Новая жизнь в Муравьиной долине.
Это было больное место Айртона.
— Песни легкого содержания!
— Если хотите, и это. Если бы нам удалось устроить здесь широковещательную станцию, и мы могли бы дать даром каждому приемник, согласились ли бы вы стать председателем комитета, который займется подбором материала?
Захочет ли утка плавать? Может ли пуританин отказаться от должности цензора?
Айртон не колебался ни минуты.
— Можете на меня рассчитывать, — сказал он. — Но как вы думаете это устроить?
Торн рассказал ему подробно весь проект. Айртон одобрил все, но хотел контролировать и объявления.
— Нам не надо глупых лекарств, которые портят только желудок, и нарядной одежи, чтобы кружить головы. Вообще я не люблю объявлений, они только уговаривают людей тратить деньги на то, что им не нужно. Но раз нет другого пути привести план в исполнение, нужно хоть выбирать объявления. Да, я буду вам помогать.
Они занялись обсуждением деталей, после чего Торн и Хюг поднялись и хотели уйти, но горец удержал их.
— У тебя не нашлось бы работы для моих сыновей? — спросил он Хюга.
Хюг на минуту задумался и сказал прямо:
— Я старался держаться подальше от них, м-р Айртон. Зачем самому создавать неприятности?
— Неприятностей больше не будет.
Он остановился. Торн и Хюг видели, что он хочет еще что-то сказать. Наконец, он решился.
— Ты говоришь, что тебе нужен будет помощник. Возьми моего Уилли.
Хюг сразу сделал отрицательное движение и хотел прямо отказать, но увидел предостерегающий взгляд Торна и начал осторожно:
— Боюсь, м-р Айртон.
— Говори прямо.
Ну, так вот. Я никому никогда не говорил, но я знаю, кто забил дверь моего шалаша и налил керосину в ручей. Когда я пустил в ход вибратор Герца, чтобы послать сигнал SOS, я услышал, как кто то за стеной сказал — «Смотри, что он делает! Уйдем!» — Я узнал голос, м-р Айртон. Это был Олли.
— Это меня не удивляет, — сказал Айртон.
— Вот почему я и не хотел встречаться с вашими сыновьями, Я бы боялся, что если Уилли будет на станции, он будет стараться разрушить ее за моей спиной. А если он сам этого не сделает, так даст возможность Крэму и Олли.
— А если он даст честное слово?
Хюг смутился. Он не мог сказать Сэнди Айртону, что не верит слову Айртона.
— Помни, — сказал горец, — я не ставлю этого условием. Я все равно буду тебе помогать. Я просто прошу тебя.
— Как вы думаете, Бёк? — спросил Хюг.
— Решай сам. Я только полагаю, что нет абсолютно плохих людей, как нет и абсолютно хороших.
— Уилли способный малый, — сказал Хюг. — Он хочет работать со мною?
— Он еще ничего не знает. Но я уверен, что он отдал бы все за эту возможность. Он скрывал от меня, но я нашел у него несколько моделей.
Хюг вспомнил те дни, когда он начинал работать, и немного смягчился. Но воспоминание о сожженном шалаше еще жило в нем. Он ответил:
— Если Уилли хочет работать, он должен будет повиноваться беспрекословно. Если он не будет работать, я прогоню его. Если будет работать и захочет учиться, у него будет эта возможность.
— Я позову его, — сказал Айртон. — Если ты так ставишь вопрос, я не буду решать за него.
— Конечно, — сказал Хюг.
Уилли Айртон вошел, и отец рассказал ему, в чем дело. Как ни хотел он быть беспристрастным, в голосе его слышалась враждебность, когда он передал слова Хюга о повиновении и об увольнении.
— Скажи мне прямо, Уилли, — спросил в заключение отец, — принимал ли ты участие в поджоге шалаша?
— Я там не был в ту ночь, — был ответ, — но я помогал переносить керосин за две ночи до этого.
— Почему ты не был там?
— Это пусть скажет Крэм.
— Он мне ответит, — сказал Айртон. — Ты, по крайней мере, не был там. Ну, а как же с предложением Хюга?
