"Тонкая, должно быть, ты штука!" – подумал Вилькин, развязно садясь.

   – Ваше превосходительство, вероятно, изволите очень устать с дороги?– спросил он вкрадчиво.

   – О, ничуть! Я не избалован на этот счет; но я не предполагал сегодня видеть у себя кого-нибудь...

   – В таком случае извините и позвольте мне в другой раз иметь честь...– сказал Вилькин и хотел встать.

   Губернатор любезно его удержал.

   – Сидите, сделайте одолжение,– сказал он, предлагая Николаю Иванычу папироску из своего портсигара, закуривая другую.– Я сам виноват, что забыл вчера и сегодня распорядиться об этом. Скажите, как вы находите здешнее общество?

   Сатирическому уму Вилькина предстояла отличная пища: никто лучше его не мог бы обрисовать земельское общество: но приготовившись еще с вечера к тому, что новый губернатор с первого слова заговорит с ним о делах, правитель канцелярии не был расположен в настоящую минуту к какому бы то ни было постороннему разговору. Такое начало порядочно озадачило его, хотя и весьма приятно.

   – Наше общество, ваше превосходительство,– сказал он только:– не представляет, по моему личному мнению, исключения из других губернских обществ.

   – Однако ж?– настаивал небрежно губернатор.

   Вилькин сейчас же смекнул, что отделаться после этого общими местами будет не совсем ловко, и слегка обрисовал тот избранный кружок, в котором постоянно вращался сам. Надо отдать справедливость Николаю Иванычу. Он сделал это мастерски, как великий художник, который, не желая лишить вас полностью наслаждения картиной и желая в то же время хоть сколько-нибудь познакомить вас с ней, набрасывает вам на лоскутке бумаги хотя и смело, но только намеком ее главные черты. Некоторые из них были подмечены так тонко и верно, что, слушая правителя своей канцелярии, губернатор не мог удержаться несколько раз от невольной улыбки. Разговор поддерживался таким образом, по крайней мере, минут десять, а о делах не было и помину; так что другой, на манер Вилькина, мог бы уже и забыть в это время, у кого он сидит: только когда Николай Иваныч совершенно закончил свой мастерский очерк, губернатор спросил его, и то как будто мимоходом, как спрашивают иногда о какой-нибудь не очень важной вещи:

   – Скажите, пожалуйста: губерния сильно запущена?

   Правитель очнулся в ту же минуту, но, как говорится, не моргнул ни одним глазом.

   – Сколько я знаю, ваше превосходительство,– напротив...– ответил он не торопясь.

   – Однако ж,– продолжал губернатор спокойно: – министр очень недоволен прежним губернатором.

   – По крайней мере – у нас еще очень недавно-с получена официальная благодарность его высокопревосходительства,– заметил Вилькин невозмутимо.

   – За что-с?

   – Трех (не разб.) недоимка была пополнена-с.

   – Да, но это ничего не значит...

   – Может быть, ваше превосходительство, на мнение его высокопревосходительства влияли какие-нибудь ложные слухи...

   – Вы думаете?

   – Тем более, ваше превосходительство, что здешний предводитель дворянства находился в постоянной оппозиции к бывшему губернатору.

   Губернатор подумал с минуту.

   – Во всяком случае, министр имел, вероятно, очень серьезные основания, если удалил его от должности,– сказал он, пристально смотря на Вилькина.

   – Может быть, ваше превосходительство, эти основания не касались целой губернии...

   – Вы хотите сказать, что главную роль играло здесь злоупотребление одного лица?– быстро спросил губернатор.

   Правитель скромно промолчал.

   – Стало быть, вы полагаете,– спросил снова губернатор,– мне незачем особенно торопиться на ревизию?

   – Мне кажется, ваше превосходительство.

   Губернатор встал.

   – Не смею вас удерживать дольше...– сказал он с изящностью и любезностью Вилькину, который встал вслед за ним.

   – Угодно будет вашему превосходительству сделать теперь же какие-нибудь распоряжения по канцелярии? – спросил самым почтительным тоном Николай Иваныч.

