- Что слышали. Развяжите руки. Я не могу так сидеть.

Полицейский еще немного помедлил, сверля его насупленным взглядом, но, кажется, понял, что

опасаться не было оснований, и сунул руку в карман. Подцепив кончиком ножа ремешок супони, он

одним махом перерезал ее и спрятал нож. Сотников разнял отекшие, с рубцами на запястьях руки.

- Что еще?

- Пить, - сказал Сотников.

Он решил, пока была возможность, хотя бы утолить жажду, чтобы потом уже терпеть.

Полицай кивнул Гаманюку.

- Дай воды!

Тот выскочил в коридор, а полицай обошел стол и неторопливо уселся в своем кресле. Все время он

держал себя подчеркнуто сдержанно, настороженно, будто таил что-то важное и многообещающее для

арестанта. Взгляд своих острых, чем-то озабоченных глаз почти не сводил с Сотникова.

- Можете сесть на стул.

Сотников кое-как поднялся с пола и боком опустился на стул, отставив в сторону ногу. Так стало

удобнее, можно было терпеть. Он вздохнул, повел взглядом по стенам, глянул за печку, в угол у окна, не

198

сразу поняв, что ищет орудия пыток - должны же они тут быть. Но, к его удивлению, ничего, чем обычно

пытают, в помещении не было видно. Между тем он чувствовал, что отношения его с этим полицаем уже

перешли границу условности и, поскольку игра не удалась, предстоял разговор по существу, который,

разумеется, обещал мало приятного.

Тем временем Стась Гаманюк принес большую эмалированную кружку воды, и Сотников жадно выпил

ее до дна. Полицай за столом терпеливо ждал, наблюдая за каждым его движением, о чем-то все

размышлял или, может, старался что-то понять.

- Ну, познакомимся, - довольно миролюбиво сказал он, когда Стась вышел. - Фамилия моя Портнов.

Следователь полиции.

- Моя вам ничего не скажет.

- А все-таки?

- Ну, Иванов, допустим, - сказал Сотников сквозь зубы: болела нога.

- Не возражаю. Пусть будет Иванов. Так и запишем, - согласился следователь, хотя ничего не

записывал. - Из какого отряда?

Ого, так сразу и про отряд! Прежде чем что-либо ответить, Сотников помолчал. Следователь, по-

прежнему буравя его взглядом, взял со стола выпачканный чернилами деревянный пресс,

неопределенно повертел в руках. Сотников невидяще смотрел на его пальцы и не знал, как лучше:

начать игру в поддавки или сразу отказаться от показаний, чтобы не лгать и не путаться. Тем более что в

его ложь этот, наверно, не очень поверит.

- А вы думаете, я вам скажу правду?

- Скажешь! - негромко и с таким внутренним убеждением сказал следователь, что Сотникову на

минуту стало не по себе, и он исподлобья вопросительно посмотрел на полицейского.

- Скажешь!

Начало не обещало ничего хорошего. На вопрос об отряде он, разумеется, отвечать не станет, но и

другие, наверно, будут не легче. Следователь ждал, рассеянно играя прессом. Движения его худых,

тонких пальцев были спокойно уверенными, неторопливыми, этой своей неторопливостью, однако, и

выдававшие тщательно скрываемую до поры напряженность. Странно, что с виду ой был так мало похож

на палача-следователя, наверно имевшего на своем счету не одну загубленную жизнь, а скорее

напоминал скромного, даже затрапезного сельского служащего. И в то же время было заметно, как

дремлет в нем что-то коварно-вероломное, ежеминутно угрожающее арестанту. Сотников ждал, когда

оно наконец прорвется, хотя и не знал, как крепки нервы этого человека и за каким вопросом

следователь скинет наконец с себя маску.

- Какое имели задание? Куда шли? Как давно пособником у вас эта женщина?

- Никакой она не пособник. Мы случайно зашли к ней в избу, забрались на чердак. Ее и дома в то

время не было, - спокойно объяснил Сотников.

- Ну, конечно, случайно. Так все говорят. А к лесиновскому старосте вы также зашли случайно?

