- Вот погодите… Научу Леньку Косого, тогда будете знать…

И вдруг сейчас на заборе сам Ленька Косой, а следом за ним с диким свистом вся его армия. В руках у Леньки рогатка, на шее болтается запасная.

Окружили нас.

- Руки вверх, гады! Стрелять буду! - орет Ленька и натягивает рогатку.

- Сначала попади,- говорю я не совсем уверенно.

- Во что?

- Во что собрался,

- Хочешь в тебя?

- Бей!

- Бью!

- Бросьте вы, ребята,- говорит Лева.- Мы вас не трогали, и вы нас не трогайте.

Ленька медленно поднимает рогатку к моему лицу. Вся резина вытянулась, стала совсем прозрачная. Туго дрожит в руке рогатулька. Резина все тоньше, тоньше…

- 

Бью.

- Бей!

- Ну ты, дурак, погоди,- хочет загородить меня Женька.

И вдруг что-то меня подстегнуло, а что - и сам не знаю.

Одной рукой за струну резинки, другой Леньке в морду. Шагнул вперед и еще раз, только сильнее.

Армия подняла своего вожака, отряхнула, обдула, установила.

- Значит, ты так? - интересуется Ленька кровавыми плевками на земле.- Значит, ты так?

- Значит, так. Снимай с шеи рогатку.

- Чего?

Кто- то сзади кладет мне в руку кирпич.

- Снимай рогатку, гад! А ну!! - Вся Ленькина армия за забор. Торчат одни макушки.

Ленька снимает рогатку, а она цепляется резинкой за лохматый затылок, не поддается.

Сорвал ее. Пробую. Хорошая резина. Упругая, тонкая и длинно тянется.

- Давай патрон!

Он по карманам ерзает.

Достал кругленький камешек-голышек, протягивает:

- Вот и все… этот?

- Не пойдет! Давай свинец или подшипник.

- Нету,- водит по карманам Ленька.- Вот только голышки…

- Оставь себе. Тут дело серьезное.

Я уже давно чувствую, что кто-то тянет меня за рубашку. Оглянулся, а это Славик. В протянутой ладошке бегает как ртуть шарикоподшипник.

- На, Алеша…

«Эх,- думаю,- или я здесь король, или одуванчик». Зарядил рогатку подшипником, кричу Леньке:

- А ну, становись!

- Я и так с-с-стою,- говорит Ленька и закрывает лицо руками.

Гудит резина, растянутая на всю ширину рук, рогатуль-ка вот-вот вырвется из пальцев. Повел рогаткой по верхней кромке забора - макушки словно слизнул кто. А Ленька все стоит, закрывшись руками, глухо бормочет:

- А за это знаешь что будет?… Милиция тебе будет…

- Люблю милицию,- говорю я.- А ну, гад, ни с места!

- Твоим родителям влетит.

- Люблю своих родителей…

- Тебе тюрьма будет…

Целю ему в лоб между пальцами.

- Алешка, стой! - кричат ребята.- Ну его. Пусть отсюда катится.

- Ну, вот смотри,- говорю я Леньке,- как надо стрелять.

Огляделся, а стрелять некуда. Славик заторопился на

поиски мишени. Рядом Лидочка оказалась, остановила Славика:

- Не ходи. Стреляй, Алеша, в пуговицу.

Она скинула пальто, повесила его на гвоздь, на стенку сарая, распрямила:

- Бей в пуговицу.

- В какую?

Почему- то Жиган рядом хлопочет, рогатульку из моих рук вынул, осмотрел, опять вложил. Кричит на забор;

- Ну вы, шкеты, сползайте! Смотрите, как бить надо! Ленькина армия нерешительно сползла с забора.

- А ты становись вот сюда, учись,-подталкивает Жиган Леньку Косого.- Ну, давай, Алешка, только не торопись.

- В какую бить? - спрашиваю я.

- В среднюю,- заказывает Лидочка.

В разрезе рогатульки пляшет, медленно успокаиваясь, средняя пуговица. Кожица рогатки с подшипником на уровне правого глаза. Резина натянута до предела. Застыла пуговица, не шевельнется.

Сейчас мои руки на уровне пуговицы. Теперь важно под прямым углом к моему корпусу и к стенке сарая, вернее к пальто, держать резину. Ветра нет. Значит, никаких отклонений. На вес подшипника чуть прибавить, чуть приподнять рогатульку всего лишь на толщину папиросной бумаги,

- Огонь!

- Ф-ф-р-р! - огрызнулась рогатка.

- Бенц! - заорали ребята за спиной.- Попал!