   – Да. Во-первых, я попрошу вас, г. правитель, распорядиться приготовить мне немедленно бумагу о моем вступлении в должность, чтоб завтра с утра я уже мог воспользоваться ее силой. Потрудитесь прислать мне ее подписать... хоть через два часа, если не успеете раньше. Во-вторых, я буду просить вас не делать мне пока общего доклада: я желаю прежде всего ознакомиться немного с (не разб.) сослуживцами по канцелярии, и потому вместо вас пусть на время сами столоначальники докладывают мне сведения, каждый по своему столу отдельно.

   Вилькин поклонился. "Не терпится с непривычки!" – подумал он насмешливо.

   – Кажется, все,– сказал губернатор, подумав.

   – Когда угодно будет вашему превосходительству назначить прием остальных чиновников города?– спросил правитель еще почтительнее.

   – Завтра, в час, я весь к их услугам, чиновники могут не стеснять себя мундиром, если это им будет угодно.

   И губернатор вежливо раскланялся с Вилькиным. В передней Николай Иванович встретился с Тихомировым, о котором пошли уже докладывать.

   "Премиленький мальчик!" – успел только шепнуть ему на ухо правитель.

   – Н-да... и прекрасно!– ответил ему так же тихо старый добряк, покашливая.

   Вилькин прошел в канцелярию. Все заметили, что он был в отличном расположении духа. Действительно, правитель был доволен на первый раз "тощей фигуркой".

   В этот же день губернатор приехал запросто к вице-губернатору, просидел у него весь вечер и положительно обворожил изящной простотой своего обращения хозяина и хозяйку.

VII

Первый доклад у нового губернатора

   Не легко маленькому чиновнику являться в первый раз на глаза к новому начальническому лицу, особенно когда это новое лицо – сам губернатор. Не легко было это сделать и Матьвиевскому, когда на третий день приезда его превосходительства пришлось ему первому нести к подписанию два-три (не разб.) доклада в одиннадцать часов утра. По-заимствовавшись кое-какими светскими манерами у своего образца и непосредственного начальника, молоденький столоначальник начал живее чувствовать всю их недостаточность в настоящую минуту. Робко вошел он в приемную залу и еще больше сробел, когда красивый камердинер – в щегольском фраке и белом галстуке отправился доложить о нем его превосходительству. С тоской смотря ему вслед, Матвей Семеныч невольно подумал, что этот господин одет не хуже самого правителя. Павел Николаевич не заставил дожидаться себя, и через минуту Матьвиевского учтиво попросили пройти в его кабинет. Губернатор сидел за столом, внимательно перелистывая какую-то книгу. При входе столоначальника его превосходительство вежливо встал.

   – Из моей канцелярии?– спросил он с ласковой улыбкой.

   – Точно так-с, ваше превосходительство.

   Голос Матьвиевского слегка дрожал, но губернатор заметил это сразу.

   – Очень рад с вами познакомиться,– сказал он ободрительно Матьвиевскому и протянул ему руку.– Садитесь, пожалуйста.

   Столоначальник стоял в нерешимости.

   – Присядьте же, сделайте одолжение...– повторил губернатор, принимая от него одной рукой бумаги, а другой придвигая ему кресло, как сделал это вчера и Вилькину: – а я между тем прочту вам это.

   Павел Николаевич указал глазами на бумаги и закурил папироску. Озадаченный чиновник присел на самый кончик кресла, больше для виду. Губернатор снова поместился у стола и с полным вниманием принялся за чтение. Прочтя первую бумагу, он мельком взглянул на Матьвиевского, который в эту минуту с таким смущенным видом смотрел в пол, пак будто у одной из ножек его кресла была бездонная пропасть.

   – Что вы не курите?– спросил его вдруг губернатор.– Вот папиросы.

   И его превосходительство манерно подвинул к столоначальнику ящик с папиросами. Матьвиевский так растерялся от этой неожиданности, что даже забыл и поблагодарить, как требовало приличие. Столоначальник не знал, что и подумать: никогда еще он не был принят по службе так просто даже и у правителя канцелярии. Папироску, однако ж, он взял, но как-то нерешительно повертел ее в слегка дрожащих руках: ему все казалось, что это ни больше ни меньше, какая-нибудь тонкая ловушка со стороны его превосходительства. Зоркий губернатор как-то ухитрился подметить и это.