Вскоре, отодвигая полог, в шатер вошел Пампивий с двумя блюдами. На одном из них широком, медном, лежали большущие куски копченого и жареного мяса, обложенные овощами, а на ином поместился ярко желтый, тугой сыр. Поставив блюда на стол, воин легохонько кивнул правителю и торопливо покинул шатер. Аилоунен, все то время, хранивший молчание, и продолжающий дробно выстукивать пальцами по столу, внезапно будто пробудившись, обозрел стоящие пред ним блюда. Он резко взмахнул рукой, тихо просвистел трелью и создал на столе кувшин с молоком, чаши, блюда и хлеб. И лишь засим мотнув головой в сторону Святозара, позвал его к столу.

Глава семнадцатая

Когда трапеза подошла к концу, полог шатра опять приоткрылся, вовнутрь заглянул Пампивий, и негромко кашлянув, обращая на себя внимание, хриплым, простуженным голосом доложил:

— Ваша светлость, там посланник от Люлео Ливере, желает переговорить с наследником Святозаром. Чего делать? Пустить?

— Веди, — кивнув, немедля отозвался правитель, и, указав рукой на стол, добавил, — но прежде унеси посуду. Пампивий поспешно приблизился к столу, собрал посуду и также торопливо покинул шатер. А миг спустя приподняв полог, он впустил в намет высокого, стройного юношу, с очень красивым лицом, со светлыми, белокурыми волосами и едва пробивающимися усами и бородой.

Посланник Люлео был белокож, с высоким лбом, тонкими, черными, дугообразными бровями, прямым с едва заметной горбинкой носом, и темно-карими большими глазами. Этот юноша был прирожденным воином, о том говорила не только высоко закинутая голова, но и гордый взгляд, прямая спина, до блеска начищенная кольчуга и шлем, который он снял и теперь держал в левой руке легонько прижимая к груди, укрепленные на поясе кожаные ножны, которые несли в себе длинный меч, с затейливо украшенной голубой бирюзой и лазуритом рукоятью. Лишь только Святозар увидел лицо и фигуру юноши, как в голове тотчас промелькнула мысль, что он где-то уже встречал его. Посланник же подошел почти вплотную к столу, с неподдельным интересом осмотрел весь шатер, правителя и наследника, а после изумленно уставился на ярко-желтые шары, парящие под потолком и освещающие намет. Прошло какое-то время и он нанова воззрился прямо в голубые глаза Святозара, сидящего за столом, едва заметно склонил голову и тонким, певучим голосом, сказал:

— Мой отец, тофэраф сомандрийской тысячи, Люлео Ливере, прислал меня к вам наследник Святозар, со следующим посланием. Со стороны восурско-нелльской границы движутся дружины под предводительством воеводы Путимира. Они перешли границу и сейчас стали станом. Но если вы не остановите их движение, то завтра к вечеру они подойдут к Асандрии, и, чтобы этого не случилось, тофэраф Товтории повернет свою тысячу, и сейчас же выдвинется навстречу восурам, чтобы дать им бой.

— Нет, — встревожено выдохнул Святозар и поспешно поднялся с сиденья. — Аилоунен этого нельзя допустить. Правитель сидел на своем сиденье и не сводил изумленного взгляда с лица юноши, да точно не слышал ни его речи, ни встревоженного голоса Святозара. Внезапно он широко улыбнулся, и его лицо густо засветилось изнутри желтым светом. Аилоунен еще самую малость медлил, погодя с трудом подавил на лице улыбку, перевел взор с юноши на Святозара и тихо, да очень мягко молвил:

— Друг мой, присядь. — А после, все еще не сводя глаз с наследника, будто стараясь этим взглядом успокоить его разгоряченную душу, обратился к юноше, — и тофэраф Товтории уже повернул свою тысячу? Посланник стоял возле стола и вовсе глаза глядел на наследника, который выполняя просьбу правителя, тревожно вздохнул, и опустился на свое сиденье. Одначе стоило Аилоунену задать вопрос, как юноша медленно перевел свой взор на него. И тотчас его губы дрогнули, желая подавить проступившую на них улыбку, и, верно, чтобы не оскорбить ею Святозара и Аилоунена, он вздел правую руку и пальцами провел по губам, да насмешливым голосом, так точно все же говорил с ребенком, добавил:

— Нет! Пока нет!.. Но наш, сомандрийский тофэраф, ждет решения, наследника Восурии. Потому, как Люлео Ливере, не хочет войны с Восурией.

