— Я не могла пошевелиться. Кот подошел к кровати и ударился головой о ее ножку. И превратился в Титюбу.
По залу прокатился ропот. Толстая, но расторопная и неизменно улыбчивая чернокожая служанка, вывезенная с Гаити и долгие годы жившая в семье пастора Перриса, была всем хорошо знакома. А ее сказки про духов вуду любили послушать и взрослые. Страшно, да, но интересно!
— Она достала из кармана горшочек с какой-то мазью, зачерпнула ее деревянной лопаткой и испачкала меня здесь и здесь.
Тонкая рука выскользнула из-под фартука и коснулась шеи и лба.
— Ваша честь, — поднялся врач Уильям Григгс. — Хочу доложить высокому собранию, что свое зелье ведьмы изготовляют из печени новорожденных, умерших некрещеными, смешивая ее с истолченным корнем мандрагоры, выросшей под виселицей.
— Мы примем во внимание ваше разъяснение, — наклонил парик судья.
Девочка заговорила снова:
— Между ног Титюбы появилась метла. Она зажала ее коленями и поманила меня рукой. Я встала и тоже оседлала помело. Мы вылетели в окно. Я не помню, как долго мы летели и куда. Был какой-то большой дом, длинный коридор, лестница, подвал. Там было много народа.
— Кто, кто там был? — подался вперед судья. — Ты кого-нибудь узнала?
— Там были нищенка Сара Гулд и прачка Сара Осбурн, Джордж Джекобс, Джайлз Кори. Других я не знаю.
Судья разочарованно откинулся на спинку кресла. Керри Шелдон назвала лишь тех жителей Салема, чьи имена уже фигурировали в показаниях Бетти Перрис, Абигайл Уильямс, Энн Путнэм и Мери Уоррен.
— Все плевали на распятие и кланялись Титюбе. У нее просили милости, как у богоматери. Она была королевой шабаша! И на ней ничего не было, никакой одежды. Мы прошли в дальний угол подвала. Там, на хрустальном блюде, сидела бородавчатая жаба, обряженная в парчовые одежды. Титюба подала знак, и мужчины стали целовать жабу в зад, а женщины — в рот, при этом надо было тянуть в себя ее слюну. Затем Титюба сделала еще один знак, и люди набросились на жабу, разорвали ее на кусочки и съели. Мне досталась часть лапки.
Пожилая женщина в третьем ряду упала в обморок. Мужчину во втором затошнило, и он торопливо покинул помещение. А девочка, на скулах которой выступил нездоровый румянец, говорила все громче и громче:
— Потом появился и сам дьявол. У него были черные глаза, длинный хвост, козлиные ноги и крылья, как у летучей мыши. Князь Тьмы хмурился и шевелил мохнатыми бровями. В углу стоял трон. Дьявол повернулся, стукнув копытами, и направился к нему. Тут я увидела, что ниже спины у него еще одно лицо — скалящее зубы, подмигивающее и высовывающее раздвоенный язык. Когда дьявол сел, все повернулись к нему спиной и поклонились, причем женщины задрали юбки. Потом люди стали подходить и целовать его правое колено. Дьявол взмахнул рукой, и в подвале появились столы с едой. Это было мясо. Вкусное мясо.
Снова встал Уильям Григгс.
— Кушанья на шабаше, — сказал он, — приготовляются обыкновенно из трупов умерших колдунов.
— Когда все наелись, — продолжила рассказ Керри Шелдон, — начались танцы. Я прижалась спиной к спине Джорджа Джекобса и кружилась до тех пор, пока совсем не забыла себя.
— Что дальше? — поторопил судья.
— Дьявол содрал одежды с одной из женщин и уложил ее на стол среди объедков. Живот женщины должен был стать алтарем. Демон Бегемот в обличье черного кота принес чашу с человеческим прахом, который дьявол называл «хлеб жизни». Чашу установили между раздвинутых ног женщины, а между ее грудей положили огромную красную морковь.
— «Черная месса», — выдохнул кто-то за спиной девочки.
— На серебряном блюде поднесли младенца. Дьявол схватил его за ножку, поднял и когтями разодрал кожу на спине. Потекла кровь. Когда последняя ее капля коснулась живота женщины, дьявол отбросил мертвого ребенка и поманил меня. Я подошла. — Девочка запнулась. — Он овладел мной… Все вокруг предавались блуду! На мне побывали шесть человек, последним был Джайлз Кори.
