— Так что там с терминами? — напомнил судья.

^{Салемская «колдунья» признает свою вину}

— Извините, ваша честь, отвлекся. Вернее, увлекся, — сказал Григгс. — Итак, «жом» — это скоба с двумя винтами, между которыми зажимается большой палец ноги или руки. «Испанский сапог» — принцип тот же и те же винты, только сжимается нога, на которую давят две пилы; в этих «клещах» ногу сдавливают до тех пор, пока кость не рассекается надвое. «Дыба», или «вытягивание», — тело кладется на наклонную доску, утыканную острыми деревянными колышками; через блок ведьму за связанные над головой руки подтягивают вверх, потом резко отпускают и снова вздергивают; у неопытных палачей, бывало, руки пытаемой оставались на веревке, а сама она падала на пол. «Деревянная кобыла» — пирамидальная конструкция, на вершину которой сажают ведьму, к ногам которой начинают подвешивать все больший и больший груз; острый конец «пирамиды» постепенно врезается в тело, разрывает зад, пробивает кишки, в общем, вы понимаете. «Ожерелье» — кольцо с гвоздями внутри; они едва касаются кожи, но когда ноги ведьмы поджаривают факелом, а бока прижигают кочергой, она начинает дергаться и сама же себя ранит. Изящное решение, не правда ли?

Ответа Уильям Григгс не получил, потому что дверь распахнулась и в комнату ворвался констебль Томас Путнэм.

— Они убили Джайлза Кори, — выпалил он.

— Хвала Господу, — изрек пастор Перрис.

К Господу обращались все — и те, кто пытал, и те, кого пытали. Что характерно, Всевышний неизменно оказывался на стороне первых.

В 1276 году у 56-летней Анжелы Ломбарт, усердной прихожанки, родилось нечто с «волчьей пастью» и маленьким хвостиком, и, хотя женщина молила о пощаде и твердила о насланных на нее злых чарах, ее сожгли вместе с младенцем за сожительство с дьяволом и очевидное намерение кормить ребенка внутренностями нормальных детей.

В 1583 году из 16-летней Анны Шлуттенбауэр опытный монах-экзорцист двое суток изгонял дьявола, добившись того, что тело несчастной покинули 12 655 чертенят. Это не помешало судьям приговорить девушку к сожжению — на всякий случай. А ее бабушку, которая, как выяснилось, и сосватала Анну нечистому, привязали к хвосту лошади и проволокли по булыжникам городских улиц до центральной площади, где сожгли по соседству с внучкой.

В 1610 году Луиза Кано и Магдалина де ла Пю из монастыря урсулинок недалеко от Парижа наперебой заявляли, что их совратил дьявол в образе прекрасного обликом, но черного душой приходского священника Луи Годфри. Его сожгли… А монахиня из францисканского монастыря в Лувье Маделина Бовен указала не только на местного священника, но еще на несколько десятков человек, с которыми, по ее словам, принимала участие в шабашах. Маделина хотела, чтобы костер поскорее оборвал пытки, которым ее подвергали, и соглашалась со всем, что бы ей ни говорили мучители. Однако ее не торопились предавать огню. Монахиню бросили обнаженной в земляную яму, не дав даже куска тряпки перевязать гноящиеся раны. Она спала в собственных нечистотах и ела пауков, надеясь отравиться, — но ее только тошнило. Во время одного из допросов она исхитрилась проглотить несколько осколков стекла — но непроизвольно отрыгнула их. Ржавой железкой она попыталась перерезать себе горло, а потом проткнула живот — но рана затянулась. Каждый день ее насиловали стражники, и каждого из них она умоляла убить ее. Напрасно. Она была нужна! Инквизиторы возили ее из города в город, и там по их указке она называла все новых и новых «слуг дьявола». Народ ненавидел ее так сильно, что в конце концов Маделину даже перестали охранять, так как никто не опасался, что она сбежит — это было равносильно тому, чтобы быть растерзанной. Она же мечтала об исповеди… Однако в конце концов и в этом деле была поставлена точка: Маделину оправдали по «дьявольскому» делу, но осудили за лжесвидетельство. Всеми забытая, она умерла в тюрьме Руана, так и не причастившись перед смертью.

…Процессы над ведьмами проходили и в XVIII веке. В 1749 году в Вюрцбурге была сожжена монахиня Мария Рената. В 1775 году в Польше были повешены сразу 9 ведьм. В Швейцарии последний раз отправили ведьму на костер в 1785 году. А в Испании ведьм призывали к ответу даже в середине XIX века.

