Статью «Базаров» Писарев написал через месяц после опубликования романа Тургенева и начал ее с парадокса. Признавая, что роман «Отцы и дети» является безусловным шедевром (в том числе и в художественном отношении), критик обращал внимание на то, что это мастерство особого, в его понимании, рода: «Новый роман Тургенева дает нам все то, чем мы привыкли наслаждаться в его произведениях. Художественная отделка безукоризненно хороша; характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение». При этом Писарев подчеркивал, что «события вовсе не занимательны, а идея вовсе не поразительно верна», что «в романе нет ни завязки, ни развязки, ни строго обдуманного плана» (549).

Главное, по убеждению Писарева, заключается в том, что в произведении «есть типы и характеры», представленные с «самою трогательною искренностью» (549, 550). Безусловным центром романа является Базаров; и эта оценка совершенно верна уже потому, что писатель композиционными средствами выделяет эту фигуру: в романе, состоящем из 28 глав, Базаров появляется в 26. Писарева, как и его учителей – В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, интересует не просто характер, а отражение в нем социальных тенденций. Заслугу Тургенева критик видел в том, что писатель показал представителя «нашего молодого поколения»: в личности героя «сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах» (551). Как революционный демократ, Писарев подчеркнул, что писатель создал образ разночинца, за плечами которого жизнь «бедная, трудовая, тяжелая», «школа труда и лишений» (551), сформировавшие его как «чистого эмпирика». Поэтому «опыт сделался для него единственным источником познания, личное ощущение – единственным и последним убедительным доказательством» (551–552).

Писарев воспринял героя Тургенева как человека, ему самому мировоззренчески и психологически близкого. Подчеркнуто-демонстративно дистанцируясь от героя романа («мне Базаров ни сват, ни брат», 552), критик настоятельно и последовательно проводит мысль о том, что люди, подобные Базарову, предельно искренни в своих словах и поступках. Строй аргументов Писарева в защиту этого суждения венчается утверждением того, что поведение героя – это трезвый расчет умного человека, абсолютно рациональная позиция: неутомимая работа обеспечивает то положение, которого не добьешься «по протекции», «низкими поклонами или заступничеством важного дядюшки» (553).

Как человек с университетским образованием, прошедший курс естественных и медицинских наук, Базаров замечательно образован; как человек из семьи бедного уездного лекаря, добившийся всего «собственными трудами», за счет «копеечных уроков» (551), Базаров не получил необходимого духовно-нравственного воспитания. Гуманитарная же сфера – как науки и искусства, так и человеческие отношения – является областью не только образования, но в первую очередь воспитания. В силу этого Базаров признает «только то, что можно ощупать руками, увидеть глазами, положить на язык» (552); к природе, музыке, художественной литературе, живописи герой глух. Красота мира, в том числе сложность человеческих отношений, не затронула его. Чувство любви ему, привыкшему к общению с женщинами на уровне публичного дома, не знакомо. Нигилизм как отрицание «новыми» людьми «старых» социально-нравственных норм противопоставлялся традициям и принципам дворянской культуры. Однако Писарев справедливо подчеркивал: «Может быть, он <Базаров> в глубине души признает многое из того, что отрицает на словах, и, может быть, именно это признаваемое, это затаившееся спасает его от нравственного падения и от нравственного ничтожества» (552).

Анализируя образ главного героя (точнее то, как в образе отразился «новый» человек), Писарев опирается на понятие реализма. Следует припомнить, что история вхождения слова и понятия «реализм» в русскую культуру и науку относится к середине XIX века. Истоки его обнаруживаются в литературно-критическом творчестве В.Г. Белинского; в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) критик разделил поэзию на два «отдела» – «идеальную и реальную» и с «реальной поэзией» связал идею «верности действительности»; «реальное направление поэзии» понимается Белинским в социально-историческом ключе – как «тесное сочетание искусства с жизнию»[198]. А.И. Герцен употреблял слово «реализм» в синонимичном материализму значении («Письма об изучении природы», 1846); П.В. Анненков употребил это слово в литературоведческом смысле, определяя им правдивость изображения («Заметки о русской литературе прошлого года», 1849).

Именно Писарев первым ввел в широкое употребление в публицистике и критике термин «реализм». Для Писарева реализм – свойство мышления, «склад идей» (559), а также стиль поведения людей определенного (базаровского) типа. О себе и своем поколении Писарев будет заявлять: «мы, пишущие и говорящие реалисты» (573). Люди, подобные Базарову, не признают «никакого регулятора» – «ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя» (554). Писарев готов рассматривать такую ситуацию не только в позитивном плане, но и как возможное проявление безнравственности и уродства. Для критика, исповедующего принципы революционно-демократического переустройства мира, современное ему поколение представляется больным «базаровщиной». Эту «болезнь века» (555) критик рассматривает в третьей главе своей статьи, называя ее «разъедающим реализмом» (558; курсив мой. – М.Л.).

Вслед за В.Г. Белинским и Н.А. Добролюбовым Писарев обращается к историческим фактам литературы и явленным в ней типам и, развивая логику своей мысли, в четвертой главе статьи рассматривает галерею героев, в которых запечатлелась русская история 1-й половины XIX века, а «молодое поколение узнавало черты своей умственной физиономии» (559). Однако Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин, Обломов объявлены Писаревым «скучающими трутнями» (562); в типе «лишнего человека» критик видит людей, «неспособных к практической деятельности», не приносящих «никакой пользы» (563). Иными словами, политическая тенденциозность Писарева не позволила ему обратить внимание на духовный рост Онегина, на трагедию Печорина как человека 1830-х годов, на поиски Рудина, на мучения Бельтова, на беды Обломова. Отвергнув «лишних людей» по причине их общественной бесполезности («у Печориных есть воля без знаний, у Рудиных – знание без воли», 567), Писарев приветствует разночинцев Базаровых, у которых «есть и знание и воля», а мысль и дело, в понимании критика, у таких людей «сливаются в одно твердое целое» (567).

В результате оказывается, что Писарев все первые главы своей статьи посвятил совсем не анализу романа Тургенева, а только разговору о типе людей, подобных Базарову, – критик говорил о некоем «общем жизненном явлении» (567). И только с пятой главы Писарев начинает разговор по существу – о мастерстве писателя в создании системы образов, о принципах расстановки персонажей, о приемах воплощения характеров Павла Петровича Кирсанова, Одинцовой и др. И здесь обнаруживается глубина психологического анализа романа и целая россыпь точных и тонких замечаний критика о произведении. Писареву интересен Павел Петрович – человек «страстный, одаренный гибким умом и сильной волей» (569). Критик устанавливает типологическую близость Павла Петровича и Базарова на основании личностных свойств и качеств обоих: «Павел Петрович такой же скептик и эмпирик, как и сам Базаров»; старший Кирсанов, как и Базаров, «не поддается чужому влиянию» и живет согласно выработанным собственной жизнью принципам; «при известных условиях» герои могли бы «явиться яркими представителями» своих поколений: «первый – сковывающей, леденящей силы прошедшего, второй – разрушительной, освобождающей силы настоящего» (569, 570, 571).

Писарев поэтапно рассматривает концентрическую композицию романа Тургенева, центростремительно организованную в авторской задаче выделения фигуры главного героя. Отсюда ракурсы изображения писателем характеров и ситуаций: герой и его родители (шестая глава), герой и его отношение к простому народу, герой и его ухаживание за Фенечкою и др. (девятая глава).