«Запечатлённый ангел» (1873). Если в «Очарованном страннике» изображён путь к спасению души, то в «Запечатлённом ангеле» Лесков показывает, какой небывалой духовной высоты может достичь человек, ходящий пред Господом. Всё возможно верующему. Вот анахорет Памва, «беззавистный и безгневный», «непостижимые чудеса про его высокую жизнь» рассказывают церковные люди. Прозорливый старец, маленький и горбатенький, тихий, однако, как сразу понимает увидевший его старовер Марк Александрович, – «повелительный». Живёт он в лесном скиту, плетёт лапотки, непрестанно молится. Раскольнику предстоит понять, что же из себя представляет старец, а вместе с ним и благодать православия. И первый его испуг при встрече сменяется восхищением: «Ах, сколь хорош! Ах, сколь духовен! Точно ангел передо мной сидит и лапотки плетёт, для простого себя миру явления». В смятении старовер. Страшно ему. Не случайно заблудились они в лесу с Леонтием, который занемог так, что почти умирает, а Марк Александрович ничего сделать не может. Но вот появился старец с вязанкой дров на спине. Тихо, ласково сказал всего пару фраз: – Встань, брате! Понеси-ко за мною. И молодой человек встал и понёс, как будто никакой хворобы и не было. По вере старца всё произошло.

А затем возникает напряжённый разговор между ними о полном доверии Богу. Памва согласен идти в «преисподнейший ад», если на то будет воля Всевышнего, и даже просит Господа об этом. Такой поворот разговора обескураживает Марка Александровича, ведь нормальный человек сам не попросится в ад. И только потом к нему приходит осознание, что отшельник – сама кротость, «весь любовью одушевлён»: «Ни одного слова я более отцу Памве не сказал, да и что бы я мог сказать: согруби ему – он благословит, прибей его – он в землю поклонится, неодолим сей человек с таким смирением! Чего он устрашится, когда сам в ад просится?.. Он и демонов-то всех своим смирением из ада разгонит или к Богу обратит! Они его станут мучить, а он будет просить: «Жёстче терзайте, ибо я того достоин! » Нет, нет! Этого смирения и сатане не выдержать! Он все руки об него обколотит, все когти обдерёт и сам своё бессилие постигнет пред Создателем, такую любовь создавшим. И устыдится его. Так я себе и порешил, что сей старец с лапотком аду на погибель создан!…»

Можно сказать, что «Очарованный странник» и «Запечатлённый ангел» – две художественные картины, связанные единым замыслом, как и положено диптиху. «После злого романа «На ножах», – писал М. Горький, – литературное творчество Лескова сразу становится яркой живописью или, скорее иконописью, – он начинает создавать для России иконостас её святых и праведников. Он как бы поставил целью себе воодушевить Русь, измученную рабством, опоздавшую жить»…

В конце 70-х – начале 80-х годов появляется серия очерков о нравах и быте церковных иерархов («картинки с натуры»): «Мелочи архиерейской жизни» (1878), «Архиерейские объезды» (1879), «Борьба за преобладание» (1882), «Райский змей» (1883). Здесь и высокие чины священнослужителей и простые сельские льячки, вроде Лукьяна из Орловской монастырской слободки, который интересен автору своей «жалкой приниженностью и сословной оригинальностью». Повествование развивается в сатирическом тоне. В предисловии к первому изданию Лесков так объясняет свою цель: «Сказать кое-что в защиту наших владык», стараясь отделить невероятные анекдоты о них от событий на самом деле происходивших. Однако в центр повествования он помещает отрицательные стороны жизни церковнослужителей: грубость, пьянство, сребролюбие и т. п.

Какие бы ироничные громы и молнии ни метал автор против недостойных служителей алтаря, чиновников-обскурантов, он тем не менее к Храму Господню «имеет усердие и страх», ему «внятно шествие Твоя, Боже». Писателю важно отделить христианство от фарисейства, высокий дух веры от фальши. В 90-х годах он всё убеждённее станет говорить о служении людям как основополагающей идее христианства, о действенной любви к ближнему, потому что «вера без добрых дел мертва есть». Не раз возникнет в его творчестве мотив ложной набожности, радикально отторгающей человека от Бога. Понятно, что издание «Мелочей архиерейской жизни» вызвало резко отрицательную оценку в церковной печати. Очерки были запрещены. В 1883 г. Лесков был уволен из Министерства просвещения, где состоял членом особого отдела Учёного комитета по рассмотрению книг, издаваемых для народа (с 1874 г.). Писатель остался без работы и без пенсии.