Отец девочки вскочил и разразился проклятиями, за которые в иных обстоятельствах сам мог оказаться на скамье подсудимых. Но сейчас было не до приличий. В зале творилось нечто невообразимое. Мужчины кричали, женщины плакали. Судейским служителям и пришедшему им на помощь констеблю Томасу Путнэму с трудом удалось навести порядок. Когда установилась тишина, слово опять было предоставлено врачу. Уильям Григгс откашлялся и сказал:
— Получив дозволение отца и приходского священника, я осмотрел Керри Шелдон и вынужден констатировать, что она — девственница. Это непреложно доказывает, что она действительно принимала участие в шабаше, поскольку после соития с дьяволом девственницы остаются девственницами и ни одна женщина не беременеет. Также мной был осмотрен подозреваемый Джайлз Кори. Последние четверть века из своих 80 лет он, безусловно, не в состоянии вступать в связь с женщиной. Это опять-таки свидетельствует, что лишь дьявольским наущением детородный орган Джайлза Кори смог выполнять функцию, которую выполнял прежде.
У Обвиненной в колдовстве женщины из Салема судьи ищут «дьявольскую метку»
— Благодарю, — кивнул судья. — Объявляется перерыв.
В комнате, где Керри Шелдон дожидалась возобновления слушания дела, Уильям Григгс сунул ей под нос флакон с ароматической солью.
— Я все правильно сказала? — спросила девочка.
— Больше, чем требовалось, — проворчал врач. Неожиданно лицо его искривила усмешка: — Впрочем, все к лучшему. Ибо сказано в псалме: устами младенца глаголет истина. Тебе поверят!
За 250 лет «охоты на ведьм» в Европе было уничтожено более 200 тысяч человек, обвиненных в колдовстве. Сжигали и вешали прежде всего женщин, «возлюбленных сатаны». Мужчин-колдунов было неизмеримо меньше, еще реже обвинения выдвигались против детей, ведь кое-где по-прежнему считали, что дети до 14 лет невинны и безгрешны, будучи особо опекаемы Господом.
И тем не менее…
В 1527 году испанская инквизиция занималась делом двух девочек 9 и 11 лет. Они не только были изобличены как ведьмы; под пытками они оговорили несколько десятков женщин, которые якобы приобщили их к «радостям» шабаша и таинствам «черной мессы». Женщины были схвачены, допрошены с пристрастием и сожжены, девочек же отправили в монастырь, точнее, в монастырскую тюрьму, где они и скончались от голода, так как «сестры во Христе» не желали общаться и кормить тех, кто побывал в лапах Князя Тьмы.
Когда в XVII веке «охота на ведьм» в Германии достигла апогея, в Бонне сжигали девочек 3–4 лет и мальчиков 9–14. В 1659 году в Бамберге были сожжены 22 девочки в возрасте от 7 до 10 лет. Во время казни одни из них, лишившись разума, проклинали своих матерей, горевших рядом, за то, что те научили их колдовскому искусству; другие, собравшись с силами, твердили о своей невиновности. Их не слушали и не слышали: треск поленьев заглушал мольбы и крики.
В 1669 году в шведском округе Дарлекарлия, и чаще всего — в городе Мора, дети стали заболевать странной болезнью. Они падали в обморок, их ноги и руки сводило судорогой, на губах выступала пена, дрожащие руки тянулись к паху, а посиневшие губы в эти моменты шептали о стране Блакулле, куда по ночам их приводят ведьмы для участия в шабаше и плотских утех Люцифера и Вельзевула, Элими, Астарота и даже кота-демона Бегемота.
Тут же была создана специальная комиссия — по образцу той, что работала в городе год назад, когда Эрик Эриксен, пятнадцати лет, обвинил 18-летнюю Гертруду Свенсон в том, что она похищает по ночам детей, дабы те приняли участие в сатанинских игрищах. Учреждая комиссию, король Швеции Карл XI настоятельно рекомендовал использовать очистительные молитвы, а не пытки. Так и поступили. Однако, несмотря на коллективные псалмопения, на которые возлагалось столько надежд, Гертруда Свенсон продолжала настаивать, что она ни в чем дурном не повинна, тем более в колдовстве. Упорством своим она вынудила комиссию обратиться к телесным истязаниям! И что же? Ведьма тут же выдала себя и, разумеется, отправилась на костер.