— А, почему, Люлео Ливере, не хочет войны с Восурией? — заинтересованно, спросил Аилоунен и испытывающе зыркнул на юношу. Посланник сдвинул свои дугообразные брови, мышцы на его лице натужно сотряслись, а на носу нежданно залегли тонкие морщинки-паутинки. Он какое-то мгновение хранил молчание, а Святозар глянув на эти морщинки, на носу юноши, внезапно вспомнил, где видел и это лицо, и эту фигуру… И также как до этого широко улыбался Аилоунен, точно также довольно просиял. Одначе посланник Люлео был не расположен улыбаться, напротив на его лице отразилось чувство гнева, и потому он не скрывающим досады взглядом окинул правителя, и с неприкрытым негодованием в голосе спросил:

— Кто, ты, мальчик, и почему пришел сюда? Зачем? Какие Боги ведут тебя? Аилоунен взмахнул рукой, и просвистел тихой трелью, и тотчас около стола прямо перед юношей появилось сиденье. Посланник, увидев появившееся из ниоткуда сиденье, отшатнулся назад, а в его взоре лишь на миг появился испуг.

— Садись, — благодушно произнес Аилоунен, не сводя по-любовного взгляда с лица юноши. — И я все тебе расскажу… отвечу на твои вопросы, если ты, конечно, хочешь узнать. — Посланник еще мгновение колебался, но после отодвинул сиденье, сел на него, и с интересом уставился на правителя. — Как тебя звать? — очень мягко спросил Аилоунен.

— Меня звать Вейрио Ливере, — гордо ответствовал юноша.

— Вейрио, Вейрио, — задумчиво протянул правитель и улыбнулся. — Так и должно быть… Ведь Вейрио, это имя которое принадлежит гаврам и значит оно— идущий к победе… Такое славное имя, его носил сын моего брата, правителя гавров Юнлискюля, когда-то очень, очень давно…. — Аилоунен с нежностью посмотрел в лицо юноши и все тем же мягким голосом продолжил, — я, Вейрио, пришел сюда, чтобы потребовать положенный мне Богами трон… Трон некогда славного и великого народа Семаргла. В прошлой моей жизни моя душа жила в теле правителя и кудесника. Это было тогда, когда мои народы имели истинную веру, и истинных Богов— Сварога и его сыновей Сварожичей.

— Сварог, — вельми тихо произнес юноша и опустил свой шлем себе на колени. — Сварог, Перун— эти Боги вели приолов, эти Боги создали и породили приолов… Но кто такой Семаргл я не знаю.

— Ах! — только и смог вымолвить Аилоунен услышав объяснения Вейрио.

Он резко схватился руками за край стола, вроде страшась от этой новости свалиться на пол, и уже очень громко и гневно выкрикнул, — Семаргл, это имя нашего отца Юнл…ой! Вейрио. Это имя нашего отца.

Это он, Бог огня, Семаргл породил наши народы: руахов, приолов и гавров. — Правитель на миг смолк, а засим уже как-то более обиженно, но менее гневно, обращаясь к наследнику, сказал, — ты слышал его, Святозар? Эти глупцы, забыли имя своего отца, своего создателя, и не мудрено, что он забыл их!

— Погоди, погоди, Аилоунен, — встревожено откликнулся наследник, увидев, как побледнело лицо правителя, и увеличились глаза Вейрио. — Их Бог Сварог, это уже, что-то…

— Что?… что ты говоришь, друг мой, — расстроенным голосом переспросил правитель Святозара, словно в том, что сомандрийцы забыли имя отца своего, был повинен именно он, наследник Восурии. — Они даже не знают кто такой Семаргл! — Аилоунен двинул сиденье и стремительно вскочил с него. — Забыли, забыли отца, переврали веру…

— Но, друг мой, — Святозар также поспешно встал с сиденья, протянул руку, и, положив ее на плечо правителя, крепко его сжал, стараясь тем движением успокоить. — Но они верят в Сварога… в Сварога.

— Нет, — вступил в разговор Вейрио. — Не в Сварога, а в Перуна. Бог Сварог покинул наш мир и ушел к трону Всевышнего. А на земле осталась лишь сила Бога войны и битв Перуна. Когда-то давно. — И юноша перевел взгляд с правителя на нависающего над столом Святозара. — Наш город Сомандрия был самым мощным оплотом Неллии на западе страны, потом, когда неллы приняли веру в Есуания, мы отделились от них и долгие годы были независимы от их веры и их страны. Мы, сомандрийцы, не принимали новой веры и оставались верны Богу Перуну. Неллы же долгие века старались покорить нас, но им это не удалось. Однако сто пятьдесят лет назад, мой прапрадед заключил с нелльским царем мир, с условие, что мы входим в Неллию и защищаем их земли с запада… Тем самым не давая проникнуть нагакским войскам в Неллию по берегу Южного моря, а за это царь не заставляет нас принять его веру, сохраняя в нашем городе веру в Перуна. Аилоунен прослушал Вейрио и тяжело вздохнув, стряхнул с плеча руку наследника да нанова присел на сиденье. Святозар увидев, что правитель, наконец, сел и сам опустился на сиденье, да усмехнувшись, обратился к нему: