– Попроси ко мне, пожалуйста, г. смотрителя; скажи, что его желает видеть губернатор,– сказал он тихо в коридоре первому попавшемуся ему на глаза инвалиду. Тот на минуту изумленно вытаращил свои совсем полинявшие глаза и потом побежал со всех ног, как будто его вдруг кипятком обдали.

   Падерин все посматривал по сторонам и как-то так странно, точно ему хотелось побеседовать с кем-нибудь в эту минуту.

   – Как здесь душно и сыро, однако ж!– заметил губернатор, сделав вперед несколько шагов.

   – Ветхое здание, ваше превосходительство,– обязательно пояснил прокурор.

   – Должно быть, здесь никогда не проветривают камер? – продолжал Павел Николаевич, как бы не расслышав прокурорского ответа.

   Падерин нашел лучшим промолчать на этот раз.

   – И грязь везде какая,– не отставал от него губернатор.

   – Здесь, ваше превосходительство, обыкновенно по субботам моют,– догадался соврать прокурор.

   – Мыть следует не по субботам, а как только окажется грязь,– обрезал его довольно чувствительно, хоть и спокойно его превосходительство.

   В эту минуту явился весь запыхавшийся смотритель в кое-как натянутом мундире; видно было, что ему накануне и во сне не снилось сегодняшнее посещение. Смотритель был неимоверно высокого роста и вдобавок сутуловат, сутуловат так, что все острожные очень метко звали его "крючковатой дылдой", а чиновники, с легкой руки Падерина,– "холостым жеребцом", что также порядочно шло к нему. Руки у этой ходячей сажени, постоянно висевшие как плети, теперь поминутно болтались в ту и другую сторону, точно он ими муку сеет или все хочет поймать кого-то да никак не может; услыхав от своего кума, частного пристава первой части, что новый губернатор требует расторопности, он, может быть, именно ее и хотел выразить этим в настоящую минуту, а не то – просто выразить таким образом свою радость по случаю такого неожиданного губернаторского визита.

   – Потрудитесь, пожалуйста, г. смотритель, провести меня прежде всего в арестантскую кухню,– сказал ему губернатор, ответив, против обыкновения, довольно сухо на его низкий поклон.

   Смотритель повел их как растерянный. В арестантской кухне оказался страшный беспорядок: она походила на кузницу, на помойную яму, на что угодно в этом роде, только отнюдь не на кухню; в ней отвратительно пахло чем-то похожим на протухшую говядину. Кашевар, выбранный из арестантов и стоявший тут же с ковшом в руках возле огромного котла, вмазанного в печку, заметив на лице незнакомой еще ему власти крайнее неудовольствие, злобно-радостно посматривал на растерянного смотрителя: он сразу догадался, что это за (не разб.) пожаловал сюда в вицмундире, у которого красный околыш на фуражке. Другой арестант возился с метлой, выгребая из угла невообразимую кучу всякого сору.

   – Отчего здесь так скверно?– спросил губернатор нахмурясь.

   – Прибирают-с, ваше превосходительство-с,– отвечал смотритель скороговоркой.

   – Что прибирают-с?

   – Кухню-с, ваше превосходительство.

   – Ради моего приезда?– спросил его превосходительство иронически и еще больше нахмурился.

   Смотритель не нашел, что ответить.

   – Что это у тебя там варится?– спросил губернатор у кашевара.

   – Щи, ваше сиятельство,– ответил тот бойко.

   – Я, любезный друг,– не сиятельство,– заметил ему строго губернатор.– Покажи мне твои щи,– сказал он через минуту несколько ласковее.

   Кашевар почерпнул ему целый ковшик какой-то грязной жидкости.

   – Это не щи, а мерзость какая-то,– выговорил с отвращением губернатор, пробуя из ковша и едва удерживаясь от тошноты.– Что это такое, г. смотритель?– очень заметно возвысил он голос.

   – Точно так-с, ваше превосходительство-с,– ответил тот, совершенно растерявшись.

   – Вы даже не понимаете, о чем вас спрашивают! – заметил ему губернатор еще строже.– Потрудитесь отведать это, г. прокурор,– отнесся он холодно к Падерину, передавая ему ковш.

