а) Назовите основные положения статьи «Что такое обломовщина?». Определите понимание Добролюбовым «нового слова» И.А. Гончарова (в том числе историко-литературные экскурсы в связи с оценкой галереи «лишних людей» в русской литературе), а также мастерства писателя.

б) Обратитесь к статьям «Темное царство» и «Луч света в темном царстве». Проанализируйте поднятый в первой статье вопрос о характерах, воплощающих «темную силу» (о «дармоедах», в терминологии Добролюбова), а также вопрос о том, как в проблематике второй статьи отразилась проблематика самой драмы «Гроза».

в) Рассмотрите позиции Добролюбова в статье «Когда же придет настоящий день?». Чем, в результате, оказался обусловлен конфликт в редакции журнала «Современник» и вокруг него?

5. Какие вопросы мастерства художников поднимает Добролюбов в статьях, посвященных произведениям И.А. Гончарова, А.Н. Островского, И.С. Тургенева?

II. Историко-литературное наследие Д.И. Писарева

1. Ознакомьтесь с биографией Писарева.

2. С какой общественно-идеологической ситуацией связан «раскол в нигилистах»?

3. Изучите статью «Базаров».

а) Проанализируйте движение мысли Писарева и композиционную организацию статьи.

б) Какими принципами в анализе литературного характера руководствовался критик?

в) Как Писаревым понимается творческий метод реализма?

г) О каких особенностях художественного психологизма романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» писал критик?

4. В каких вопросах литературно-критического анализа Писарев противостоит своим учителям – В.Г. Белинскому и Н.А. Добролюбову? Какие художественно-идеологические установки определили репутацию Писарева как «разрушителя эстетики»?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вопросы литературоведения в «эстетической» критике. А.В. Дружинин. П.В. Анненков

Литературно-критическое творчество А.В. Дружинина[199] отражает существо «эстетической» критики, ее поиски и полемическое противостояние иным литературным позициям. На протяжении всей своей жизни Дружинин поклонялся «дивной силе искусства чистого» как «невыразимому волшебству, совершенному людьми» (132)[200]. При этом споры Дружинина (в частности, с Чернышевским) отличались высокой культурой полемики.

Статья «Л. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (Библиотека для чтения, 1855) посвящена анализу изданного Анненковым собрания сочинений Пушкина и включенных в издание «Материалов» к его биографии. Этот труд Анненкова определен Дружининым как «первый памятник великому писателю» (53). Критик был убежден, что «Пушкин стоял выше всех школ, выше всех советов» (77). Особенно в великом поэте Дружинин ценил широту видения действительности и ее проблем – это «не был близорукий взгляд литературного фанатика», а также незашоренность пушкинского мировидения: «ни заданной мысли, ни стремления провести какую-нибудь отвлеченную теорию не встретите вы в его созданиях» (77). В понимании Дружинина, Пушкин – идеал художника и гражданина: «Увлекаемый натурою своею ко всему величавому, прекрасному, отрадному в жизни, он дает волю своей натуре и поет песни, от которых никогда не перестанет биться сердце русского человека» (77).

Дружинин высоко оценил труды Анненкова, главная заслуга которого состояла в том, что он дал представление о «духовной жизни поэта» и «о процессе творчества» (54, 55). Однако Дружинин, следуя позиционируемым принципам незашоренности взгляда, не абсолютизирует правоты исследовательской мысли Анненкова и, в частности, упрекает его в том, что он недооценил значение «Повестей Белкина» как первого прозаического опыта Пушкина, оказавшего огромное влияние и на публику в целом, и на развитие русской литературы (78).

Особенностью Дружинина в оценивании литературной ситуации и мастерства художников было его противопоставление «пушкинского» и «гоголевского» направлений. При этом не столько Пушкин и Гоголь разводились критиком по разным полюсам, сколько их последователи представлялись ему носителями, с одной стороны, собственно художественных начал («пушкинское» направление) и, с другой, сатирических начал («гоголевское» направление). «Что бы ни говорили пламенные поклонники Гоголя (и мы сами причисляем себя не к холодным его читателям), нельзя всей словесности жить на одних "Мертвых душах", – писал Дружинин и продолжал: Нам нужна поэзия. Поэзии мало в последователях Гоголя, поэзии нет в излишне реальном направлении многих новейших деятелей. Самое это направление не может называться натуральным, ибо изучение одной стороны жизни не есть еще натура. Скажем нашу мысль без обиняков: наша текущая словесность изнурена, ослаблена своим сатирическим направлением» (79–80).

В безоговорочном приветствии собратьями по литературному цеху сатирического направления Дружинин видел нарушение чувства меры – «неумеренное подражание Гоголю» (80). Противовесом этого, по мнению критика, является поэзия Пушкина, при чтении которой очи наши проясняются, дыхание становится свободным: мы переносимся из одного мира в другой, от искусственного освещения к простому дневному свету, который лучше всякого яркого освещения, хотя и освещение, в свое время, имеет свою приятность» (80). Дружинин восклицал: «Перед нами тот же быт, те же люди, но как это все глядит тихо, спокойно и радостно!» (80).

В 1856 г. в журнале «Современник» Дружинин опубликовал статью «Русские в Японии, в конце 1853 и в начале 1854 года (из путевых заметок И. Гончарова). СПб., 1855», в которой обратился к творчеству автора «Обыкновенной истории» и «Сна Обломова». Критик искренне восхищен Гончаровым. В нем Дружинин видел «поэта настоящего, важного по своему направлению» и связывал с ним «истинно обильные надежды» (126). В Гончарове Дружинин ценил такого художника, который способен разъяснить «нам всю поэзию русской жизни», украсить «житейскую действительность светом чистого искусства» (126). По мнению критика, русское искусство не нуждается в новых путях развития, поскольку «старые пути, проложенные Пушкиным и Гоголем, нуждаются еще в разработке, и в какой разработке!» (126). Столбовую дорогу человека, стремящегося стать «истинным художником», Дружинин определял как жизнь «фламандца», существование которого исполнено «полной веры в свое призвание» (133).

Понимание существа художественного слова и мастерства художника Дружинин развил в статье «Стихотворения А.А. Фета. СПб., 1856» (Библиотека для чтения, 1856). Критик высказал ряд упреков в отношении своих собратьев по пишущему цеху. Критика 1840-х годов оценивается им как «сухомертвенная», «дидактичная», не способная разглядеть «изящную картину», «теплое чувство», «искру небесного света» (144). В чем, задавался вопросом Дружинин, состоит «смысл <…> испытанного наслаждения», например, в стихах Фета? (146). И отвечал: «Сила Фета в том, что поэт наш, руководимый своим вдохновением, умеет забираться в сокровеннейшие тайники души человеческой» (146). Высшей похвалой в устах Дружинина в адрес Фета является указание на то, что в его поэзии «каждая подробность дышит изяществом» (149).

«Теория свободного творчества» представлена критиком в статье «"Метель". – „Два гусара“. Повести графа Л.Н. Толстого» (Библиотека для чтения, 1856). Только концепция свободного творчества способна, по мнению Дружинина, стать «истинною теориею всякого искусства» (161–162). Молодой писатель представлялся Дружинину «одним из бессознательных представителей» и приверженцев этой теории.

Наиболее полно и последовательно, с развернутой аргументацией и стремлением убедительно представить позиции эстетической критики взгляды Дружинина выражены в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (Библиотека для чтения. 1856), которая, как становится ясно из ее названия, является непосредственным откликом на статью Чернышевского «Очерки гоголевского периода русской литературы» (1855–1856).