Изменить стиль страницы

1895

КАМЫШИ

Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши.
О чем они шепчут? О чем говорят?
Зачем огоньки между ними горят?
Мелькают, мигают – и снова их нет.
И снова забрезжил блуждающий свет.
Полночной порой камыши шелестят.
В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.
В болоте дрожит умирающий лик.
То месяц багровый печально поник.
И тиной запахло. И сырость ползет.
Трясина заманит, сожмет, засосет.
«Кого? Для чего? – камыши говорят, —
Зачем огоньки между нами горят?»
Но месяц печальный безмолвно поник.
Не знает. Склоняет все ниже свой лик.
И, вздох повторяя погибшей души,
Тоскливо, бесшумно шуршат камыши.

1895

ЛЕБЕДЬ

Заводь спит. Молчит вода зеркальная.
Только там, где дремлют камыши,
Чья-то песня слышится, печальная,
Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий,
Он с своим прошедшим говорит,
А на небе вечер догорающий
И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы?
Отчего так бьется эта грудь?
В этот миг душа его желала бы
Невозвратное вернуть.
Все, – чем жил с тревогой, с наслаждением,
Все, на что надеялась любовь,
Проскользнуло быстрым сновидением,
Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого,
Белый лебедь в этой песне слил,
Точно он у озера родимого
О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние,
И когда туман вставал в глуши,
Лебедь пел все тише, все печальнее,
И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий,
Оттого он пел в предсмертный час,
Что пред смертью, вечной, примиряющей,
Видел правду в первый раз.

1895

* * *
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
Весною светлой, как вестник мая,
Целую ландыш, в мечту влюблённый,
И внемлет ветру лазурь немая, —
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю море,
Промчусь в равнинах печальным стоном —
И гром проснется в немом просторе.
Но, снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой
И, вечно вольный, забвеньем вею.

1897

И.А. Бунин

(1870–1953)

«Так знать и любить природу, как умеет Бунин, – писал А.А. Блок, – мало кто умеет. Благодаря этой любви поэт смотрит зорко и далеко и красочные и слуховые его впечатления богаты». Русская природа, безусловно, занимает важнейшее место в ранней бунинской лирике. Родившийся и выросший в родовом поместье недалеко от Ельца, Иван Алексеевич Бунин с детских лет отличался особенно острым восприятием красоты природного мира и всегда чувствовал органичную связь между этим миром и личностью человека, плененного единством с природой, но в то же время остро осознающего трагическую краткость своего земного существования в сравнении с вечным небом, звездами, ветром, морем.

Хотя по сей день интерес к Бунину-прозаику гораздо серьезнее и значительнее, чем к Бунину-поэту, его стихотворное наследие ни в чем не уступает прозаическому ни по масштабу, ни по глубине философского осмысления бытия мира и человека.

К раннему периоду бунинского поэтического творчества можно отнести первые сборники – «Стихотворения 1887–1891 гг.» и «Под открытым небом» (1898). Последовательный и убежденный противник модернистских экспериментов, поэт сохраняет верность классическим традициям Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, А.Н. Майкова, Я.П. Полонского, А.К. Толстого. Точность и живописность деталей (З.Н. Гиппиус назвала его «королем изобразительности»), тяготение к изображению переходных состояний в жизни природы (сумерки, восходы, закаты, смена времен года), система сквозных образов-лейтмотивов (звезда, дорога, степь, высота небес) и, конечно, непреходящее восхищение красотой и величием Божьего мира – все это и по сей день пленяет читателя в ранней лирике И.А. Бунина.

* * *
Догорел апрельский светлый вечер,
По лугам холодный сумрак лег.
Спят грачи; далекий шум потока
В темноте таинственно заглох.
Но свежее пахнет зеленями
Молодой озябший чернозем,
И струится чище над полями
Звездный свет в молчании ночном.
По лощинам, звезды отражая,
Ямы светят тихою водой,
Журавли, друг друга окликая,
Осторожной тянутся гурьбой.
А Весна в зазеленевшей роще
Ждет зари, дыханье затая, —
Чутко внемлет шороху деревьев,
Зорко смотрит в темные поля.

1892

* * *
Ночь идёт – и темнеет
Бледно-синий восток…
От одежд её веет
По полям ветерок.
День был долог и зноен…
Ночь идёт и поёт
Колыбельную песню
И к покою зовёт.
Грустен взор её тёмный,
Одинок её путь…
Спи-усни, моё сердце!
Отдохни… Позабудь…

1893

Ночь наступила, день угас,
Сон и покой – и всей душою
Я покоряюсь в этот час
Ночному кроткому покою.
Как облегченно дышит грудь!
Как нежно сад благоухает!
Как мирно светит и сияет
В далеком небе Млечный Путь!
За всё, что пережито днем,
За всё, что с болью я скрываю
Глубоко на сердце своем, —
Я никого не обвиняю.
За счастие минут таких,
За светлые воспоминанья
Благословляю каждый миг
Былого счастья и страданья!