад прошел проливной дождь, он лил почти четыре дня, земля успела очень сильно пропитаться влагой и размокнуть, превратившись в месиво. Сыскарь нашел в доме (кстати сказать, вообще не убиравшемся) грязь, отвалившуюся от каблука, но только совсем маленький кусочек. Так вот, если бы эльфы заселились перед дождем, и потом жили еще неделю, пока грязь на улице высыхала, то шмат грязи от обуви был бы значительно больше. А этот кусочек говорил, что земля уже почти высохла.

— Нет, — не согласился Саннаэтель, — этот кусочек говорил бы только о том, что они не выходили из дома, пока грязь не высохла.

— Правильно, я тоже ему это сказал. Но, оказывается, самое главное о времени появления эльфов ему рассказала пыль. Она была трех видов: многолетняя, тонкий месячный слой и практически отсутствующая на тех поверхностях, к котором часто прикасались. Убирали бы эльфы в доме, как положено, сыскарю пришлось бы попотеть намного больше, собирая улики.

Появился Даххарст хмурый и сосредоточенный, выслушал рассказ Ранхгарта, отошел к окну. Ему едва удавалось сдерживать себя, чтобы не начать крушить все вокруг. Круши не круши, а Ализе это не поможет. Он взял себя в руки.

— Да, зря я тогда бросил поиски Лаэделя. Думал, это не к спеху. Думал, все равно я когда-нибудь найду его, и он ответит мне на многие вопросы. Теперь он затаился так, что до него не добраться. Он прекрасно понимает, что мы так или иначе узнаем о его причастности.

— Может, я попробую его найти? — неуверенно предложил Саннаэтель. — Хоть во дворце мое присутствие не желанно, но посещать его мне не запретили.

— И что ты спросишь? У меня к нему были вопросы, совершенно не касающиеся Лириэлли, — возразил Даххарст и с удивлением посмотрел на понимающе хмыкнувшего Ранхгарта.

Но тот, тут же отведя глаза, с преувеличенным вниманием рассматривал рисунок на ковре. Даххарст что-то хотел у него спросить, но вместо этого и он, и Саннаэтель одновременно схватились руками за головы. Ранхгарт, не понимая, что происходит, с беспокойством смотрел на них.

— Она… Ализе… кричала от дикой нестерпимой боли, — пересохшими губами прошептал Саннаэтель. Даххарст молчал, стиснув лицо руками.