В тексте докладной записки отмечалась, к примеру, непригодность к эксплуатации 25 % мобилизационного запаса паровозов. «Чрезвычайно показателен, — писал Г. Ягода, — также и тот факт, что Моск. Бел. Балтийская жд, являющаяся по плану Военведа самой важной по переброске войск, показала наихудшее состояние холодного запаса, а именно: из общего числа паровозов мобилизационного запаса — 65 паровозов, исправными оказались всего лишь 2 паровоза»[1021].

А ведь за неделю до чекистской ревизии аналогичную работу провел инспектор НКПС, однако не обнаружил ничего катастрофического.

С согласия наркома транспорта Я. Рудзутака ОГПУ осуществило проверку и резервного парка, установив при этом, что если в 1925 г. было 6924 единицы техники, то на 1 мая 1928 г. осталось только 2200, из которых 1000 подлежала сдаче на лом[1022].

Таким образом, вырисовывалась критическая ситуация, когда на основе фальсифицированной статистики НКПС 3-е Управление Штаба РККА составляло абсолютно нереальный мобилизационный план воинских перевозок. Руководящие работники этого управления знали о многих недостатках, реально представляли ситуацию, но не били тревогу.

Ознакомившись с докладом ОГПУ, И. Сталин написал записку всем членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК ВКП(б), членам президиума ЦКК, в которой указал на особую важность поднятого вопроса с точки зрения обороны страны[1023].

Генсек согласился с мнением Я. Рудзутака, давшего санкцию ОГПУ на арест ряда железнодорожных специалистов. Одновременно чекисты завели разработку на руководителей 3-го Управления Штаба РККА по подозрению во вредительстве. В августе 1930 г. нарком по военным и морским делам К. Ворошилов санкционировал арест группы военнослужащих. В докладной записке на имя И. Сталина и Г. Орджоникидзе ОГПУ сообщало, что «вредительскую» группу в органах ВОСО возглавлял начальник 1-го сектора (планирование воинских перевозок) 3-го управления бывший Генерального штаба генерал-майор В. Серебренников[1024].

Он проходил и по материалам агентурно-следственного дела «Весна» как военспец, непримиримо настроенный к большевикам. Характерно, что он и не скрывал своих взглядов. Заполняя анкету арестованного, В. Серебренников в графе «Политические убеждения» собственноручно написал: «Монархических убеждений»[1025]. Отметим: это было в первый день после его задержания, когда никаких морально-психологических и физических мер к нему не применялось. В ходе следствия В. Серебренников признал серьезные упущения и ошибки в мобилизационном планировании по линии ВОСО, рассказал об отрицательном отношении к Советской власти ряда сотрудников 3-го управления из числа бывших офицеров и их надеждах на падение этой власти в результате восстания народных масс и интервенции.

С учетом действовавшего законодательства и политических установок В. Серебренников и еще 6 человек были признаны виновными во вредительстве. По материалам следствия их вредительская деятельность заключалась в следующем: 1. В составлении заведомо нереального плана перевозок по мобварианту № 8 и № 10; 2. В полном отсутствии разработки вопроса развития железных дорог в интересах РККА; 3. В расчетах пропускной способности узловых станций без учета возможного воздействия авиации противника и т. д.[1026]

За указанные «вредительские» действия В. Серебренников судебной Коллегией ОГПУ был приговорен к высшей мере наказания с заменой на 10 лет ИТЛ. Различные сроки лишения свободы получили и его подельники.

Безусловно правильно, что «вредители» из 3-го Управления Штаба РККА реабилитированы в 1990-е годы как жертвы политических репрессий. Вместе с тем, нельзя недооценивать тот факт, что в ходе агентурной разработки и следствия чекисты вскрыли серьезнейшие и абсолютно реальные недостатки в такой важной сфере, как мобилизационное планирование воинских перевозок. Никаких надуманных проблем в материалах расследования нет и не могло быть по одной веской причине: агентами-информаторами и агентами-экспертами были некоторые сотрудники того же 3-го управления Штаба РККА и 3-х отделов штабов военных округов. Они являлись специалистами своего дела, знали многие «узкие» места в системе ВОСО, но по разным причинам не могли либо не хотели открыто высказывать свое мнение.

Серьезнейшие упущения и недоработки, объясняемые в те годы преступно-халатным отношением к порученному делу, а зачастую и сознательным вредительством, были вскрыты чекистами не только в области мобилизационного планирования. В тесной увязке с ним находились и вопросы конструирования, серийного производства и своевременного оснащения войск новыми средствами вооруженной борьбы, а также создание запасов всех видов военного имущества, включая медицинское, химическое, топографическое и т. д.

В справке начальника Особого отдела № 345423 от 14 сентября 1930 г., положенной в основу докладной записки ОГПУ в ЦК ВКП(б) и лично И. Сталину, говорилось о ликвидации контрреволюционно-вредительских организаций и группировок в Артиллерийском управлении и Арткоме, Военно-морских силах, Военно-топографическом и Военно-санитарном управлении РККА[1027]. Подавляющее большинство лиц, проходивших по указанным групповым делам, так же как и указанные выше сотрудники 3-го управления, признаны жертвами политических репрессий и реабилитированы. Поэтому для нашего исследования представляет ценность лишь та часть докладной записки, в которой концентрированно изложена суть «вредительских» действий и недостатки, фактически установленные в ходе следствия и агентурной разработки, серьезно влиявшие на боеготовность вооруженных сил. Из-за этих недостатков и упущений чекистам представлялось фактически нереальным выполнение постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР» от 15 июля 1929 г. Так детально и обширно, как в протоколах допросов и собственноручно написанных показаниях арестованных по указанным выше и другим «вредительским» уголовным делам, существо отрицательных явлений во всех сферах жизнедеятельности войск не было изложено ни в одном рапорте или докладе фигурантов до их привлечения к следствию. Одним из существенных компонентов показаний являлись данные о субъективных факторах, порой даже более значимые для объяснения причин образования «узких мест» в тех или иных вопросах, в принятии ошибочных решений, чем объективные обстоятельства. В спецдонесении К. Ворошилову от 19 мая 1930 г. о критическом состоянии береговой обороны начальник Особого отдела ОГПУ Я. Ольский указывал, к примеру, что за последние годы дело ее укрепления неоднократно переходило от Штаба РККА в Управление ВМС, оттуда в Военно-техническое управление, затем в военно-строительное и т. д.

Каждое из указанных учреждений прорабатывало лишь свои узкие вопросы, вообще не увязывая их с интересами остальных. На пяти машинописных листах излагались конкретные упущения и недостатки в области строительства объектов береговой обороны, их маскировки, оборудования инженерными средствами, в противовоздушной обороне, в снабжении батарей боеприпасами. Отмечалось, что износ основного вооружения — орудий большого калибра — составляет по разным артиллерийским системам от 30 до 100 %. Донесение завершалось выводом о крайне низкой боеготовности береговой обороны. По мнению чекистов, никто устранением серьезнейших недостатков фактически не занимается ввиду затянувшейся передачи береговой обороны снова в УВМС[1028].

Глава НКВМ, ознакомившись с донесением, отдал соответствующее указание, однако позитивных изменений не последовало. Отметим при этом, что ОГПУ уже не первый раз сообщало в РВСС и военный наркомат о состоянии береговой обороны. Вывод напрашивался сам собой: есть конкретные виновники, не реагирующие на вскрытые недостатки и, возможно, из вредительских побуждений, не исполняющие указаний руководства РККА.