Кейт снова ощутила на себе взгляд лорда Блейкли. И на секунду все ее страхи показались реальностью. Он смотрел на нее, и она представляла себе, о чем он сейчас думает. Он выговаривает ей за то, что не рассказала ему обо всем, проклинает за то, что по ее милости он потратил столько времени, стыдит за все те дни молчания, когда он занимался бесплодными поисками. Он не мог думать о ней ничего хорошего.

Однако, к ее удивлению, лорд Блейкли приветливо ей кивнул.

Судья вошел в зал. Жюри приведено к присяге. Но вместо того, чтобы выглядеть строго и внушительно в преддверии решения, которое определит ее судьбу, присяжные обменивались улыбочками, словно поздравляя себя с удачей принять участие в решении самого обсуждаемого судебного процесса в Лондоне. Их столь очевидное ликование вовсе не успокоило опасения Кейт в беспристрастности правосудия.

А потом Харкрофт начал свою речь. За несколько недель, прошедших со времени исчезновения его жены, он действительно проделал огромную работу, собрав по крупицам информацию. И ему удалось это гораздо лучше, чем даже могла предполагать Кейт. Он привел свидетелей — например, супруга йоркширской кормилицы, предоставившего записку из агентства, в которое обратилась Кейт, чтобы ее найти.

Были и другие. Почтовый служащий, подтвердивший, что Кейт встречалась с кормилицей в Лондоне, ее конюх, сопровождавший карету с Кейт и младенцем в Берксвифт. Наконец, заслушали швею, сообщившую о свертке, заказанном леди Харкрофт, но доставленном по приказу леди Кархарт в дом леди Кархарт.

Кейт, конечно, делала все возможное, чтобы замести следы, однако едва подозрение пало на нее, все быстро всплыло наружу. Доказательства выглядели очень убедительными.

И, судя по выражению лиц присяжных, они были вполне согласны с обвинением. После первых пятнадцать минут слушаний свидетельских показаний все они отворачивали от нее свои глаза. Они уже вынесли решение. И Кейт не могла их обвинять. Она была виновна. Она похитила супругу Харкрофта. Просто сделала она это во имя действительно прекрасной цели.

После всех этих обвинительных свидетельских показаний ей уже не было нужды ничего говорить. Ровно в одиннадцать часов тридцать минут судья вызвал Кейт для дачи показаний.

Судья Фэнг смущенно смотрел на нее. Он не мог хотеть, чтобы леди признали виновной, но Кейт понимала, насколько веской казалась позиция обвинения. То, что судья нервничает, было хорошим знаком — он думает о том, как бы извратить свидетельские показания в ее пользу, чтобы освободить ее и избежать сложностей с ее отцом или кузеном.

Наконец он вздохнул и начал допрос:

— Леди Кэтлин, вы нанимали миссис Уотсон в качестве кормилицы?

Ей не оставалось ничего, кроме как признать правду.

— Да, ваша честь.

Он прикусил губу и посмотрел по сторонам, все еще надеясь найти какую-нибудь лазейку.

— И вы это сделали потому, что у вас есть ребенок? — с надеждой вопросил он.

— Нет, ваша честь.

Воцарилась тишина. Судья Фэнг почесал парик.

— Возможно, вы помогали своей сестре?

— У меня нет сестры, ваша честь, — ответила Кейт.

— Любимая служанка?

— Нет.

Своими вопросами он лишь обратил дополнительное внимание присяжных на то, что у Кейт отсутствовали какие-либо законные причины для найма кормилицы. Судья скорчил недовольную гримасу и сложил руки перед собой на столе.

— Для кого же вы тогда наняли кормилицу?

В отсутствие Неда единственным выходом для Кейт было говорить правду. Вопрос заключался лишь в том, какую ее часть она должна открыть суду, прежде чем он появится. Кейт покачала головой, будто бы в замешательстве.

— Естественно, для Луизы, леди Харкрофт. Я думала, это и так понятно, ваша честь.

При этих словах по залу пробежал удивленный ропот.

Судья нахмурился:

— И где же сейчас эта кормилица?

Кейт одарила его солнечной улыбкой:

— Могу предположить, что она вместе с леди Харкрофт, хотя прошло некоторое время с тех пор, как я видела кого-либо из них.

