Меры, принимаемые в отношении особистов, достаточно откровенно изложены в подписанном им отчете ГПУ Украины за первое полугодие 1922 г. В документе специально выделен подраздел «Вопрос о реорганизации особых отделов». Приведем один из фрагментов текста: «…B целях создания единого чекистского органа, с начала 1922 г. ВУЧК начинает борьбу за реорганизацию погранохраны, одновременно — за упразднение особых отделов округов и подчинение дивизионных особотделений непосредственно губотделам. ВЧК неоднократно отклоняла разрешение этого вопроса, считая его несвоевременным»[379].

Обратим внимание на наиболее существенное в процитированном тексте. Во-первых, употреблен термин «борьба», что позволяет нам оценить степень накала страстей в конфликтной ситуации. Во-вторых, налицо радикализм в решении насущной организационной задачи — полной ликвидации особых отделов округов. Понятно, что авторы отчета даже не принимали во внимание абсолютно правильную увязку построения особых отделов с системой военного управления, в основе которой лежала жесткая вертикальная подчиненность. В-третьих, особые отделения дивизий предполагалось подчинить соответствующим губернским отделам ГПУ, хотя воинские части дивизий могли дислоцироваться на территории нескольких губерний, и это предопределяло распределение усилий особистов, совместную работу с несколькими губотделами. И, наконец, в-четвертых, чекистское руководство в Москве неоднократно отклоняло «новации» Украинского ГПУ. Персонально это были прежде всего В. Менжинский и Г. Ягода.

Несмотря на это, В. Манцев и его единомышленники шаг за шагом реализовывали свои намерения. Примером этому могут служить результаты чистки кадрового состава чекистских органов Украины. Согласно данным, приведенным в указанном выше отчете, из особых отделов Харьковского и Киевского военных округов было уволено 863 сотрудника, а из 12 губернских чрезвычайных комиссий и 4 окружных транспортных органов суммарно 1315[380].

Ф. Дзержинский был явно удовлетворен деятельностью B. Манцева и, опираясь на украинский опыт, продолжил «наступление» на особистов.

6 мая 1922 г. он организует заседание членов Коллегии ГПУ и некоторых полномочных представителей ГПУ в регионах[381]. На повестку дня выносятся три вопроса: 1. О направлении дальнейшей работы ГПУ. Докладчик И. Уншлихт; 2. О материальном положении ГПУ. И снова докладчик И. Уншлихт; 3. О реорганизации Особых отделов. По данному вопросу выступал Ф. Дзержинский, и это следует подчеркнуть в русле исследуемой проблемы[382]. Ведь нет ничего важнее для первого лица любого ведомства, как определить перспективы и направления работы. Крайне важно это было в условиях начала реализации новой экономической политики и вызванных этим негативных явлений, среди которых «демобилизационные настроения», падение дисциплины и исполнительности, тяжелое материальное положение сотрудников и т. д.

И в этой обстановке Ф. Дзержинский посчитал для себя наиболее важным выступить лишь по реорганизации особых отделов. При этом он не мог не отдавать себе отчета в том, что задуманная реорганизация неминуемо приведет к нарушению основополагающего, утвержденного высшим органом государственной власти нормативного акта — «Положения об особых отделах Госполитуправления».

Что же произошло на заседании? Если по первым двум вопросам разброса мнений не наблюдалось и были выработаны конкретные решения, то по реорганизации особых отделов пришлось создать комиссию в составе В. Манцева, C. Мессинга (члена Коллегии ГПУ и руководителя полномочного представительства ГПУ в ЛВО) и Г. Ягоды.

Создавать комиссию потребовалось из-за того, что при голосовании по вопросу о реорганизации особых отделов мнения присутствовавших разделились поровну. Это явствует из обнаруженного нами уникального для оценки ситуации и единственного в своем роде документа того времени. Секретарь Коллегии ГПУ Р. Езерская-Вольф, вопреки сложившемуся порядку фиксации решений, записала на отдельном листке результаты голосования, т. к. сама процедура голосования применялась крайне редко[383].

Из записи Р. Езерской-Вольф следует, что за реорганизацию особых отделов по замыслу Ф. Дзержинского проголосовали следующие участники заседания: В. Манцев, И. Уншлихт, С. Мессинг, Т. Самсонов (начальник Секретного отдела), Н. Рославец (заместитель начальника Административно-организационного управления ГПУ Украины), Г. Благонравов (начальник транспортного отдела), М. Дейг (председатель Одесской ГубЧК) и С. Реденс (начальник Административно-организационного управления ГПУ). Итого — 8 человек. Причем двое из них не являлись ни членами Коллегии ГПУ, ни полномочными представителями в регионах (Н. Рославец и М. Дейг), а С. Реденс был родственником Ф. Дзержинского.

Против реорганизации и, самое главное, резкого изменения задач особых отделов выступили: В. Менжинский (начальник Секретно-оперативного управления ГПУ и одновременно начальник Особого отдела), Г. Ягода (член Коллегии ГПУ и заместитель начальника Особого отдела), А. Артузов (второй заместитель начальника Особого отдела), И. Апетер (полномочный представитель ГПУ по Западному краю), Ф. Медведь (член Коллегии ГПУ, начальник Московского губотдела ГПУ), М. Трилиссер (начальник Иностранного отдела), В. Николаев (представитель НКВД) и С. Могилевский (полномочный представитель ГПУ в Закавказье). Как видно, оппонентами Ф.Дзержинского выступили и члены Коллегии, и большинство из присутствовавших на заседании полномочных представителей.

Вполне естественно, что баланс (восемь против восьми) сломал непосредственный инициатор обсуждения вопроса — председатель ГПУ. При таком повороте дела ничего не оставалось, как создать комиссию.

Ей вменили в обязанность, взяв за основу предложения Ф. Дзержинского, внести изменения в существовавшее Положение об особых отделах, избегая при этом допущения организационной ломки и расширения штатов[384].

Уже исходя из состава комиссии можно было ожидать победы мнения председателя ГПУ, поскольку только Г. Ягода являлся сторонником сохранения дееспособных аппаратов госбезопасности в армии.

Правда, на заседаниях комиссии с правом совещательного голоса присутствовали В. Менжинский, А. Артузов и И. Апетер[385].

Очередное заседание Коллегии было назначено на 9 мая 1922 г. На нем состоялось принятие знакового, в плане обеспечения безопасности Красной армии и Флота, решения: разделить особый отдел в центре и особые отделы ГубЧК на два самостоятельных подразделения. Теперь борьба со шпионажем и контрреволюцией, в том числе и в военной среде, являлась задачей вновь созданного Контрразведывательного отдела, а выявление разного рода недостатков в жизнедеятельности войск, а также борьба с крупными хозяйственными преступлениями в Вооруженных силах оставались за Особым отделом ГПУ и его местными органами[386].

Таким образом, особисты лишались права вести работу по линии шпионажа и вскрывать контрреволюционные проявления, что, по сути, всегда являлось основной чекистской деятельностью.

Вместе с тем, те, кто трезво оценивал обстановку, понимали, что основным объектом разведывательно-подрывных усилий иностранных спецслужб и закордонных эмигрантских центров оставались Красная армия и Флот. Поэтому дебаты на Всеукраинском съезде особых органов закончились все же принятием итоговой резолюции, за которую участники проголосовали единогласно. В пункте первом говорилось: «Всемерно усилить осведомление в частях и учреждениях Красной армии с целью выявления контрреволюционной и шпионской работы, осуществляя разработку подобных дел в тесном контакте и под руководством КРО соответствующего Губотдела ГПУ»[387].