   Губернский прокурор, как только взял в рот эти щи, так тут же и выплюнул их обратно...

   – Что вы скажете мне на это?– спросил у него губернатор еще холоднее.

   – Ваше превосходительство, это случайность,– ответил весьма не развязно на этот раз Падерин и покраснел до ушей.

   – Случайность?– переспросил его превосходительство, смотря прокурору прямо в глаза,– вы думаете?

   Падерин только отвел их в сторону и отделался молчанием.

   – Может быть, если б я приехал сюда завтра, подобной случайности так уж не выразилось бы, как вам кажется, г. прокурор?– напирал на него губернатор.

   – Не могу вам сказать, ваше превосходительство,– замялся губернский остряк.

   – Разве ты, братец, не умеешь варить щей?– отнесся его превосходительство уже к кашевару.

   – Говядину тухлую дают, ваше превосходительство,– ответил тот по-прежнему бойко.

   – Вот и еще случайность,– заметил Павел Николаевич вскользь прокурору и сейчас же потом обратился к смотрителю:– Вот уж, кажется, и самое название вашей должности, г. смотритель, могло бы вам напоминать каждую минуту, что вы обязаны ею смотреть и смотреть... за чем же вы смотрите здесь?

   – Недостает времени, ваше превосходительство, углядеть за всем,– наивно оправдывался смотритель на свою голову.

   – Зачем же вы служите, если у вас недостает времени на службу?– как ножом обрезал его губернатор.

   – Я стараюсь, ваше превосходительство,– залепетал смотритель таким детским голосом, как будто в эту минуту говорила не сажень, а сидевший у него в руке малый ребенок.

   – Какая же кому польза от ваших стараний, если тем не менее здесь кормят арестантов такими щами, которых просто нельзя в рот взять?– продолжал его превосходительство разить смотрителя, по-видимому, очень спокойно.– Скажи, братец, откровенно, часто тебе дают тухлое мясо? – спросил он вдруг кашевара.

   – Кажный божий день, ваше превосходительство,– ответил арестант еще бойчее.

   Губернатор не сказал ни слова, но посмотрел на губернского прокурора таким выразительным взглядом, что того даже покоробило.

   – Ты это по совести говоришь, любезный друг?– опять отнесся его превосходительство к кашевару.

   – Как перед богом, так и перед вашей милостью,– подтвердил арестант, не моргнув ни одним глазом на пристальный взгляд Павла Николаевича.

   – Отчего же ты, братец, не скажешь об этом г. губернскому прокурору или уголовных дел стряпчему, когда они бывают в остроге?– спросил его губернатор, подумав.

   – Ваше превосходительство,– начал было Падерин.

   – Прошу вас не мешать мне, г. прокурор: я не вас спрашиваю! – строго оборвал его губернатор.– Говори, любезный друг, смелее,– обратился он снова к арестанту.

   – Неоднократно докладывал, ваше превосходительство; да их высокородие, другой раз, по месяцам к нам глаз не кажут,– отчаянно бухнул кашевар.

   – А стряпчий?

   – Их благородие больше (не разб.) свидетельствовать приезжают...

   – Правду он говорит?– спросил Павел Николаевич у другого арестанта.

   – Точно правду, ваше превосходительство,– ответил тот без запинки.

   Губернатор быстро обратился прямо к Падерину.

   – Г. прокурор! Неужели и это все, что я теперь слышу – только случайность?– спросил его превосходительство иронически.

   Падерин намерен был лучше промолчать.

   – Вы только что хотели говорить со мной,– заметил ему его превосходительство тем же тоном,– вот теперь ваша очередь: я слушаю...

   – Могу вас уверить только, ваше превосходительство... арестант показывает ложно,– выговорил наконец ненаходчивый на этот раз губернский остряк, чтоб только что-нибудь сказать.

   – А говядина, г. прокурор, тоже показывает ложно, по-вашему?– озадачил его еще раз Павел Николаевич.– После этого я могу подумать, наконец, что и вы, извините меня, показываете ложно...

   Падерин весь вспыхнул.

   – Ваше превосходительство, не забудьте, что в качестве губернского прокурора я облечен, как и ваше превосходительство, доверием правительства,– сказал он, кусая нижнюю губу.