Присяжные подняли головы, услышав веселую и бодрую речь Кейт. Она не дрожала от ужаса и не стояла, понурив голову. Она говорила радостным голосом. Если выразить все это короче, она не вела себя так, как это приличествовало бы виновной женщине. Кейт балансировала над пропастью. И все равно она заставила себя посмотреть Харкрофту прямо в глаза и улыбнуться.

Он первым отвел взгляд. Маленькая победа, не более, но она показалась ей ярким солнечным лучиком, прорезавшим мрак полицейского суда на Королевской площади.

— Где же, — задал новый вопрос судья, — сама леди Харкрофт?

— О, возможно, я не смогу ответить на этот вопрос, — проговорила Кейт.

И снова шепот пробежал по залу, на этот раз уже громче.

— Вы не можете этого сказать или не хотите?

Харкрофт подошел к ней ближе. Кейт даже не пришлось притворяться, когда она испуганно отшатнулась от него. Возвышаясь над ней во весь свой рост, он казался мрачным и угрожающим. Ей хотелось, чтобы каждый из присутствующих запомнил его именно таким.

— Леди Кэтлин, — взревел он, — должен ли я напоминать вам, что вы поклялись говорить всю правду?

Кейт взглянула на него, расширив глаза с видом оскорбленной невинности.

— Почему же? Я говорю только правду! Я действительно не могу сказать. Я уверена, что леди Харкрофт находится в данный момент в пути. — По крайней мере, она на это надеялась, если только с Недом не случилось ничего действительно страшного. — Конечно, поскольку ее нет со мной в Лондоне и я не получала от нее писем, то не могу судить о ее местонахождении с полной уверенностью.

Харкрофт сложил на груди руки и уставился на нее.

— Если вы наняли кормилицу и похитили ее, вы должны знать, где она находится. Раскройте же это место, леди Кэтлин.

— Она в карете. — Кейт радостно улыбнулась. — Или… возможно, и нет. Мне очень трудно судить об этом. Если бы я видела ее сейчас, то сказала бы вам с абсолютной уверенностью.

Харкрофт нахмурился, слыша столь очевидную женскую глупость.

— Обвиняемая, — глухо произнес он, — издевается на судом — над вами, ваша честь, на глазах у всего Лондона. Потребуйте, чтобы она сказала, где моя жена. Потребуйте этого немедленно.

Судья вытащил носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот.

— Леди Кэтлин? — слабо вопросил он.

При этих словах двери зала заседаний, расположенные в глубине комнаты, позади всех зрителей, отворились, и в зал ворвался луч утреннего солнца. Повисшие в воздухе хлопья пыли взвились в потоке внезапного света. На пороге появились две фигуры, силуэты которых темнели в отдалении. Кейт затаила дыхание, окрыленная надеждой.

Они вошли в комнату. Нед был впереди. Он двигался медленно, осторожно ступая, будто каждый его шаг имел особое значение. Он остановился, положив руку на скамейку.

У Кейт потеплело на сердце, когда она увидела его — впервые за сегодняшнее утро. И это тепло, эту радость вряд ли мог испортить отвратительный внешний вид ее мужа. Нед был весь в грязи, без галстука, брюки порваны на коленках. Луиза стояла позади него. Словно по контрасту с грязным и рваным костюмом Неда, ее голубовато-серое дорожное платье, отделанное пышным черным кружевом, выглядело безупречно. Она казалась спокойной и уравновешенной, какой никогда не была в обществе своего мужа.

Один из самых серьезных молодых репортеров в заднем ряду поднял голову, почувствовав легкое дуновение ветра от открытой двери, но лишь взглянул на вошедшую компанию и вновь уткнулся в свои записи.

— Леди Кэтлин? — повторил судья. — Так вы утверждаете, что не можете сказать суду, где сейчас находится супруга графа Харкрофта?

Кейт улыбнулась открытой, яркой улыбкой:

— Нет, ваша честь. Теперь я могу.

Харкрофт наклонился к Кейт, его пальцы сжались, будто он хотел вырвать когтями из нее это знание. Он настолько сосредоточился на Кэтлин, что не услышал шагов, раздавшихся позади него в проходе между рядами.