мне теперь глаза девать? Засмеют, задразнят меня,

станут козлиной бабушкой звать. А всё через тебя,

окаянный старик. Нет, как хочешь, а чтобы этой

страшной твари в моём доме не было. Завтра же

веди её на базар продавать. Иначе житья тебе от меня

не будет.

Делать нечего. Покорился дед. Встал утром пораньше,

обмотал рога козлу верёвкой и повёл за конец.

А козёл и тут отличается. То упрётся копытами

в землю, головой мотает — с места его не стронешь.

то как подерёт вперёд — старик за ним еле поспевает,

рысью бежит. Парни идут навстречу, заливаются:

— Дедушка, а дедушка, кто кого на базар продавать

тащит: ты козла, аль козёл тебя?

Однако кое-как дошли они до базара, вёрст за

двенадцать от своей деревни. Удалось деду продать

козла очень скоро и выгодно. Расставаясь с козлом,

чуть не плакал дед. Говорил новому владельцу:

— Уж ты, милый человек, побереги козелка-то.

Он не простой, а ангорский. Умён до чего: только не

говорит!..

Вернулся домой, отобрала у него баба деньги,

легла спать.

А наутро... батюшки! Что за крик такой страшный

на улице? Дед и баба к окну. А на них снаружи

прямо так и тянется противная козлиная морда. Стал

на дыбки, передними ногами в стену стучит, ушами

хлопает, бородищей трясёт, носом дёргает и орёт во

всё горло:

— Бе-е-е... Поесть бы мне-е-е!..

А на шее у него мотузок1 верёвки болтается. Отгрыз-

таки, подлец!

Да это ещё что! Глотнувши свободного-то воздуха,

стал козёл по всей деревне озоровать. Раз пять его

старик водил на продажу. Один раз в телеге увёз за

тридцать вёрст, голову ему в мешок завязавши. Вернулся

ведь! Через два дня вернулся. Весь в репье, в

ссадинах, хромой, грязный, вовсе неприличный, и дерёт

горло на всю деревню:

— Рады ли вы мне-е-е?..

Дошло, наконец, до того, что опять пришли мужики

к деду, на этот раз уже всей деревней, от мала до

велика, и сказали:

— Ну, дед, давай решать по душе. Либо ты один

живи в деревне со своим козлом, а мы отсюда уйдём

куда глаза глядят, либо уж, так и быть, мы останемся,

а ты уходи от нас со своим избранным.

Тут бабу взорвало, точно бочку с порохом. Как

напустится она на старика:

— И пошёл ты вон из моего дома! И чтобы я тебя

больше не видела! И на порог тебя больше не пушу!

На вот, бери ножик и веди козла в лес. И больше

я знать ничего не хочу.

Что оставалось делать старику?

Проснулся утром до зари, опять обвязал козлу

рога и потянул за собой. А козёл, как нарочно, вдруг

добрый-предобрый сделался, ласковый-преласковый:

точно его подменили. То мордой о дедово колено

потрётся, то в глаза ему заглянет, то за рукав его

теребит...

Пришёл дед в лес, сел у дорожки на пенёк и заплакал:

1 М о т у з о к — обрывок.

— Ну как я своего козлика доморослого зарежу?

Никак я не могу этого сделать.

Только вдруг слышит песню. Из-за зланьки1 выезжают

на дорогу, справа по шести, всадники-драгуны2.

Лошади под ними как на подбор, все рыжие,

идут охотно, весело. Фыркают на росу, поигрывают.

Солнышко тут взошло, шерсть на них золотом отливает,

блестит на оружии.

Высоким тенором, задрав горло, заливается запевала.

А хор как хватит;

Справа по шести, сидеть молодцами.

Не огорчать лошадей.

Так по всему лесу гул и пошёл. Все звери и птицы

шарахнулись.

Вахтмистр3 попридержал коня, подъехал к деду:

— Ты чего тут, старик, делаешь? О чём плачешь?

Что у тебя за козёл такой страховидный?

— Ах, батюшка-начальник, вот со мной какое

горе... Так-то и так-то... — И рассказал дед всю свою

беду.—

Ну, дедушка, я тебя сейчас выручу. Стой,

р-равняйсь!.. Ребята, желаете козла принять в эскадрон?

Солдаты обрадовались:

— Сделайте милость, Никандра Евстигнеевич!

Наши кони давно по козлу скучают. Мухи его не терпят.

Самое разлюбезное дело выйдет, если возьмёте.

Первый козёл будет во всей дивизии.

— Ладно. Сколько, старик, за козла хочешь вместе

с верёвкой?

1 Конечно, не все знают, что такое злань. Это залив, загиб, полянка в

густом сосновом лесу, где светло, зелено и весело, где ландыши, грибы и

певчие птицы и белки, где лепечет ручеёк, где под стройными ёлочками

так приятно растянуться на мягкой траве. (Примеч. автора.)

2 Д р а г у н ы — особый ро д конных войсковых частей в дореволюционной

армии.

3 В а х м и с т р — унтер-офицер кавалерии в царской армии.

— Да что вы, служивые! Буду я с вас деньги

брать? Вам в походе каждая копеечка нужна: и на

шило, и на мыло, и попить чтобы было. Берите так.

— Утешный старик. Ну, спасибо тебе.

— А вы далеко ли, воины, путь держите?

— Мы-то? А вот едем мы врагов бить.

— Ах вы, мои милые! Ну, дай вам бог в сохранности

вернуться.

— И ты живи, дедушка, поскрипывай. Эй, Петров,

заводи!

Ударили в тарелки, засвистали соловьями, залился

подголосок...

Пришёл дед домой — туча тучей. Со старухой и

говорить не хочет. Это он нарочно так притворился,

что будто бы ему козла зарезанного жалко. Старуха

поверила и ничего не расспрашивает.

Но как прошло недели с две, а козёл всё не возвращается,

тут уж дед признался во всём откровенно.

Ужасно баба обрадовалась:

— Спасибо, голубчик. Снял ты с моей, души камень.

А козёл как поступил на военную службу, так как

будто в ней родился. И сразу стал страх какой отчаянный!

Бывало, идут драгуны перед обедом к водке,

а уж кто-нибудь непременно вспомнит:

— Надо было бы и козлу поднести. Вася, Вася!.,

Василий Васильевич!

А он тут как тут. Вихрем примчался. Бородой

трясёт:

— Водки мне-е-е-е!

И хлеб с солью ему полагался. И табачку давали

пожевать. А за сахаром он сам по солдатским карманам

лазил.

Но зато как только полк выходит на учение или

на смотр, он уж непременно при первом эскадроне, в

первом взводе, в первом ряду, рядом с правофланговой

лошадью. Отогнать его было никак невозможно.

Даже генералы махнули на него рукой. Безобразно,

конечно, когда козёл своим диким галопом скачет

рядом с конями, но ничего, мирились, знали, что коз

ё л — полковой любимец.

Дед-баба до сих пор поскрипывают, но уж очень

старенькие стали, вовсе дряхлые. Кошка Машка

оглохла. Патрашка совсем поглупел, разленился, и

стал у него прескверный характер. Один скворец держится

молодцом. Бывало, утром вдруг заорёт:

— Бэ-э-э! Молочка бы мне-е-е-е!..