Творчество 80-х – начала 90-х годов. Рассказы о праведниках. Жизнь Лескова по-прежнему протекает в постоянном духовном поиске. В семидесятые и восьмидесятые годы он многое переоценивает в своих взглядах. Тема праведников – сквозная в творчестве писателя, роман-хроника «Соборяне» стоит у её истоков. К началу 80-х годов появляется особый цикл, который позволяет автору рассказать не только о людях высокой духовности, но и создать ряд ярких картин из народного быта.

Лесков писал: «Я выдумываю тяжело и трудно, и потому я всегда нуждался в живых лицах, которые могли меня заинтересовать своим духовным содержанием. Они мною овладевали, и я старался воплощать их в рассказах, в основу которых тоже весьма часто клал действительные события». Подтверждением его слов стали произведения: «Однодум» (1879), «Несмертельный Голован» (1880), «Кадетский монастырь» (1880). Написанные позже «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883) и другие произведения тоже посвящены теме праведников.

Внимание писателя сосредоточено на создании таких народных характеров, которые вопреки тяжелейшим жизненным испытаниям сохранили себя в чистоте помыслов, не нарушив ни одного из своих принципов: независимости в суждениях, чувства собственного достоинства, потребности творить добро и быть милосердным. Каждый рассказ – своеобразный этюд в общей мозаике художественного «иконостаса», имеющий свою нравственную задачу. Небольшие по размеру, они наполнены глубоким содержанием, отличаются сжатостью текста. Авторская речь переплетается с повествованием рассказчика, подчёркивая ироническим комментарием то, что от него ускользнуло. Часто это «коварство» речи Лескова меняет акценты в произведении, дополняя рассуждения добродушного рассказчика или опровергая его оценку происходящего («Левша», «Тупейный художник»).

Хотя авторская цель – поиск праведников, и речь идёт именно о них, вся Россия возникает в рассказах в полном объёме. Представлены все социальные сферы, все сословия получают свою оценку: верхние эшелоны власти, учителя, врачи, тульские оружейники, горожане, крестьяне, церковнослужители. Не ускользают от внимания автора и «пустошные» люди – всякого рода мелкие проходимцы, карманники. Русская жизнь во всём многообразии её течения – главная тема, и боль, и тоска, и воздыхание писателя «о нашем добром и умном народе».

Действие в рассказах разворачивается в первой половине XIX в., когда ещё процветает крепостничество. Соответствуют времени и нравы – зуботычины, порка шпицрутенами, розгами, полное бесправие и рабский трепет казенных людей перед вышестоящими. Так создаётся фон, прорывается эпоха сквозь простые рассказы, иногда с анекдотическими нотами, чаще в трагическом звучании. Во время пожара, спасая людей, гибнет Несмертельный Голован. Бессмысленна жестокая смерть талантливого

Левши, загубленного российской действительностью. Горька гибель тупейного художника Аркадия Ильича, зарезанного безымянным дворником из-за денег, заработанных на царской службе и предназначенных для выкупа крепостной возлюбленной. Мученическая смерть, по народному представлению, – прямой путь в царство небесное – своего рода высокое воздаяние. И на этом фоне личность праведника неизмеримо возрастает: не каждому дано до конца выдержать все испытания и не соблазниться, не потерять веры и не возненавидеть ближнего.

Таков главный герой рассказа «Однодум» – квартальный Александр Афанасьевич Рыжов (Однодум – это прозвище), который не берёт «приношений», взяток ни в каком виде. Этот житель города Солигалича, персонаж, не выдуманный писателем, имевший своего прототипа, что лишний раз подчеркивает: праведники – это не только художественная игра писательской фантазии, его тоска по положительному герою. Они существуют на самом деле. Они – соль земли. Ими держится Отечество.