Когда судья объявил перерыв, народ повалил из зала. И тут кто-то — кто именно, впоследствии так и не удалось определить, — крикнул:

— Идем к старому Джайлзу! Накажем его по-своему.

Толпа качнулась, замерла на мгновение и ринулась к окраине города, к дому старейшего жителя Салема, еще недавно пользовавшегося всеобщим уважением.

— Где он? Где он? — кричали люди, ломясь в дом.

А 80-летний Кори тем временем выбрался через заднюю дверь и заковылял по вспаханному полю.

— Держи его!

Джайлз Кори опустился на мокрую землю и слезящимися от старости глазами смотрел, как толпа приближается к нему. Потом в глазах его потемнело.

Бежавший первым мужчина нагнулся и на ходу выхватил из борозды камень. Зажав его в пудовом кулаке, он подскочил к старику, замахнулся… и с руганью вогнал камень в пашню.

— Умер.

Люди окружили мертвеца, который стал заваливаться на бок. Злость переполняла их. Джон Шелдон, отец Керри, которую изнасиловал этот отвратительный старик, так хитро избегнувший наказания, размахнулся и ударил ногой мертвеца по лицу, сломав нос и выбив глаз, который выскочил из глазницы и повис на тонкой белой ниточке. Другие мужчины тоже стали пинать бездыханное тело. А какая-то женщина, заходясь идиотским смехом и подобрав юбки, вспрыгнула на старика и стала исполнять что-то вроде танца.

— Ох! Ох! — взвизгивала сумасшедшая.

Не успевшая застыть в жилах кровь окрасила красным убогую одежду покойного, и после смерти не получившего желанного покоя.

Наконец все угомонились, дыша трудно, тяжело.

— И этот тоже, — сказал Джон Шелдон.

Все без пояснений поняли, о чем речь. Увечная прачка Сара Осборн, обвиненная одной из первых, вчера умерла в тюрьме, захлебнувшись рвотой, вызванной прогорклой кашей.

И Титюбе не быть повешенной. И не потому, что призналась во всем и указала на трех ведьм, скрывавшихся под видом добропорядочных пуританок. Нет, не поэтому… Хотя неизвестно, что для нее лучше — петля или кожаный ошейник рабыни и клеймо на лбу. Чернокожую служанку было решено продать на Юг, на табачные плантации. Ее увезли туда в кандалах и со специальным уведомлением, чтобы надсмотрщики не жалели для нее кнута. Это значит, что негритянка не проживет и пары месяцев, а умирать будет в муках. Поступили же так потому, что вырученные от продажи Титюбы деньги должны были покрыть судебные издержки. В Салеме жили рассудительные и бережливые люди. Большей частью. Но были и несознательные.

В процессе разбирательства в Салеме было арестовано 150 человек. Девочки пытались обвинить в колдовстве и жителей соседнего Андовера, и на первых порах им поверили, не могли не поверить. Страх быть привлеченным к суду за колдовство был настолько велик, что местный судья, на которого показала Абигайл Уильямс, предпочел скрыться.

Однако вскоре девочки из Салема оставили Андовер в покое — после того как тамошний церковный староста заявил, что, в случае если против него будет выдвинуто обвинение, он предъявит родителям девочек иск за клевету на сумму 1000 фунтов стерлингов (за минувшие три века английский фунт подешевел в 100 раз). Деньги были умопомрачительными, джентльмен настроен решительно, и родители девочек, посоветовавшись с Григгсом, решили не рисковать.

Девочки вновь обратили внимание на обитателей Салема, причем Бетти Перрис мимоходом отправила на костер двух бродячих собак, заверив суд, что это — оборотни. Суд оказался в непростой ситуации. С одной стороны, закон запрещал сжигать колдунов, с другой — оборотней надо именно сжигать, и непременно живыми. После многочасового раздумья судья постановил: оборотень, выбравший песью шкуру, перестает быть человеком и потому не подпадает под действие милосердных английских законов. Собаки были сожжены. В отличие от людей, быстро задыхающихся в дыму и потому не слишком долго тревожащих криками слух собравшихся полюбоваться зрелищем, собаки бились, скулили и выли надрывно и долго, даже когда вспыхнула шерсть и лопнули в пламени глаза.