Вот как! Значит, уже известно и про старосту. Хотя донес, наверно, в тот самый вечер. «Пожалели,

называется, не захотели связываться», - подумал Сотников. Выходило, однако, что полицаи знали о них

куда больше, чем они предполагали, и Сотников на минуту смешался. Наверно, это был рассчитанный

ход в допросе. Следователь отметил достигнутый им эффект, бросил свой пресс и закурил. Потом

аккуратно прибрал со стола портсигар, зажигалку, крошки табака сдул на пол и сквозь дым уставился на

него, ожидая ответа.

- Да, случайно, - после паузы твердо сказал Сотников.

- Не оригинально. Вы же умный человек, а хотите выехать на такой примитивной лжи! Надо было

придумать что-нибудь похитрее. Это у нас не пройдет.

Не пройдет - видимо, так. Но черт с ним! Будто он надеялся, что пройдет. Он вообще ни на что не

надеялся, только жалел несчастную Дёмчиху, которую неизвестно как надо было выручить.

- Вы можете поступить с нами как вам заблагорассудится, - сказал Сотников. - Но не примешивайте

сюда женщину. Она ни при чем. Просто ее изба оказалась крайней, а я не мог идти дальше.

- Где ранен?

- В ногу.

- Я не о том. Где, в каком районе?

- В лесу. Два дня назад.

- Не пройдет, - глядя в упор, объявил следователь. - Заливаете. Не в лесу, а на большаке этой ночью.

«Черт, знает точно или, может, ловит?» - подумал Сотников. Он не знал, как следовало держаться

дальше: неудачно соврешь в мелочах - не поверит и в правду. А правду о Дёмчихе ему очень важно

было внушить этому прислужнику, хотя он и чувствовал, что внушить ее будет труднее, чем какую-нибудь

явную ложь.

- А если я, например, все объясню, вы отпустите женщину? Вы можете это обещать?

Глаза следователя, вдруг вспыхнувшие злобой, кажется, пронзили его насквозь.

- Я не обязан вам ничего объяснять! Я ставлю вопросы, а вы должны на них отвечать!

«Значит, не удастся», - уныло подумал Сотников. Разумеется, из своих рук они никого уже не

выпустят. Знакомый обычай! Тогда, наверно, пропала Дёмчиха.

- Ни за что погубите женщину. А у нее трое ребят.

199

- Губим не мы. Губите вы! Вы ее в банду втянули! Почему тогда не подумали о ребятах? - ощетинился

следователь. - А теперь поздно. Вы знаете законы великой Германии?

«Законы! Давно ли ты сам узнал их, проклятый ублюдок? - подумал Сотников. - Недавно еще,

наверное, зубрил совсем другие законы!» Однако последний вопрос полицейского прозвучал несколько

двусмысленно - похоже, что Портнов не прочь был что-то переложить с себя на плечи великой Германии.

Сотников помолчал, а следователь поднялся, отодвинул кресло и прошелся к окну, сквозь решетку

рассеянно посмотрел во двор, где слышались голоса полицейских. Опять он носил в себе что-то

затаенное, особенно не напирал с допросом и то ли думал, как похитрее подловить его, то ли

размышлял о чем-то своем, постороннем.

В коридоре тяжело затопали, послышались голоса, ругань. По всей вероятности, там кого-то вели или

даже уносили. Когда толчея переместилась на крыльцо, следователь энергично отчеканил:

- Так, хватит играть в прятки! Назовите отряд! Его командира! Связных. Количественный состав.

Место базирования. Только не пытайтесь лгать. Напрасное дело.

- Не много ли вы от меня хотите? - сказал Сотников.

Незаметно для себя он обратился к иронии, как обычно поступал в минуты неприятных объяснений с

дураками и нахалами. Конечно, для Стася или еще кого-нибудь из этих предателей его ирония была за

пределами их понимания - на этого же начальника она, кажется, действовала самым надлежащим

образом. До поры тот, однако, сдерживался, только однажды криво передернул губами.

- Куда шли?

- Мы заблудились.

- Не пройдет. Ложь! Даю две минуты на размышление.

- Не утруждайтесь. Наверно, у вас много работы.

Тут он угадал точно. Морщинистое личико следователя опять передернулось, но, кажется, он умел