— Я. пойду, — сказал Уилли. — Я не обвиняю Хюга в том, что он мне не доверяет, — он имеет основания. А повиноваться я, конечно, буду: он уже теперь больше понимает в радио, чем я буду когда-нибудь понимать. Если он возьмет меня, я скажу, что он молодец, и буду честно работать с ним.
— Честное слово? — спросил его отец.
— Честное слово.
Хюг подумал и. с видимым усилием, протянул ему руку.
Уилли не подал своей.
— Это только для виду, или ты искренен?
— Ты даешь честное слово, Уилли —ответил Хюг. — Если у тебя дурное на уме, не протягивай мне своей руки, а если по честному — вот.
Уилли протянул руку и они обменялись пожатием.
— Приходи в шалаш завтра утром, — сказал Хюг, удивляясь своей радости, — а вечером пойдем на станцию.
Примирение Хюга с Уилли.
— Это хорошо, — сказал Бек на обратном пути. — Я видел Уилли. Он не дурак, он будет полезен, так как у него есть некоторые качества, которых у тебя нет. Он не будет никогда электротехником, но он гораздо деловитее тебя. Вопрос, конечно, поладите ли вы? С этим устройством телефонной станции надо спешить. Я не могу здесь пробыть больше двух недель. Завтра я поеду в Нью-Йорк, куплю все необходимое и вернусь в субботу.
— А деньги?
— Я займу, как для себя. Не беспокойся. Оформим, все как надо, на деловых началах. А пока меня не будет, подготовь все необходимое, чтобы не терять даром времени. Я тебе оставлю чертеж.
Теперь я тебе кое-что объясню в области телефонии. Тут нет ничего трудного, если ты знаком с радиотелеграфом и обыкновенным телефоном. Человеческая речь состоит из очень сложных колебаний, волны каждого звука имеют очень сложную форму. Телефония состоит в умении отчетливо воспроизводить эти волны на далеком расстоянии. Радиотелефония делает это без проводов. В беспроволочном телеграфе высота ноты, получаемой телефонной трубкой, определяется на принимающей станции, какой бы приемник там ни был.
Для передачи же нот разной высоты, музыки или человеческой речи высота ноты определяется на посылающей станции в зависимости от природы тока в передающей антенне. Это не трудно сделать. Тебе не нужен особенно сильный передатчик. Представь себе, что кто-то говорит в микрофон, включенный в цепь постоянного тока. Ты знаешь, что волны звуков действуют на мембрану, которая изменяет сопротивление угольных зернышек в микрофоне и дает соответствующие колебания тока. Этот ток идет по первичной обмотке повышающего трансформатора, сильно увеличивающего напряжение тока, но сохраняет характер его колебаний. Ток высокого напряжения действует на сетку первой лампы. Эта лампа— усилитель низкой частоты. Его нить соединена по обыкновению с батареей накала, но напряжение на цилиндр от положительного полюса батареи высокого напряжения подано через катушку с большим коэффициентом самоиндукции.
Между лампами I и II есть конденсатор. Его роль двоякая. Во-первых, он не дает току и положительному потенциалу батареи высокого напряжения лампы достигнуть сетки лампы II, а во-вторых, он переводит постоянный ток от анода лампы I в переменный, и в этой форме звуковые колебания низкой частоты достигают сетки лампы II.
Самая важная лампа III. Это лампа, примененная в качестве генератора, и дает незатухающие колебания Ее цилиндр соединен с цилиндром лампы II через катушку, которая не пропускает токов высокой частоты. Еще одна батарея высокого напряжения питает цилиндры лампы II и III. Она дает постоянный ток, потому что в цепи ее включена дроссельная катушка, не пропускающая токов даже низкой частоты. Эта спираль отделяет от батареи все изменения тока, которые могли бы повредить ей.
Колебания сетки лампы II, доступной для уха частоты, производят перемены тока той же частоты в цепи цилиндра. Эти перемены не могут достигнуть второй батареи высокого напряжения, потому что этому мешает большая дроссельная катушка, о которой я говорил. Поэтому они попадают на цилиндр лампы III. Когда ток лампы II возрастает, ток в лампе III убывает и наоборот. Таким образом, при помощи этого увеличения и уменьшения тока регулируется сила колебаний в лампе III.