- Алешка! Попал!-Бежит к сараю Лидочка.- Давай в другую!

Бить в другую мне что-то не хочется.

- Потом,- говорю я.

- Нет, пусть бьет,- оглядывается на свою армию Косой.- Пусть еще. Правда, пацаны?

Ленькина армия соглашается, глухо настаивает:

- Бей еще! Давай, давай!

Жиган опять рогатку осматривает, сует мне в руки г

- Давай, Алешка,- спокойно просит он.

- Пальто жалко,- говорю я.

- Ничего, у меня еще есть такие пуговицы,- торопится Лидочка.- Бей!

- И тебе не жалко?

- Ни капельки. Бей!

- Ты подумай, Лидочка!

- Ничего, подумала. Бей!

И тут меня прямо зло взяло. Медленно вплывает в развилку пуговица. Установилась, не двинется, не вздрогнет.

- Прямой угол, гипотенуза, катеты,- бормочу я.

- Огонь!

- Бенц! - орут ребята.- Вдребезги!

И как это я попал? Просто сам удивляюсь.

- Ну, хватит,- говорю я.

- Нет, пусть еще бьет,- чей-то голос за спиной. Оглянулся, а это Гога.- Пусть уж до трех раз,-говорит он.- Надо все до трех раз.

- Нет, больше не надо,- вмешивается Лидочка.- У меня только две таких запасных, больше нет.

- Жертвую от своей куртки,- говорит Гога и, натужась, отрывает пуговицу.- На, бери.

- Так ведь эта мне не подходит, дурачок,- сердится Лидочка.

- Ничего, укрепим отдельно на доске,- торопится Гога к сараю.

- Эй, пижон, подожди,- говорит Жиган.- Иди сюда. Возьми пуговицу в руки. Держи пальцами за кончик. Вот так. Теперь поднимай над головой. Вот так. Алешка будет стрелять. Верно, Алешка?

- Буду,- решаюсь я.

- Ну иди, иди к сараю,- подталкивает Жиган Гогу.

- А почему я?

- Ты, ты должен,- говорит Жиган.- Ведь сам же говорил, что до трех раз. Вот сейчас и будет третий. Так, ребята?

Все шумно согласились.

Жиган с удовольствием крякает, потирает руки и смотрит на Гогу.

-  Но почему же я? - упирается Гога.- Я вас не понимаю. Мне некогда.

- Вы не смеете его трогать! -вдруг сверху из окна раздается Ларискин голос.- Что он вам сделал? Гога, уходи от них. Хулиганье!

- Хулиганье,- подтверждает из окна Ларискин папа.- Мальчик, иди к нам. Завтра же все участковому сообщу!

И откуда он взялся? Сердитый, Лариску от окна отгоняет.

Я смотрю на Гогу, он вертит в руках пуговицу, молчит.

- Давай мне,- подошел к нему Ленька Косой.- Я встану. Бей, Алешка.

Гога не отпускает пуговицу, в землю смотрит.

- Ну, давай,- хочет разжать кулак Ленька. Из окна Ларискин голос:

- Гога, ну что же ты? Будь, как Лермонтов… Докажи им…

- Уйдите все,- глухо говорит Гога.- Я сам.

Он подходит к сараю, поднимает руку с пуговицей.

- Бей!

Пляшет пуговица в рогатульке. Даже рука целиться устала. Решил передохнуть и нечаянно провел рогаткой по окнам. С треском захлопнулось ее окно. Только белый папин кулак мелькнул и пропал в глубине.

- Готов? - спрашиваю Гогу.

- Бей!

- Возьми в левую руку,- советую я.- Правой писать пригодится.

И опять прыгает в разрезе рогатульки пуговица. Но вот она установилась, успокоилась.

Мне надо попасть, и попасть точно в пуговицу. Это я твердо знаю. Но палец, ох этот Гогин палец!

- Огонь!

Ф- р-р! -ответила рогатка.

***

Утром на следующий день к нам пришел дядя Карасев. Не во двор, а прямо к нам домой, к маме.

Присел на стул, фуражку не снимает. Сердитый, строгий. Вздыхает, сморкается не долго, молчит.

- Ну что же, Григорьевна, может, в колонию отдать? - смотрит куда-то в угол дядя Карасев.- Вот опять история.

Палец мальцу разбил… Заявление пришло… Гогины родители подписали, да еще один жилец.

Мама тихо плачет, закрыв лицо передником, на меня не смотрит. Устало махнула рукой:

- Как хотите, дядя Карасев, нет моих сил больше. Дядя Карасев за чай взялся, на меня посмотрел, нахмурился, отвернулся.